Фото: provzglyad.com

«Лицо» Малгожаты Шумовской: Иногда они возвращаются

Tweet

В прокате — «Лицо» Малгожаты Шумовской, лента, получившая гран-при на Берлинском кинофестивале. Долгожданный ответ на вопрос: «Куда делось великое польское кино?».

Шумовская, по правде говоря, уже первым полнометражным фильмом произвела определенный эффект в киношных кругах. в 2013-м на Берлинале показывали «Во имя», сентиментальный и одновременно жесткий, по-юношески максималистский фильм про священника, который влюбился в молодого человека. На большее, чем премия «Тедди» — её вручают лучшей ленте, посвященной гомосексуальности — жюри тогда не решилось. Вторая лента, «Тело», подтвердила: да, в европейском кино появился новый голос, крепкий, своеобразный, смелый. Режиссер может не только рассказывать, но и показывать: картина была построена на смелой рифме — главный герой-полицейский наблюдает на работе за изуродованными телами жертв преступлений, а дома за анорексичной дочерью, которой пытается помочь. Вот, собственно, и ответ на вопрос, где всё это время была Шумовская, почему не гремела и не выходила в русский прокат. «Лицо» — фильм не девочки, а большого мастера. Обладающего и отвагой, и техничностью, и легкостью.

Как и предыдущие две ленты, «Лицо» Шумовская сочинила вместе с оператором, Михалом Энглертом. Как и в предыдущих, здесь она живописует современную, грубую, деревенскую Польшу, имеющую мало общего с землей борцов, ученых и поэтов, знакомой по фильмам Занусси и Кесьлевского. Натура сразу выбрана рыхлая, выразительная: глухомань, в которой люди, куры и свиньи живут душа в душу. Главный герой Яцек — яркое пятно на фоне одутловатых фермеров: косуха, слушает металл, гоняет на своей тачке под вечный дыц-дыц, а мальчишки вслед обзываются сатанистом. При этом работает на стройке гигантской статуи Христа — самой большой в Европе, прям как в Рио. Тут же и происходит катастрофа: падает с лесов, разбивается, а когда приходит в себя — выясняется, что он теперь звезда. Первый в истории человек, которому пересадили лицо. Вместо хайрастого весельчака и металлиста в зеркале — лысая круглая морда.

Воистину, странно, что мало кто додумывался прежде брать в соавторы сценария оператора: практически каждое слово здесь имеет визуальное воплощение, каждый сюжетный ход зрим, подчеркнут, подан эффектно и ясно. Бетонный, которого устанавливают на холме в сельской дыре, мистически похож на металлиста (а тот еще, испытывая трудности с речью, общается с поклонниками характерным жестом, поднятыми в приветствии руками — тоже рифма). На Рождество Яцеку родные желают стать похожим на человека, остричь вихры, сбрить дурацкую бородку. Ну, и желание, конечно, сбывается: на донорской физиономии растительность не проклевывается.

При этом собственно с развитием сюжета беда: скажем, «Лицо» остаётся вовсе без финала. Ну то есть вообще ничем эта история не кончается. Ни хэппи-эндом, ни трагическим выстрелом. Причём ясно отчего: Шумовска не желает ставить кокетливых многоточий, оставлять открытый финал. И сахарной иллюзии напускать неохота. Поэтому просто обрывает действие — буквально на полуслове.

Едва ли не самое эффектное тут — главная роль. Муж Шумовской, Матеуш Косцюкевич, играет и Яцека-металлиста, и героя после операции. Причём демонстрирует чудеса перевоплощения: узнать в одном герое другого решительно не получается. Меняется пластика, мимика, голос, да просто габариты. Один Яцек — гибкий, тонкий. Другой — грузный, неповоротливый, как медведь.

Есть всё то, чем Шумовска сразу выделилась на общем фоне своих сверстников. Смелость — в «Лице» очень много шпилек в адрес церкви, пусть не слишком рискованных и достаточно мягких. Глаз-алмаз: фактура польской глубинки схвачена, показано ярко, физиологично. Есть тут — и это важнее — то, за что польское кино всегда любили. Умение создать сильное решение из не самого выразительного визуального материала и простецкой техники: тут оператор Энглерт встаёт вровень с национальными гениями, Идзяком и Красиньским, умевшими снимать хоть на пленку от парника. И главное: удивительный микс из социально-критического пафоса, революционности и — с другой стороны — иронии, порой почти любовной. Вот, собственно, и ответ на вопрос «куда делось великое польское кино?» Вот оно. Вызревало десяток лет — и даёт о себе знать. Наслаждайтесь.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»