«Андрей Константинов, наверное, посмеется над моей книгой». Как петербуржец, собирающий тракторы «Кировец», написал криминальный роман и получил литературную премию

19 июня 2019, 14:01

Версия для печати

Tweet

Этим летом из печати выходит роман «Кровь как лимонад». Автор — петербуржец Денис Воронин — был токарем, кладовщиком, а сейчас работает начальником инструментального склада на заводе, которые изготавливает мосты для тракторов «Кировец». Как скрестить «Евгения Онегина» с блэкджеком и шлюхами, писатель рассказал в интервью «Фонтанке». 

«Родился в 1977 году в Выборге. Работает на производстве тракторов «Кировец» и считает, что литература должна быть такой же монументальной и завораживающей, как эти самые трактора. Долгое время обитавший среди шпаны, написал для них своего «Евгения Онегина», — говорится в краткой издательской биографии Воронина. В мае писатель получил награду премии «Рукопись года» издательства «Астрель» в специальной номинации «Криминальная проза».

— Денис, как вы относитесь к литературным мистификациям?

— Нормально отношусь. Какая там самая главная? Пушкин, «Песни западных славян» (в 1835 году поэт опубликовал перевод «Песен западных славян» Проспера Мериме, которые, в свою очередь, оказалась подделкой — Прим.ред.) — стеб такой нормальный, постмодерн почти.

— Вы, действительно, любите Пушкина?

— Вполне. Сейчас хочется привести цитату о Пушкине из довлатовского «Заповедника», но я не вспомню, потому что боюсь… вас и этого товарища с фотоаппаратом. Я постепенно открываю для себя Пушкина. В планах — почитать «Дубровского»: недавно понял, что со школы его не читал, интересно.

— Я спросила о мистификациях, потому что ваша биография напрочь лишена оттенков: выросли среди шпаны — и вдруг пишете роман. Уверена, что по-настоящему ваша жизнь складывалась сложнее.

— Откуда появилась эта биография? Я куда-то летел, сидел в аэропорту на пересадке, кажется, в Германии. Инга, мой выпускающий редактор, прислала email: надо срочно придумать на обложку текст о том, кто вы такой. Самолёт уже объявил посадку, я срочно начал вспоминать, что мне интересно, когда читаю книги. Вот, например, у Алексея Сальникова: было интересно, где автор родился, где работал и где поднабрался этого своего — в хорошем смысле слова — бреда.

Я уже давно не шпана, хотя в прошлом если не криминал, то легкая хулиганка в моей жизни постоянно присутствовала. Ты, вроде, идёшь домой с учёбы, но у тебя круг общения такой, что не знаешь, чем закончится вечер. И ты не обязательно был пьян, просто начинались какие-то приключения, которых я сейчас избегал бы.

— Например?

— Пошли мы с как-то ребятами, и захотелось нам фруктов. Конец сентября, вечер, темно. По пути к магазину увидели уличную сетку с арбузами. Пока один из нас отвлекал сторожа, остальные не поленились сходить домой за инструментами, разрезали сетку и выкатили десять арбузов и ящик полугнилых абрикосов — на них потом другой наш товарищ поставил бражку. Это мы потом уже поняли, что наш дружище не отвлекал сторожа, а очень серьезно ему пригрозил. Вспоминать об этом сейчас неприятно. Но машины, как Жека из моего романа, мы не угоняли.

— А можете рассказать подробнее о своем детстве?

— Моя мама — маляр-штукатур, папа — электрик, оба работали на стройке. У меня было счастливое детство в Советском Союзе. А потом начались девяностые, я очень легко поступил в питерский ЛЭТИ, выучился на инженера систем автоматического управления.

— С каким периодом вашей жизни связан образ жизни шпаны?

— Он переехал за мной из Выборга в Питер. Не могу сказать, что ходил в кепке и майке-алкоголичке, но сильно отличался от себя сейчас. В середине девяностых, на первом курсе, у меня была снятая судимость за ношение холодного оружия. Приехал в Выборг на лето, и друг мне предложил сходить за грибами. Ну не со столовым же ножом идти! Черт меня вообще дернул зайти в «тещину комнату» — кладовку: там лежал папин охотничий нож, сделанный из рессоры, перекаленый, в деревянных ножнах, отделанных собачьим мехом. С этим «мачете» я и пошёл за грибами. Мимо проехал патруль, меня остановили. Привесили, что срезаю провода и сдаю на цветмет. Нож потом так и остался в милиции как вещдок.

— По профессии вы работали?

— Буквально месяца два — на НПО «Аврора», которое занимается электронной начинкой для подводных лодок. Не понравилось вообще. Я ещё курсе на третьем понял, что ЛЭТИ — не мое, надо было в какое-то другое место идти. Но я поплыл по течению и институт закончил. После «Авроры» работал на абразивном заводе «Ильич» — токарем, мастером, начальником участка. Руководил тридцатью людьми, не сильно мотивированными к труду, о чем до сих пор вспоминаю с ужасом. А потом устроился кладовщиком, и с тех пор все мои работы так или иначе крутились вокруг этой должности.

— Как в вашей жизни появились трактора «Кировец»?

— К ним я пришёл по объявлению, когда предыдущая моя работа в военно-промышленном комплексе изжила себя по всем параметрам. Я работаю в фирме, которая, во всяком случае, до недавнего времени была включена в производственный процесс по изготовлению тракторов. Мы делали мосты — здоровые, дорогие агрегаты, на которые цепляются колеса и выходит коробка переключения скоростей. Я — начальник инструментального склада, что-то среднее между инженерно-техническим работником и рабочим. Вроде, на корпоративы зовут как итээровца, но на производстве хожу в робе — никаких белых воротничков. Я веду учёт — выдаю инструменты, проверяю остатки. Ну или срочно разруливаю ситуацию, если, например, вдруг оказывается, что партия каких-нибудь изготавливаемых по спецзаказу зенкеров пришла бракованной, и, если её не заменить, производство может встать.

— Читать любили всегда?

— Знаете, я не верю, во всю эту дребедень с гороскопами, но к своим 42 годам понял, что знаки зодиака — работают. Я близнец, и иногда мне кажется, что во мне, и правда, живут два человека. Один — технарь, и ему нравятся все эти развертки, шестерни. А другой — гуманитарий. Родители научили меня читать в пять лет читать, и с тех пор почти всегда я что-то читал и хотел писать. Школьный любимец — Астафьев; как и Жеке из моей книги, мне нравится Бродский. Правда, цитировать его так же я не могу — для моей памяти эта поэзия слишком сложна.

Роман "Кровь как лимонад". Варианты обложки

Фото: издательство "Астрель"

Героев «Крови как лимонада», угонщика машин Жеку Онегина и отставного полицейского Марка Новопашина, связывает коммунальная квартира на Старо-Петергофском проспекте. И — запутанное дело, которое разворачивается в северной столице наших дней. Королей городского наркобизнеса одного за другим находят мертвыми и с отрубленными пальцами. Но то, что может показаться переделом рынка наркотрафика, оборачивается секс-скандалом с участием путан и компроматом на ведущих городских чиновников. В романе изображены колоритные окраины Петербурга — Обводный канал, проспекты Славы и Ветеранов, Володарский мост, Бухарестская. Но в эту картинку встраиваются отсылки к романам Достоевского, стихам Бродского и Гумилева.

— Читать мы любим все. Но не каждый потом пишет свою книгу. Как у вас это получилось?

— В девяностые я прочитал «Мизери» Стивена Кинга. Это история про автора, которого заставляют сжечь рукопись неопубликованного романа «Быстрые автомобили». И первая фраза этого романа звучала так: «У меня тачки нет, да, и я плохо учусь, но езжу быстро». Я тогда подумал, что она может стать первым предложением моей книги. Начал пробовать писать, но получался то ли Стогов, то ли Ирвин Уэлш, мне было неинтересно.

Я ходил со своими идеями годами, а потом прогремел скандинавский нуар — Стиг Ларссон, которого я считаю графоманом, и Ю Несбе, который, наоборот, у меня отлично заходил. Тогда я понял, что скандинавский нуар отлично сочетается с Петербургом, и всю историю можно замутить в этом ключе.

Ну а финальной точкой стали события, которые произошли несколько лет назад буквально друг за другом. Однажды я где-то прочитал, что Бунин ненавидел Достоевского и писал о нём: «Тащит Христа во все свои криминальные романы». А через пару дней моя жена — она очень любит Достоевского — начала пересматривать сериал «Идиот» Бортко. И на сцене, где Настасья Филипповна сжигает 100 тысяч, меня осенило: «Вот оно! Я перетащу самого Достоевского и всех его героев в криминальный роман. Там будет герой-эпилептик (Марк Новопашин — Прим.Ред.), будет 100 тысяч и Настасья Филипповна, которая не может выбрать между двумя мужчинами». Ну а главного героя с самого начала звали Жека. И тут он стал Онегиным.

— Но в книжке описана и другая, «тёмная» сторона жизни. Откуда у вас знания об этой сфере?

— Частично — из моей работы, из круга общения — с пролетариями. На одном производстве познакомился с целым кланом монтажников и хотел даже цикл написать — «Лютые истории с Уделки». Эти люди друг друга знали, все были из района Удельной, и они рассказывали такие истории, что заслушаешься. Отмутузить кого-нибудь или развлечься тем, чтобы побить бездомных, для них было в порядке вещей. Хотя они хорошие ребята, но в кураже — то ли алкогольном, то это было их настроение по жизни — такое происходило.

— В романе описаны и наркотрафик, и проституция — вряд ли об этом вам работяги рассказали.

— Вся криминальную линию романа я придумал из головы. Или нашёл в интернете. Знаете, для второй книги мне потребовались знания о наркотиках, и ребята с одного запрещённого форума отлично всё подсказали.

— А насколько достоверна эта линия в таком случае? Покажи ее моему шефу Андрею Константинову, автору «Бандитского Петербурга», — он посмеется?

— Очень может быть. Главный редактор издательства «Астрель» Александр Прокопович, когда прочитал рукопись, усмехнулся: «Так машины угоняют? Честно? Ну пускай».

— Как, кстати, рукопись в издательство попала?

— Это было долго и трудно. Сначала я дописал роман и показал близким и жене, потом переписывал и ещё раз переписывал. Но никто из издательств печатать его не хотел. В этот момент рукопись попала в руки знакомого литературного редактора, которой я очень благодарен. Она взяла и пятьдесят страниц этой книги почирикала, объяснив, что не надо тащить в книгу всё что я знаю о героях. А потом я попал в «Астрель» — послал текст в редакцию, а через какое-то время мы с друзьями путешествовали по Ладоге: попали в шторм, наша яхта разбилась о камни, и мы четыре часа ждали на необитаемом острове, пока нас спасут. А на следующий день я получил письмо о том, что моей рукописью серьезно заинтересовались, и главный редактор хочет со мной встретится.

— Книжка демонстрирует хороший культурный багаж — кроме прозы и поэзии, туда вплетены ссылки на хорошую музыку вроде британцев Portishead, герои играют в модную компьютерную игру Read Dead Redemption. Откуда у вас это взялось?

— Фишку с музыкой я взял у Ю Несбе. Когда читал, как Харри Холе в его детективах слушает Franz Ferdinand, подумал: «О, да он нормальный чувак!». И понял, что это работает, что музыку можно втащить в текст. Если в музыке я понимаю, то в играх — категорически нет, но меня всегда консультируют знающие люди. Когда я попытался этот Read Dead Redemption пройти, мне так тоскливо стало, что я через десять минут выключил, — спасли обзоры из YouTube.

— Можете назвать топ-5 своих любимых писателей на сегодняшний день?

— Мне очень нравится «Пограничная трилогия» и «Кровавый меридиан» Кормака МакКарти, — это то, что я перечитываю: как они пьют кофе или сидят и молчат. Алексей Иванов хорошо работает со сравнениями, мне по душе разные его ипостаси — и «Сердце Пармы», и «Блуда и Мудо». Я люблю Питера Уоттс — это канадский автор, который фантастику вытаскивает из жанра гетто — и люблю Захара Прилепина. Алексея Сальникова открыл для себя недавно. Прочитал его «Отдел», «Петровых…». Как сделаны книги Иванова, я понимаю, хотя, может быть, также написать не смогу. А как сделан Сальников, для меня до сих пор не ясно.

— Вы не собираетесь оставить работу на заводе и полностью переключиться на литературную деятельность?

— Вы, наверное, удивитесь, узнав, какие гонорары у современных авторов и тиражи. У «Идиота» Достоевского в советском издании в белой обложке — 700 тысяч экземпляров. А у Иванова, который считается автором бестселлеров — 70 тысяч. Иванов-то жить, наверное, на это может. А у начинающего автора с тиражом в 2-3 тысячи экземпляров литература может быть только хобби.

— Тем не менее вы собираетесь продолжать?

— Я дописал второй роман и уже заключил договор на его публикацию с издательством. Я вообще противник всяких сиквелов, но эта история будет продолжением первой. После того, как закончил «Кровь как лимонад», я вдруг понял: «А я знаю, что было дальше с этими героями». Там будет новый криминальный сюжет, новый угон машины, нелепый и никому не нужный, и новые персонажи.

А ещё хочу написать производственный роман, вроде «Искателей» или «Иду на грозу» Гранина. Про людей, про их отношения, про всякие там секретики и интриги. И при всем этом — про производственный процесс. Мое теперешнее место работы прямо просится на страницы книги. Я сейчас сам как герой такого производственного романа, и не знаю, чем все закончится.

Беседовала Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»