Нейробиологи обнадеживают: посиди за пианино 10 тысяч часов — станешь профи (впрочем, сидеть недостаточно, надо музицировать). Но приходят генетики и говорят: «Позвольте, а врожденные способности не в счет?» В этих противоречиях будем разбираться с лауреатом премии «Просветитель» Асей Казанцевой 15 декабря в «Охта lab».

Премии «Просветитель» Казанцева удостоилась за книгу о мозге — «Кто бы мог подумать? Как мозг заставляет нас делать глупости». И в том же «Охта lab» Ася уже рассказывала, как, в частности, спорт влияет на мозг. Хорошо влияет. А сейчас лектор сфокусируется на том, как на мозг влияет музыка. Тем более что это излюбленный пример нейробиологов (Казанцева сама из них): музицируйте-тренируйтесь, укрепляйте определенные нейронные связи, и будете если не Мартой Аргерих (говорят, лучшая пианистка в мире) то хотя бы очень недурным музыкантом.

Но генетики гнут свою линию: «Нужен врожденный талант». Не то чтобы без него не получится сделать из ребенка настоящего музыканта — без него просто не получится удержать ребенка за инструментом положенные тысячи часов.

Популяризаторы науки, в свою очередь, предполагают: значит, самый надежный для вас способ стать выдающимся музыкантом — это устроить так, чтобы вашими родителями были люди музыкально одаренные.

Казанцева признает, что тут все непросто — потому лекция и называется «Музыка меняет мозг? Запутанный клубок причин и следствий». Распутывать его будем 15 декабря в «Охта lab» (Брантовская дорога 3, второй этаж), начало в 19.00, подробности по ссылке.

Александра Шеромова

Опубликовано 10 декабря 2018, 10:44

Другие события

«Здесь, к счастью, не Третьяковская галерея». Выставка Куинджи в Русском музее идёт против тренда, и получается красиво

«Иллюзия света» Архипа Куинджи расположилась залах № 106 — 109 Корпуса Бенуа, и помимо света, это иллюзия пространства. Из четырёх залов архитектор Юрий Аввакумов, который работал над «Нашим авангардом», сделал шесть. Изменились и пропорции: внутри залов, спроектированных Леонтием Бенуа, появились аккуратные почти квадратные «комнаты», потолки стали ниже. Хорош как никогда ровный рассеянный свет, который отсылает к мастерской художника в Биржевом переулке (и напоминает залы Третьяковской галереи). На выставке больше 150 работ, из них 134 — из собрания Русского музея. Девять вещей приехали из Третьяковки, а «Христос в Гефсиманском саду» (1901) — из Алупки (картину впервые привезли в Русский музей).

Статьи

>