«Чтобы снять проект уровня “Футурамы”, предстоит много чему научиться»: директор «Союзмультфильма» - о критике, потенциале «Карлсона» и мультфильмах для взрослых

18 ноября 2019, 16:45

Версия для печати

Tweet

Зачем аниматоры цепляются за наследие СССР, и почему считают несправедливой критику обновленного «Простоквашино», «Фонтанка» узнала у директора «Союзмультфильма» Бориса Машковцева. На международном культурном форуме в Петербурге мы также узнали о потенциале «Карлсона» и будущем «Ну погоди!».

— Последние месяцы в СМИ циркулирует информация о возможном объединении Союзмультфильма с киностудией имени Горького. Владимир Мединский назвал это слухами. Речь о слиянии, действительно, не идёт?

— Все-таки «Союзмультфильм» — это студия, производящая анимационные мультфильмы, в то время как киностудия Горького нацелена на производство киноконтента. Но у нас есть общее поле для взаимодействия — проекты для детской и подростковой аудитории. В этом смысле мы игроки одной лиги. Но студии разные — каждая со своим лицом. И я уверен, они всегда останутся самостоятельными единицами. Речь, скорее, о взаимодополнении при решении одной задач.

— Союзмультфильм постоянно говорит о планах по возрождению лент из советского прошлого. Помимо уже запущенного «Простоквашино», какие мультфильмы планируете выпустить?

— Наверное, «возрождение» не совсем точное понятие: те персонажи, о которых мы говорим, не умирали, в этом вся фишка. В случае с запуском «Ну погоди!» у студии сложилось партнёрство, которое позволяет вступить в производство. Герои мультфильма входят в пятёрку самых узнаваемых персонажей «Золотой коллекции», так что это довольно очевидное решение. Сейчас мы начнём полноценную разработку: пока не знаем конкретно, как концептуально решим этот проект, но точно будем очень бережно относиться к оригиналу.
Наша задача — полюбиться современным детям так же, как когда-то знаменитые сейчас мультфильмы понравились их родителям. Мнение мам и пап важно, но они смотрят через призму ностальгии, которой пока нет у детей. Сейчас мы проводим эксперимент, снимая короткометражный фильм про одного классического героя — до конца года зритель увидит, что получилось.

— Сложно ли вписать такого персонажа в современные реалии?

— Если мы говорим о герое, который, например, как медвежонок Умка обитает в условиях Арктики, то создать новую историю проще. Но если персонаж живёт в мегаполисе, задача усложняется: сильно меняются антураж и правила жизни.

— Вам не кажется, что если перенести «Умку» в современные реалии, получится не продолжение, а просто некий мультик про медвежонка с таким же именем?

— Все зависит от качества исполнения: если дух и смыслы узнаваемы, можно говорить об успехе. На самом деле, у нас огромное количество подобных идей, но путь до воплощения очень тернист. Делать фильмы — дело рискованное, тем не менее мы с интересом смотрим именно на персонажей, которые являются лицом студии. Тот же Карлсон интересен, потому что рождён зарубежным автором Астрид Линдгрен. Мы рассматриваем новые фильмы с этими героями, в том числе, как путь выхода на международные рынки. Вот с «Простоквашино» достаточно сложно — не потому что проект некачественный, а потому что в нём много национального колорита. Возможно, чуть больше, чем понятно иностранцу.

— Со стороны такая работа с советскими мультиками выглядит как путь наименьшего сопротивления и зарабатывание денег на не своём.

— Как это «не на своём»? Наследие государственной студии — наша коллекция. Мне кажется, было бы достаточно расточительно положить её на полку и не делать вообще ничего. Равно как и превратить киностудию в музей самой себя, не производящий ничего. Кино, как одно из самых динамичных видов искусства, быстро перестаёт быть актуальным. Оно живо, пока его показывают. Думаю, критические замечания, которые вы цитируете — по большей части из уст взрослых, а не детей.

— «Золотую коллекцию» и так все знают, вам даже не нужно привлекать новую аудиторию.

— Я думаю, «золотая коллекция» вызывает такой резонанс как раз потому, что она априори известна. Взрослые любят пересматривать старые фильмы, для них это имеет значение. Но давайте вспомним, какими мы были: дети устроены по-другому, и далеко не факт, что они полюбят старых героев. Только кажется, что это очень просто — взять персонажей из прошлого: «Ведь их кто-то до вас придумал, вы их, дескать, только копируете!» — ничего подобного! Мы должны проделать долгий путь, вжиться в материал, попутешествовать на машине времени, понять, в чём «эликсир молодости» героев, кем бы они стали в современных реалиях, как бы вели себя.

— 11 ноября фильм Константина Бронзита «Он не может жить без космоса» победил на фестивале Blow-Up Arthouse International Film Festival в Чикаго. Действительно ли так высок уровень российской анимации?

— На фестивали по большей части попадают авторские фильмы и, в основном, короткометражки: анимация — очень дорогой вид искусства, несопоставимый с рынком сбыта в нашей стране. Снять полный метр — дорого. Только в этом году мы столкнёмся с новым явлением: Фонд кино начнёт поддерживать полнометражные анимационные фильмы мэтров. Это будет первый шаг к развитию полнометражной авторской анимации, которая пока у нас представлена парой-тройкой фильмов. Но, в принципе, это нормальное явление. Авторское кино может позволить себе роскошь провалиться. Если мы попытаемся измерить, лучше ли оно или хуже — то я скажу, что оно другое. Российская анимация в целом больше любит обращаться к вечным темам, в то время как зарубежная говорит о насущных национальных проблемах.

— Разве российских авторов не интересуют социальные проблемы?

— Мне кажется, это связано с тем, кто и зачем идёт заниматься анимационным кино. В России мы во многом ищем сказку, чтобы отойти в сторону от проблем, которые волнуют нас в быту, чтобы создать альтернативную реальность, в которой мы хотели бы находиться. Мы во многом наследники советской эпохи: «Союзмультфильм» создавался именно как студия детских мультфильмов. Думаю, такое явление, как мультфильм для взрослой аудитории появится у нас через несколько лет. Мы к этому придём. Многие мои коллеги уже хотят снимать для подростков, а значит — поднимать социальные вопросы.

— Зачем вы сами пришли в сферу анимации?

— Мне всегда хотелось заниматься тем, что называется «эскапистское кино» — фантастика, фэнтези. Анимация даёт бесконечную свободу выбора способов диалога со зрителем. Для меня это территория свободы.

— Почему тогда сохраняете старое, а не придумываете новое?

— Напомню: сейчас на «Союзмультфильме» делается восемь сериальных проектов и один полный метр — «Суворов». Одновременно каждый год мы запускаем десятки авторских короткометражек. И из всего этого массива только один проект — «Простоквашино» — и еще одна новая короткометражка основаны на «Золотой коллекции». То, что мы поддерживаем её как часть «Союзмультфильма», можно образно сравнить с тем, как разные поколения одной семьи поддерживают друг друга. В анимации производство идёт настолько медленно, что зрители ещё не успели ощутить последние результаты нашей работы. «Союзмультфильм» начал активную деятельность немногим более двух лет назад, а по некоторым проектам производство будет длиться годами. По зарубежным меркам сериал — это 52 серии. Я думаю, в следующем году эффект станет более заметен. На каналах выйдет уже шесть проектов: мы создали сериалы для разных возрастных групп, а это значит, что наши фильмы будут сопровождать детей несколько лет их жизни.

— Не думаете, что в сфере авторской анимации — кризис? Классики уже не создают таких прекрасных мультфильмов, как в прошлом, а о молодых не слышно.

— Мы не слышим не потому, что проблема в анимации, а потому что отсутствует сама привычка интересоваться этой сферой, нет регулярных публикаций в крупных СМИ. Даже мне сложно сказать, сколько наград получают каждый год авторские фильмы. А ведь у нас в стране порядка 70 анимационных студий, которые занимаются авторским кино, причем успешно, — иначе бы они просто закрылись. Во всём мире короткометражки, не только анимационные, не так заметны, поэтому популярной коммерческой моделью стали сериалы — то, что обновляется изо дня в день и занимает сектор. При этом фильмы российских аниматоров ничуть не менее интересны, чем игровое кино, однако, возможно, из-за того, что анимация кажется чем-то детским, её пока не воспринимают всерьёз. В этом смысле Константин Бронзит оказался в некоторой степени тем счастливым режиссёром, чьё творчество замечают.

— Можете назвать перспективных молодых режиссёров?

— Мне нравится то, что делают Женя Жиркова и Ира Эльшанская. Прежде всего, их фильмы «Доброе сердце» и «Белоснежье».

 — На что ориентируются российские аниматоры?

— В коммерческой сфере — на поиск продукта. Есть успешные проекты, рассчитанные на национального зрителя, при этом, часть фильмов делаются с прицелом на международный рынок. Сейчас «Союзмультфильм» развивает модель совместного производства с зарубежными компаниями, это делает фильмы органичнее и интереснее: мы учимся определять, чего хотят зарубежные зрители и дистрибьюторы, какие у них культурные и бытовые ограничения, как понимать друг друга. Например, мы уже год с партнерами из крупной французской компании CYBER GROUP занимаемся адаптацией проекта «Оранжевая корова» для зарубежных дистрибьюторов.

— Но это интересно детям. Не планируете расширить тематику и снять условно, свою «Футураму»?

— Чтобы выйти на следующий уровень, нужно сначала освоить предыдущий. Это как в спорте: вы не можете пробежать марафонскую дистанцию, если до этого бегали только стометровку. Мы развиваемся эволюционно, невозможно совершить чудо за один день, ведь новая российская анимация существует всего пятнадцать лет. После кризиса конца 1980-х и 1990-х годов до середины 2000-х в стране были только авторские короткометражки, но не коммерческое кино. Сейчас мы осваиваем новое с нуля и гигантскими темпами.

Чтобы снять свою «Футураму», нам предстоит ещё многому научиться. Фантастика — форма, нам нужно разобраться с содержанием и привлечь инвесторов. А это непростая задача: в стране нет аналогичных успешных кейсов. Именно поэтому сейчас «Союзмультфильм» работает с зарубежными партнёрами, чтобы понять, каким образом достигается этот успех. Но развитие точно произойдёт: пока мы сопровождаем зрителей до 10-летнего уровня, в дальнейшем возникнут новые категории.

— Но ведь из-за того, что процесс идёт так медленно, взрослая аудитория думает: «Фу, они могут только для детей снимать и «Простоквашино» реанимировать».

— Когда у этих взрослых рождаются дети, что они делают? Включают мультфильмы. При этом многие родители сейчас предпочитают именно отечественный контент и хотят, чтобы его было больше. Российская индустрия пока не может обеспечить необходимый объем. В том числе из-за недостатка кадров — нам постоянно требуются специалисты со специфичным талантом: навыками рисовальщика и чувством компьютерной графики, например.

— Что насчёт финансирования?

— Проблема существует, и это не плач, а объективная реальность. Мы же социально ориентированы, поэтому должны выбирать: или выполняем социальную функцию, либо делаем что-то прагматичное и зачастую компромиссное в реалиях рынка. Иногда не можем повысить планку, даже если это улучшит качество продукта. В сравнении с игровым кино кажется, что анимация получается менее эффективной: процессы идут гораздо медленнее. Но государство постепенно меняет отношение и систему поддержки. В прошлом году появилась льгота по единому социальному налогу, в этом — система рибейтов. [Затраты на производство частично возмещаются за счет бюджета — Прим. Ред.]

— Многие говорят, что господдержка значит ограничения. Есть ли темы, которые никогда не смогут появиться в продукции «Союзмультфильма»?

— Нет. Нас ограничивает не государство, поскольку у нас нет системы госзаказа. Студии самостоятельно предлагают темы. Если кажется, что, возможно, мы в чём-то себя ограничиваем, то прежде всего, не из-за государственной политики, а по причине определенных социальных традиций и требований дистрибьюторов. Рынок, зритель и дистрибьюторы — зачастую более строгие регуляторы, чем государство.

Ольга Минеева, «Фонтанка.ру»

Читайте также:

Новое «Простоквашино»: памперсы, «Почта России» и другие спойлеры