«Результат пагубной политики господина Мединского». Как журнал «Звезда» готовится к 95-летию и может не дожить до конца юбилейного года

15 марта 2019, 11:57

Версия для печати

Tweet

Журнал «Звезда», где печатались Ахматова, Зощенко, Пастернак, Солженицын, Сахаров, Бродский, 15 марта отпразднует 95-й юбилей в петербургском Доме актёра, но может не дожить до конца 2019 года. Виной тому — «пагубная политика» министерства культуры, считают в издании.

В интервью с соредактором журнала Яковом Гординым «Фонтанка», впрочем, поговорила не только об этом. Но и о неопубликованных рукописях Довлатова и Бродского, о старинных каминах в редакции «Звезды» и о том, как Гордин и его соредактор Андрей Арьев почти тридцать лет вместе управляют журналом и ни разу не поссорились.

— Яков Аркадьевич, на юбилее «Звезды» будут прочитаны не публиковавшиеся тексты Бродского и Довлатова. Расскажите, что это за тексты, и откуда они взялись?

— Что касается Довлатова, то, скорее всего, прозвучат его неопубликованные письма. Как и многие другие серьезные писатели, Сережа подходил к письмам, как к художественному произведению. Поскольку мой коллега и соредактор «Звезды» Андрей Юрьевич Арьев близко дружил с Довлатовым, у него сохранилось много материалов, в том числе и тех, что наследники пока не готовы печатать. Но устно воспроизвести их в некоммерческой ситуации — всё-таки совсем другое дело.

Что касается Бродского — то это ко мне. Я буду читать фрагменты из большого стихотворения под названием «Ручей». Дело в том, что Иосиф до ссылки создал несколько текстов, связанных одной и достаточно важной для него темой. Поскольку его не устраивало, как мироздание создано, и смерть он считал чем-то несправедливым, то придумал такую поэтическую страну, в которой смерти нет. Место, где время не движется, не меняются времена года, мгновение остановилось, описано в «Большой элегии Джону Донну». «Ручей» — предшественник этого поэтического эпоса: история человека, идущего вдоль ручья в такую страну. Там есть удивительные совпадения с «Раем» из «Божественной комедии» Данте, которую Бродский читал, когда создавал это стихотворение. Осе, несомненно, были известны и стихи поэта начала XIX века Николая Языкова «Пловец»: «Там, за далью непогоды, / Есть блаженная страна: / Не темнеют неба своды, / Не проходит тишина».

«Ручей» попал ко мне в 1972 году, когда стало ясно, что Бродскому приходится уезжать. Несколько человек, и главным образом Владимир Марамзин, спешно собрали всё написанное им — эти материалы потом легли в основу первого самиздатовского собрания сочинений. Мне была оставлена толстая синяя тетрадь, где много чего было, в том числе и «Ручей».

Фото: Сергей Михайличенко/"Фонтанка.ру"

— Есть ли шанс на публикацию «Ручья»?

— Это зависит от решения Энн Шелберг, душеприказчицы Бродского. Поздний Бродский в принципе не хотел, чтобы его ранние вещи печатались. Волю Иосифа стараются соблюдать, но в разумных пределах. Недавно в «Лениздате» вышел томик Бродского, который я составлял, и туда удалось включить довольно много ранних стихотворений. Сейчас постепенно готовится академическое собрание сочинений, куда ранние стихи тоже войдут. Но вот когда оно выйдет? Конечно, хотелось бы увидеть «Ручей» опубликованным раньше.

— Много ли ещё в копилке «Звезды» таких сокровищ?

— Они есть, конечно. Скажем, в своё время мы с Бродским обменивались стихами. Я написал стихотворение «Памяти Лермонтова», Бродский ответил посвящённым мне стихотворением «Баллада о Лермонтове». Я этот текст частично воспроизвёл в книге «Рыцарь и смерть», где собрано всё, что я когда-то писал о Бродском, но полностью стихотворение никогда не печаталось. Есть и другие рукописи и письма которые, наверное, можно будет обнародовать, если получим разрешение. Но заниматься этим сейчас просто нет возможности. Ещё несколько лет назад у «Звезды» ресурсов было гораздо больше, а сейчас — дай бог сохранить журнал, не до проектов.

«В блокаду тираж «Звезды» был 10 тысяч экземпляров. Сейчас — 1700»

— Вы, конечно, имеете в виду ситуацию 2014 года, когда минкульт сократил финансирование на подписку для районных библиотек, и тем самым поставил толстые журналы на грань выживания. Изменилось ли что-то с тех пор?

— Фактически Минкультуры это финансирование ликвидировало. Вместо 350 миллионов рублей, которые ежегодно выделялись на комплектование местных библиотек, оставило 40 с небольшим миллионов на всю Россию. Если поделить эту сумму 40 тысяч библиотек, которые работают в стране, получится по тысяче рублей в год на подписку. На это можно подписаться на районную газету, не больше. С тех пор ситуация ничуть не изменилась, открытые обращения, письма к президенту роли не сыграли.

На 80 процентов доходы толстых журналов формируются подпиской, так что тиражи мгновенно упали, и вместе с тем пошатнулось наше экономическое положение. В 2018 году журнал «Октябрь» уже закрылся. При этом у меня есть преинтереснейшая переписка министерства финансов и министерства культуры. Где минфин предлагает, убеждает минкульт заложить в бюджет средства на комплектование библиотек. А минкульт заявляет, что это не нужно, и отказывается от денег.

— Сегодня перед интервью я зашла в библиотеку у дома. Там говорят, что получают несколько журналов, но их почти никто не берёт. Во всём микрорайоне есть только одна женщина, которая каждый месяц уносит домой стопку «толстяков» и их прочитывает. Но остальные спрашивают журналы редко и хаотично.

— Журналы чрезвычайно важны для провинциальных библиотек. У меня есть список удивительных мест, откуда к нам приходят рукописи и письма: поселок Усть-Кинельский Самарской области, село Соколовка Никольского района Пензенской области, город Североуральск... И в то же время наши респонденты живут в Канаде, Норвегии, Франции, Германии, США.

Интерес к толстым журналам есть: сайт «Звезды», хотя он совсем не раскручен, в год посещают 100 тысяч читателей. А в «Журнальном зале» (проект, который вплоть до сентября 2019 года агрегировал содержание русских толстых журналов; с сентября временно закрыт — Прим.ред.) каждый журнал читают сотни тысяч пользователей. Но для того, чтобы журналы были в интернете, они должны выходить и на бумаге.

У нас денег на издание «Звезды» сейчас осталось до мая. Что будет потом — не очень понятно. Мы, естественно, найдём возможность издавать «Звезду» до конца года — мы обязаны это сделать для подписчиков, читателей. Но на зарплату денег уже не останется.

— Получается, сейчас «Звезда» переживает самое сложное время в своей 95-летней истории?

— Я бы не стал сравнивать с 1946 годом, когда вышло знаменитое постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Но блокаду у «Звезды» тираж был в 10 тысяч экземпляров. Сейчас — в 1700. Это результат пагубной политики господина Мединского.

Фото: Сергей Михайличенко/"Фонтанка.ру"

— Многие культурные проекты в такой ситуации спасаются краудфаундингом.

— Это неэффективно. Одно дело — помогать больному ребёнку, другое — изданию, которое, в идеале, должно само себя содержать. В 2015 году была сделана попытка собрать средства на выживание «Звезды». Заявили 1,5 миллиона, собрали 300 тысяч, и средства возвратились деньгодателям. Но даже если бы эта инициатива увенчалась успехом, то на краудфаундинге далеко не уедешь. В сборе средств важен разовый эффект — один раз читатели поддержат интересный, неожиданный проект, а на постоянной основе перечислять деньги не станут.

— Но ведь у журналов должны быть и какие-то другие источники финансирования — субсидии от государства, гранты.

— Мы получаем гранты и от Агентства печати из Москвы, и от нашего комитета по печати. Но они не решают наших проблем. «Звезда» в прошлом получала поддержку от трёх московских культурных благотворительных фондов. К сожалению, сейчас с нами остался только один.

— Спонсоры в последнее время системно отказываются от культурных проектов. «Журнальный зал» закрылся из-за того, что его отказался финансировать Глеб Павловский, премия «Русский Букер» в 2018 году не нашла спонсоров и прекратила существование. Получается, литература и культура меценатам больше не интересны?

— Думаю, дело не в этом. У фондов, которые нас поддерживали, возникли свои финансовые проблемы. Меценаты оказались в более сложном положении, чем три или пять лет назад. Экономико-психологическое напряжение в стране очень высокое, так что становится не для культурной благотворительности — у людей другие заботы. Страна милитаризуется. Идёт концентрация капиталов в руках определённых групп, группам более мелким и менее влиятельным становится всё тяжелее.

Фото: Сергей Михайличенко/"Фонтанка.ру"

«Мы с Арьевым делим по-братски кабинет»

— Так или иначе возникает вопрос о востребованности толстых журналов. На сайте «Звезды» указано, что «с середины ХIХ века русская культура репродуцировала себя», прежде всего, в такой форме. Но сейчас ситуация иная — может, культура больше и не нуждается в «толстяках»? Какие у них сейчас функции?

— Функции журналов с тех пор и изменились, и нет. Книжный рынок стал гораздо обширнее, стремительнее, и говорить, что литература приходит к читателю только через толстые журналы, было бы неверно и самонадеянно: она главным образом приходит через отдельные книги. Но у журнала есть и другая функция: человек, который берёт его в руки, получает некий срез культурного процесса — прозу, поэзию, публицистику, исторические и экономические очерки. И в этом смысле книга как отдельное, единичное явление ему совсем не конкурент.

Петр Андреевич Вяземский в своё время сказал вещь, которую я люблю повторять: «Мы лежим в растяжку, и у нас от мысли до мысли — пять тысяч верст». Эти пять тысяч верст компенсировались именно журналами, благодаря которым люди имели более или менее общее представление о том, что происходит в культуре. Ту же миссию — создание единого культурного пространства, гуманитарное просвещение — выполняют и сегодняшние журналы.

— А для авторов роль журналов изменилась? «Толстяки» когда-то были для писателей первой возможностью опубликоваться, войти в литературу. А теперь?

— Эта схема уже не такая чёткая, но она до сих пор существует. Если человек написал несколько циклов хороших стихов и пришёл с ними в издательство, то маловероятно, что его опубликуют. А вот если он регулярно публикуется в известном журнале, это открывает двери в издательства. С прозой ситуация обстоит несколько по-другому — есть авторы, которые успешно начинают с книг и продолжают в том же духе. Но та же лауреат «Русского Букера» Елена Чижова первую книгу напечатала именно после публикаций в «Звезде».

— Можете привести примеры талантливых авторов, которые «Звезда» открыла в последние годы?

— Премию «Звезды» за 2018 год в номинации «Дебют» мы присудили повести «Развилка» Елизаветы Александровой-Зориной. Я с изумлением прочитал это произведение, которое напомнило мне «Женщину в песках» Кобо Абэ. В повести описано реальное и одновременно ирреальное пространство, из которого нет выхода. Это жесткая и экзистенциально сильная вещь о неожиданных провалах в бытии, в которые вдруг попадает человек. Если говорить об исторической публицистике, то историк Кирилл Александров, известный по защите своей докторской диссертации, напечатал в «Звезде» серию очерков об отречении Николая II от престола. Это значительная публикация с огромным количеством материала, которая даёт свежий взгляд на события: сейчас Кирилл готовится выпустить её книгой.

— С начала 1990-х вы редактируете журнал вместе с Андреем Арьевым. Расскажите, как это получается? Бывает, что вы, как Ильф и Петров, вытаскиваете из сахарницы бумажку, чтобы принять сложное решение?

— Во-первых, мы с Андреем Юрьевичем старые друзья. У нас действительно много общего, хотя и имеются существенные расхождения по поводу наполнения журнала. Есть и определённая договорённость: за редчайшим исключением мы не пользуемся правом вето. Наша установка — не допускать серьёзных конфликтов, потому что для журнала это гибель. Я более ответствен за публицистику, мемуары, историю, очерки экономического характера. Андрей Юрьевич — за литературоведение, критику, поэзию. Прозой мы занимаемся вместе. Есть вещи, которые я бы не опубликовал, а Андрей Юрьевич считает полезными и размещает, и наоборот. Но мы ни разу не поссорились за это время, и все вопросы решаем в беседе.

— Были ли рукописи, которые вы как редактор отклонили, а теперь об этом жалеете?

— Пожалуй, да. В Ленинграде с своё время была троица: Битов — Ефимов — Грачев. Ефимов уехал в Америку и из эмиграции опубликовал у нас несколько романов. Один — он назывался «Неверная» — мы отклонили. Это произведение о женщине, которая никому не могла сказать «нет», причём Игорь ещё туда вмонтировал разные истории женских судеб XIX века, например, Авдотьи Панаевой-Некрасовой или Елены Тютчевой-Денисьевой. Нам показалось, что без этих известных всем эпизодов можно обойтись. Ефимов не согласился. «Неверная» потом вышла отдельной книгой, которая пользовалась большим успехом.

Фото: Сергей Михайличенко/"Фонтанка.ру"

— В редакции «Звезды» на Моховой, 20, — удивительная атмосфера, которую, мне кажется, должен ощутить каждый. Потолок с деревянными резными украшениями, старые кожаные кресла — кажется, что ты перенёсся в середину XX века. А можете вспомнить, как вы впервые попали на Моховую, 20, и как с тех пор изменилась обстановка?

— Я впервые пришёл в «Звезды» в 1959 году — тогда редакция располагалась на Воинова, нынешней Шпалерной, на первом этаже Дома писателя. Вернувшись из своей первой геологической экспедиции в Заполярье, я принёс туда небольшую поэму про эти северные приключения. Отдал текст заведующему отделом поэзии Николаю Леопольдовичу Брауну, который прочитал его и вернул. Больше там я не бывал. А в середине 1960-х, когда редакция уже несколько лет располагалась на Моховой, и я стал ходить сюда регулярно, поскольку публиковался здесь как критик.

В первый раз никакого сильного впечатления сама редакция на меня не произвела. Впечатление производили люди — Нина Георгиевна Губко, заведовавшая отделом критики, редактор отдела критики и литературоведения Адольф Урбан, Александр Семенович Смолян и Саша Титов из отдела прозы. Они не проявляли никакого высокомерия по отношению к молодому автору, наоборот, с ними возникло полное взаимопонимание, в том числе и политическое, что было важно.

Сегодня в «Звезде» сохранилась обстановка тех лет, а некоторые детали — камины, резные деревянные шкафы — остались с начала XX века, когда особняк принадлежал князьям Оболенским. Кабинет главного редактора мы по-братски делим с Андреем Юрьевичем Арьевым. Мы сидим по обе стороны от большого письменного стола, никто не сидит «во главе». Вокруг — бесконечное число книг, которые присылаются в редакцию. И, хотя качество этих сочинений очень разное, рука выбросить их у нас не поднимается. Кажется, что книги скоро вытеснят нас из этого пространства.

Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»