Фото: предоставлено издательством

«Сразу же возникали безумцы и начинали приставать»: отрывок романа «Петровы в гриппе и вокруг него»

Tweet

Через месяц, 26 мая 2018 года, в Петербурге вручат одну из главных российских литературных премий — «Национальный бестселлер». «Фонтанка» вместе с оргкомитетом «Нацбеста» запускает новый проект. Вплоть до финала мы будем публиковать отрывки романов, вошедших в шорт-лист.

Первым на «Фонтанке» появляется начало романа «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова. Это произведение стало, пожалуй, самым обсуждаемым в русской литературе 2017 года. Екатеринбуржец Сальников, ранее известный как поэт, да и то в узких кругах, в буквальном смысле проснулся знаменитым. Рецензии на «Петровых» появились в «Медузе», «Тассе», на портале «Горький». Книжку, опубликованную в журнале «Волга», перепечатало издательство «Редакция Елены Шубиной», которое работает с Людмилой Улицкой, Татьяной Толстой, Захаром Прилепиным, Дмитрием Быковым, Алексеем Ивановым. К том же, роман стал листёром премий «Большая книга» и «НОС».

Проза Сальникова — магический реализм, настоянный на самой что ни на есть психоделической закваске. Автослесарь Петров, поверженный предновогодним гриппом, движется в троллейбусе с работы домой. Здесь его ждёт жена-библиотекарь и сын-ботаник. На проверку оказывается, что семья эта не совсем обычная. Петров, например, на досуге рисует комиксы. Но даже это ни в какое сравнение не идёт с тайной его супруги.

Роман может оглушить и демотивировать читателя своей многословностью. Но в финале окажется, что образы и детали, «разбросанные» по книжке, можно «собрать» в единый пазл. А композиция, скрытая за гриппозными метаниями героев, имеет строгую логическую структуру.

Автор: предоставлено издательством
Для просмотра в полный размер кликните мышкой

Глава 1. Артюхин Игорь Дмитриевич

Стоило только Петрову поехать на троллейбусе, и почти сразу же возникали безумцы и начинали приставать к Петрову. Был только один, который не приставал, — тихий пухленький выбритый старичок, похожий на обиженного ребенка. Но когда Петров видел этого старичка, ему самому хотелось подняться со своего места и обидеть старичка еще больше. Вот такое вот его обуревало дикое, ничем не объяснимое чувство, тесная совокупность мохнатых каких-то дарвиновых сил с достоевщиной. Старичок, замечая на себе внимательный взгляд Петрова, робко отворачивался. Но сей дедуля являлся, так сказать, постоянным сумасшедшим, его Петров встречал то и дело едва ли не с детства, даже вне общественного транспорта. Другие сумасшедшие вторгались в жизнь Петрова только по разу, будто единожды за тридцать лет вырвавшись с восьмого километра Сибирского тракта, спешили на третий троллейбус, чтобы сказать Петрову пару ласковых — и пропасть навсегда.

Была старушка, уступавшая Петрову место на том основании, что он, Петров, инвалид и у него деревянные ноги и руки и рак (рак не деревянный, просто рак). Был дядька, похожий на кузнеца из советских кинофильмов, т. е. здоровенный дядька с таким голосом, от которого вся жесть троллейбуса, казалось, начинала вибрировать. Похожим образом вибрирует полупустая открытая бутылка, если мимо проезжает грузовик. Дядька, одним своим боком прижав Петрова к стенке, читал пожилой кондукторше стихи, поскольку оказалось, что под ватником, пахнущим металлической стружкой, бензином и солярой, таится нежное сердце поэта.

— А годы летят, наши годы как птицы летят, — интонируя нежностью «годы» и «птицы», читал дядька. Кондуктор, улыбаясь кроткой улыбкой, слушала. Много раз к Петрову подсаживались люди не сказать что совсем уж пожилые, чтобы можно было заподозрить каждого из них по крайней мере в маразме, знакомились и принимались нести ахинею про золото партии, про бесплатные путевки в санаторий, которые давали когда-то каждый год, и про то, что всех, кто сейчас находится у власти, надо ставить к стенке. Как только кто-нибудь из безумцев упоминал эту пресловутую стенку, Петрову почему-то представлялись стоящие в ожидании расстрела Путин и Россель. Воображение рисовало их такими же, как они появлялись на телеэкране: Россель весело улыбался, Путин был серьезен, но с этакой иронией в глазах.

Однажды на виду у Петрова едва ли не врукопашную сошлись два пенсионера. Спорили они за одно и то же, даже политические платформы каждого из них не сильно разнились, но тем не менее они ссорились, Петров уже заподозрил дурное, поскольку пенсионеры сходились и в том, что Ельцина убрал Березовский, и что таджиков много, и что раньше была настоящая дружба народов, а теперь одни евреи, и что на Нобелевскую премию Евтушенко выдвигают лишь за то, что он осуждает холокост. Такой взгляд на происходящее несколько ломал представление Петрова о всякой логике, и он почувствовал, что сам сходит с ума, как двое этих стариков, пытаясь понять, почему они кричат друг на друга. Все это как будто бы могло нехорошо кончиться, но тут наступила конечная, старички вышли и медленно разошлись в разные стороны, спокойные и отстраненные от всего, как до спора, так и не выяснив, при ком был самый сахар: при Брежневе или при Брежневе. И в этот раз, гриппуя и сам чувствуя некоторую измененность сознания, Петров стоя колыхался на задней площадке троллейбуса, держась за верхний поручень. Народу было немного, но сидячих мест не было, а водитель на каждой остановке одинаково шутил: — Осторожно, двери не закрываются. На остановке «Архитектурная академия» в салон зашел аккуратненький дедуля в чистом сером пальтишке, в отутюженных серых брючках, с чемоданчиком на застежке. У дедули была ленинская, или же дзержинская, или же лимоновская бородка. Очки дедули побелели с мороза, и он принялся вытирать их концом красно-черного клетчатого своего шарфика, когда место ему уступила девочка лет восьми. Старичок поблагодарил и сел.

— А вот сколько тебе лет? — потерпев какое-то время, поинтересовался старичок у девочки.

— Девять, — сказала девочка и нервно громыхнула ранцем за плечами.

— А ты знаешь, что в Индии и в Афганистане девочки с семи лет могут замуж выходить?

Петров решил, что бредит или же ослышался, — он посмотрел на старичка, тот продолжал шевелить губами и издавать звуки.

— Вот представляешь, ты бы уже два года замужем была, — старичок лукаво сощурился, — два года бы уже с мужем трахалась вовсю, а может быть, даже изменяла бы ему. Все вы, сучки, одинаковые, — закончил он, с той же доброй улыбкой и лукавым прищуром гладя ее по ранцу.

— Горького, — объявил водитель и открыл двери.

Старичок хотел продолжить, но тут бледный худенький паренек лет, может быть, семнадцати, сидевший со старичком по соседству, на одном с ним сиденье, как бы очнулся от разглядывания окрестностей сквозь процарапанный оконный иней, повернулся к старичку, снял с него очки и дал ему по физиономии, внезапно, но так как-то даже обыденно, не слишком даже сильно. К ногам Петрова, как шайба, выкатилась старикова вставная челюсть.

— Ах ты… — возмутился старичок, — да я за тебя пятнадцать лет в Анголе…

— Осторожно, двери не закрываются, — предупредил водитель.

«Фонтанка» благодарит «Редакцию Елены Шубиной» за предоставленный фрагмент.

Весь список финалистов «Нацбеста»-2018 можно узнать на «Фонтанке» или на сайте «Нацбеста».

«Фонтанка.ру»