Маленькие хеппи-энды. Как «Гоголь-Центр» открыл гастроли в Петербурге без Серебренникова

19 февраля 2020, 13:32

Версия для печати

Tweet

«Маленькие трагедии», которыми «Гоголь-Центр» 18 февраля открыл гастроли в БДТ, помечены значком «18+». А зря. Сходив на петербургскую премьеру, «Фонтанка» рекомендует ее для семейного просмотра. Или вместо уроков литературы в школе.

Моцарт — гений и маргинал в растянутой майке. Альбер из «Скупого рыцаря» — мотогонщик, которому не хватает денег на новую форму. Дон Гуан — светский тусовщик из девяностых. Герои «Пира во время чумы» — подопечные дома престарелых, поющие старые песни, пока их не разгоняет по палатам медсестра.

Такой Пушкин точно бы понравился вашему восьмикласснику, если бы его пропустили в зал. Тем более что связкой между четырьмя частями спектакля становится рэп — во время московской премьеры в 2017 году на сцену выходил сам Хаски. Теперь его «Панельку», «Ай» и «Черным-черно» читает актёр «Гоголь-Центра» Филипп Авдеев.

Фото: фотограф Ира Полярная, предоставлено организаторами гастролей

Гастроли в Петербурге открылись спектаклем, с которого началась новейшая история «Гоголь-Центра». «Маленькие трагедии» — первая постановка, которую труппа выпускала без Кирилла Серебренникова, отправленного в августе 2017-го под домашний арест. И это задавало атмосферу московской премьеры: в театр шли, как на место казни декабристов, — с измученным, почерневшим, негодующим сердцем. Из представления извлекали соответствующие аллюзии: на первом плане — образ в широком смысле слова поэта. Как «невольника чести», оклеветанного молвой. Главным тут был Моцарт, висящий на крестообразной конструкции в центре сцены перед отравителем Сальери: «Что есть творчество? Когда десять дурачков следят за тем, как один корчится». Или Пророк из одноименного стихотворения, вынесенного Серебренниковым в начало спектакля: шестикрытый серафим совершенно буквально, в физиологическом смысле вырывает у несчастного язык и сердце.

К моменту премьеры в БДТ дело «Седьмой студии» продолжается (17 февраля прошло очередное заседание); Кирилл Серебренников, хотя и отпущен из-под домашнего ареста, в Петербург приехать не смог. Тем не менее ощущение, что с конкретно взятой творческой личностью если не все хорошо, то хотя бы может закончится хеппи-эндом, — уже есть. Поэтому в фойе БДТ публика вплывает, как на светский раут. Подружки на входе тщательно расцеловывают друг друга в щеки и мурлыкают: «Сто лет не виделись». У окошка администратора посетителей затягивает броуновское движение студентов, не теряющих надежду на контрамарку: «Шансов мало, но будем стоять до последнего». Ближе к началу спектакля через рамку металлоискателя, послушно выложив из кармана сигареты и ключи, протискивается Юрий Шевчук. «Местами (Серебренников — Прим.ред.) ничего. Я смотрел фильм «Лето»: хорошее мифологическое кино. В России любят такое», — поделился с «Фонтанкой» лидер «ДДТ». Это расслабленное, фестивальное настроение позволяет по-новому посмотреть на «Маленькие трагедии» Серебренникова и оценить масштаб того карнавала, который устроил с текстами Пушкина режиссёр.

Спектаклей, где классику рядят в современные одежды, на российской сцене достаточно. Героев из фраков буквально переодевают в джинсы, дают им в руки айфоны и заставляют повторять написанные в книгах (или переписанные на новый лад) слова. Эксперимент Серебренникова с «Маленькими трагедиями» — другое. Режиссёр не просто подбирает для Пушкина новую форму, но делает её совершенно шокирующей и неудобоваримой для классики. Влезая в этот сосуд, текст-первоисточник взъерошивается, шершавится, электризуется и — выбивает искру.

В начале первых двух трагедий герои (Моцарта играет Филипп Авдеев, Альбера — Георгий Кудренко) так мямлят и жуют слова, что их речь совершенно невозможно разобрать. «Так даже в Купчине не говорят», — возмущается зритель, но тем внимательнее вслушивается в текст или всматривается в его проекцию на экранах. Герцог из «Скупого рыцаря» (Евгений Романцов) превращен в рэп-барыгу с района: белая кепка и спортивный костюм, из-за пояса треников торчит пистолет. Но, ей богу, обращаем вниманием мы не только на обнажённый торс артиста, вполне привлекательный, — а и на то, как Герцог в полном соответствии с текстом Пушкина разрешает конфликт между сквалыжником-отцом и нищим сыном. «Каменного гостя» Серебренников интерпретирует в духе рейв-пати: с воплями, фаер-шоу, барабанами, разноцветными огнями и легким оттенком садо-мазо. Техника режиссёра — будто дефибриллятор в кардиологии: прибор подносят к впавшему в анабиоз тексту (ну признайтесь, давно вы в последний раз перечитывали «Маленькие трагедии»?): разряд, ещё разряд — и буквы начинают жить.

Серебренников — возможно, один из самых внимательных читателей и остроумных игроков словами в современной России. Несложно представить себе, как он листает «Маленькие трагедии» и карандашом обводит ключевые слова. В «Скупом рыцаре» это «шлем»: шлем бывает не только на рыцарских турнирах, но и на мотогонках, догадывается режиссёр (в серебренниковских спектаклях в этот момент возникла бы табличка с надписью Bingo!). И вот над сценой (Серебренников в «Маленьких трагедиях» создавал и сценографию) на тросах поднимается корпус массивного спортбайка. В «Моцарте и Сальери» обратите внимание на словечко «жена» («Но дай схожу домой сказать / Жене, чтобы меня она к обеду / Не дожидалась»). Произнесённое так, что становится понятно — никакая жена Моцарту не жена, а так, девочка со двора, с которой вместе живёт: так вино старых слов вливается в новые меха и обрастает новыми смыслами.

Фото: фотограф Ира Полярная, предоставлено организаторами гастролей

Серебренников редко стесняет себя в количестве и разнообразии применённых приёмов, спектакль, возможно, ими даже перенасыщен. Пушкин тут трактуется с гоголевским размахом, гротеском, гиперболами и литотами. Кроме треков Хаски, «Маленькие трагедии» связывает мотив работающего на сцене телевизора — экран включается ещё во время пролога. Зрители прослушивают свежие сюжеты «Вестей», в том числе про петербурженку Аллу, сбежавшую из коронавирусного карантина. Потом видеоряд продолжает вторгаться в действо, вызывая скорее раздражение, чем узнавание — впрочем, не исключено, что на этот эффект режиссёр и рассчитывал. В спектакле мигают светящиеся надписи с ключевыми словами («Совесть» — написано на табличке у Альбера, выслушивающего обвинения отца в расточительстве); поэт-Пророк вступает в продолжительный философский диалог с помощницей Siri, а Дон Гуан устраивает мини-перформанс из стихов Пушкина, начинающихся со слов «я». Уже к третьей «Трагедии» от обилия деталей может закружиться голова, и только на четвёртой, которую с завидной самоиронией исполняют артисты старшего поколения «Гоголь-Центра», силы возвращаются и спектакль досматривается на одном дыхании.

Длящееся 3,5 часа действо в БДТ заслужило аплодисменты стоя, но не поголовную симпатию зрителей. «Завтра сюда идут мои родители. Я даже не знаю, как их подготовить», — драматическим шепотом говорит на выходе одна девушка другой. «После этого (с пренебрежительной интонацией — Прим.ред.) хочется перечитать Пушкина», — делится с подружкой зрительница постарше.

Что же, именно этого Серебренников и добивался. Пушкина читают, он жив. Как и Моцарт. И рэпер Хаски.

Гастроли продолжатся 19 февраля, когда в БДТ ещё раз покажут «Маленькие трагедии», а в 21 и 22 февраля в Петербурге представят «(М)ученика».

Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»

Читайте также:

Художник, члены и общество: Кирилл Серебренников показал в Авиньоне жизнь скандального фотографа