Начало XX века, в Петербурге разворачивается некий судебный процесс. Судьбу обвиняемого в режиме реального времени будет решать коллегия присяжных, в числе которых наши современники — Татьяна Толстая, Константин Богомолов, Полина Осетинская, Николай Сванидзе.

Это — сюжет онлайн-спектакля и перформанса по пьесе Бориса Акунина «Драма на шоссэ», который 26 мая покажет Александринский театр. В интервью «Фонтанке» писатель объяснил, как культура меняется во время пандемии, рассказал, почему в исчезновении покетбуков нет ничего страшного, и признался, как сам выбрасывает книги. А также намекнул, что в «Драме на шоссэ», могут появиться персонажи из фандоринского цикла.

У Бориса Акунина есть правило: если интервью показывают на видео, давать его в устном виде, а текстовое — только в письменном. Переписку с прозаиком литературный обозреватель «Фонтанки» вела на протяжении выходных в режиме «вопрос-ответ».

— Аудиосериал «Просто Маса», который сейчас выходит, вы создали по предложению продюсера Дианы Смирновой. А что именно привело вас в Александринский театр, и как получилось, что вы написали пьесу для Александринки?

— У нас с Валерием Фокиным есть другой проект, который пока в стадии обсуждения. Когда я между делом упомянул, что у меня есть идея онлайн-спектакля для «карантинной» реальности, Валерий Владимирович заинтересовался. Оказалось, что они в Александринке тоже всерьез думают о новых формах онлайн-театра. Мы пообщались по Skype, я описал затею, он заинтересовался. Потом я дня за три сделал пьесу и сценарий перформанса, на чем моя работа, собственно, закончилась. Теперь мне очень хочется посмотреть, как идея будет реализована.

— То есть, как и в случае со спектаклем «Эраст Фандорин» (поставлен в Российском академическом молодежном театре в 2002 году — Прим.ред.), в выборе актёров не участвовали и за репетиционным процессом не наблюдали?

— Нет. Только отвечал на вопросы — если мне их задавали. Я вообще никогда не участвую в подготовке спектаклей по моим пьесам и никогда не был на съемке фильмов по моим книгам. Каждый должен заниматься своим делам, и нечего путаться под ногами у профессионалов.

— Спектакль связан с «карантинной» реальностью только своей онлайн-формой, или сюжет «Драмы на шоссэ» и тем, что происходит сегодня в мире, объединяет что-то ещё?

— Нет, ни слова об эпидемии там нет. По правде говоря, разговоры о ней мне ужасно надоели. Надеюсь, что зрители на полтора часа тоже забудут о тяжелых временах и переместятся в иную реальность.

— Действие разворачивается в Петербурге начале XX века, где рассматривается некое судебное дело. Хочется хотя бы немного подробнее узнать о сюжете — кто подсудимый, в чём его обвиняют?

— Этого я рассказать не могу. Тайна следствия. Скажу одно: в России таких преступлений прежде не видывали.

— Пересечения с сюжетами или героями, например, фандоринского цикла мы встретим?

— Не исключено.

— Почему в названии — «шоссэ», а не шоссе?

— Действие происходит в начале ХХ века. Тогда иногда писали это слово через «э». На афише оно смотрится лучше.

— В спектакле задействованы Татьяна Толстая, Константин Богомолов и другие, которые будут выступать присяжными на перформативной части. А кто выбирал присяжных и как они соберутся вместе в условиях пандемии? Как бы вы сами проголосовали на их месте?

— Присяжных приглашал театр. Участвовать они будут, я полагаю, дистанционно. А мне голосовать незачем. Я-то знаю, что там, на шоссэ, произошло в действительности.

«С книгой произойдет то же, что с театром — сосуществование разных форм»

— Мне кажется, что именно нынешняя реальность подталкивает вас к поиску новых форматов — аудиосерил, онлайн-перформанс. Если да, то какие ещё «химеры» могут выйти из-под вашего пера? Над созданием каких форм и жанров размышляете?

— Меня очень интересует аудиоформат, я вижу здесь много интересных возможностей. Конечно, он годится не для всякого жанра. Но мне, например, захотелось сочинять сказки. Детские. И их, конечно, лучше рассказывать вслух, со всякими звуковыми эффектами. Есть у меня некоторые идеи и по поводу новых форм электронной, принципиально «небумажной» литературы. Сейчас, скажем, я готовлю электронный вариант своего нового романа «Просто Маса» с обширным дополнительным контентом, открывающимся через гиперссылки. Роман про японские приключения фандоринского помощника получит еще одно качество: из просто развлекательного станет еще и страноведческим, рассказывающим о Японии. В бумажной книге это было бы невозможно или во всяком случае неудобно — она получилась бы слишком толстой и тяжелой.

— Это отчасти напоминает те эксперименты, которые вы затеяли в «Сулажине», а ещё раньше — в «Квесте». А какой, по-вашему, читатель у таких «небумажных» книг? Чем он отличается от тех, кто в 2000-е читал ваши исторические детективы, а позже — «Историю Российского государства»?

— Ничем — кроме того, что многие перешли с «бумажного» чтения на электронное или полюбили «звучащие книги». Кстати говоря, за бумажную книгу мы тоже еще поборемся. Ей сейчас трудно. Я думаю, что покетбуки постепенно будут уходить, вытесненные электроникой. Зато бумажные книги станут красивее. Чтобы было приятно держать их дома на полке или купить в подарок. Например, тот же роман «Просто Маса» в бумажном виде будет выглядеть как иллюстрированный альбом по японским реалиям. Можно увидеть то, что описано в тексте. Иными словами, с книгой произойдет то же, что с театром: сосуществование разных форм. Театр будет «живой» — с наслаждением присутствовать в зале, при волшебстве, и онлайновый — с дополнительными возможностями, дешевыми билетами и возможностью видеть любую премьеру, хоть на Бродвее или в «Ла Скала», не выходя из дома. Точно так же бумажная книга будет дорогой, потому что ее можно взять в руки и в нее вложено больше труда, а электронная или аудио — дешевой и с дополнительными возможностями. Тут бояться нечего, все только выиграют.

— Вы давно читаете электронные книги и позитивно к ним относитесь. А сколько сейчас книг в вашей домашней библиотеке? Какие особенно ценные приобретения появились в ней за последние два-три года?

— Я стараюсь не покупать книг — проблема с местом. И у меня правило: одну купил — одну выкинул. Обычно я выписываю по Amazon книги для работы, которых почему-либо нет в электронном виде. Чаще всего это какие-то букинистические издания. Двухтомник Маккензи Уоллеса «Россия», изданный в 1877 году, у меня сейчас на столе. Для восьмого тома моей «Истории Российского государства».

— В буквальном смысле выбрасываете или отдаёте в хорошие руки?

— Выбрасываю. В помойку. И плохих книг у меня на полках нет. Но тут только прояви мягкость — они тебя из дома выживут. У меня есть приятель, японский профессор. Он постепенно так захламил свой дом книгами, что негде стало работать. Купил неподалеку двухкомнатную квартиру. И скоро ее тоже всю до потолка заставил. Книги стояли и на татами, высоченными стопками.

У меня дома только теперь книги только трех типов: нужные для работы, имеющие сентиментальную ценность, например, с автографами друзей, и те, которые я коллекционирую — старинные.

— Что касается «Истории Российского государства», то наши читатели просят передать вопрос: как вы считаете, сколько времени должно пройти после события, чтобы историк мог его корректно оценить? С этим ли связано то, что «История…» закончится на событиях 1917 года?

— Мне трудно об этом судить, я ведь не историк. Я — писатель, пытающийся разобраться в истории, а это совсем другое. Лично мне для объективности, безэмоциональности дистанция по времени безусловно нужна. Я решил остановиться в 1917 году, потому что для меня с этого момента история уже превращается в нечто личное, связанное с жизнью семьи. И мне трудно будет, скажем, беспристрастно рассуждать о Сталине. Ну, значит, и не буду.

«В России система борьбы в COVID-19, по-моему, вообще никак не организована»

— Переболев COVID-19, вы записались в волонтёры в Великобритании — что уже успели сделать и какие выводы извлекли из этого опыта?

— Здесь волонтеров во столько раз больше, чем нуждающихся в помощи, что у меня в моем возрасте не было шансов. Ни разу даже не позвонили.

— Вы, наверняка, можете сравнить, — хотя бы по сетевым наблюдениям за российской аудиторией своего Facebook — как организована система борьбы с COVID-19 в Великобритании и России. Чем, по-вашему, эти системы отличаются друг от друга, и какая страна с большей вероятностью достойно выйдет из пандемии?

— В России эта система, по-моему, вообще никак не организована. Во всяком случае, такое ощущение, что федеральное правительство всего боится и всячески отстраняется от ответственности. В Великобритании тоже не все гладко. Сначала долго тянули с мерами, потом с ними переборщили, теперь никак не могу дать обратные ход, потому что всех очень сильно запугали. Разница в том, что в России сказались недостатки чересчур «вертикальной» системы, а в Англии — чересчур демократической. Все-таки общая беда — как война. При ней власть должна действовать решительно и быстро.

— И напоследок. Современный сетевой мир предоставляет немало возможностей притвориться другим человеком. Как в ходе такого email-интервью журналист может понять, что вы действительно — Борис Акунин?

— Это вопрос к Александринскому театру. Ведь это он дал вам мой мейл. Но актеры есть актеры, я бы не слишком им доверял. Их профессия — устраивать представления.

Спектакль «Драма на шоссэ» будет благотворительным. Пожертвования зрителей Александринский театр передаст благотворительным фондам «Артист» и «Детский хоспис». Подробности об этом можно узнать в группе театра VK.

Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»

Читайте также:

На русском языке вышел роман «Нормальные люди» Салли Руни. Как пишет автор, о котором все говорят и называют новым Сэлинджером