От императоров до семей репрессированых: Русский музей показывает дары за 125 лет

29 июля 2020, 15:08

Версия для печати

Tweet

Русский музей открыл выставку даров в Корпусе Бенуа, Михайловском замке, Мраморном и Строгановском дворцах. Всего представлено порядка полутора тысяч предметов почти от 600 дарителей: начиная от императорских подарков (среди них такие хиты, как «Последний день Помпеи» Карла Брюллова и «Садко» Ильи Репина) и до новейших вещей наших современников, от древнерусской иконописи и народного искусства до авангарда и Игоря и Екатерины Пестовых.

Масштабная выставка «Художники и коллекционеры – Русскому музею. Дары. 1898 – 2019. Избранное» приурочена к 125-летию Русского музея и должна была открыться ещё 25 апреля, но вмешался коронавирус. Теперь монтировать «Дары» пришлось в авральном режиме – заместитель директора по научной работе Русского музея Евгения Петрова рассказала «Фонтанке», что сотрудников ГРМ пустили в залы лишь за девять дней до открытия выставки. В обычных условиях такие проекты занимают месяца полтора.

«Есть хранительские нюансы: например, надо, чтобы просохли витрины до того, как в них укладываются работы, а у нас не было возможности это делать», – поясняет она.

Конечно, на временной экспозиции представлено не все – ведь подарки музею составляют порядка четверти всей коллекции. Из-за разноплановости даров и их участии в постоянной экспозиции у выставки получилась рыхлая структура. О чём эта экспозиция — понять непросто, остаётся только любоваться вещами из фондов, по какому бы поводу их не показывали.

Так как единого билета нет, схема осмотра следующая: билет нужно брать на сайте на определённый сеанс, на одну площадку. ГРМ будет пускать десять человек раз в десять минут, но, зайдя, можете гулять сколько хотите – двухчасового ограничения, как в Эрмитаже, нет. Идти по маршруту нужно в одну сторону, чтобы не пересекались потоки людей, но при желании можно вернуться и пройти маршрут ещё раз. По билету можно осмотреть расположенную на выбранной площадке часть выставки даров и постоянную экспозицию. Корпус Бенуа в рамках выставки занимает живопись, графика и скульптура второй половины XIX – первой половины XX веков, в Инженером замке – древнерусское искусство, живопись и графика XVIII – первой половины XIX веков, в Мраморном дворце – вторая половина XX – XXI век, в Строгановском – печатная графика и декоративно-прикладное искусство. Из-за того, что по дворцам и залам работы распределили в соответствии с отделами, а не из-за принадлежности к коллекциям, например, древнерусские иконы оказались в персиковых залах Инженерного замка в елизаветинском стиле, где смотрятся хуже, чем на постоянной экспозиции.

Фото: Михаил Огнев/«Фонтанка.ру»

 Перенос сроков выставки внепланово дал ей новый смысл – «вернуть» зрителям все площадки музея: именно «дарами» впервые с марта открываются Мраморный и Строгановский дворцы, Михайловский замок. Заодно «дары» обильно репрезентуют императорские вкусы – организаторы много говорят о роли Александра III и Николая II как собирателей, задававших тренд для аристократии. И тут заметно, что они любили многофигурные сцены из народной жизни и характерных персонажей: таковы «В мечети во время праздника Рамазана в Эривани» (между 1840 и 1847) Григория Гагарина, «Поздравление молодых в доме помещика» (1961) Григория Мясоедова, «Неравный брак» (1866) Акима Корнеева.

Хотя музей показывает много вещей из фондов, во всех залах и дворцах зрителя преследуют флешбеки, связанные с недавними выставками-блокбастерами: в Корпусе Бенуа это работы Василия Верещагина, «Обнажённый юноша» Константина Сомова, «Грешница» Генриха Семирадского. А то, что может стать открытием, выглядит скромно и, на первый взгляд, непривычно в музее. Это, например, «Детская» Варвары Чихачевой, художницы-любительницы первой половины XIX века – очень камерная картина, жанр, напоминающий голландцев XVII века, её показывают в Инженером замке. Работа фиксирует бытовой, казалось бы, момент игры детей с котом, но перспектива, воздух, свет сообщают нечастую в музейных залах интимность живописи, которую вы не увидите на постоянной экспозиции. Так же камерно, но более фотогенично выглядит «Связка баранок» неизвестного художника первой половины XIX века – это буквально баранки на тёмном фоне, житейский натюрморт вовсе не дворцового масштаба. Такая непосредственность – тонкая интонация выставки, которую, к сожалению, не дополнили живыми человеческими историями.

Фото: Михаил Огнев/«Фонтанка.ру»

 По идее презентация «даров» предполагает внимание к дарителям. Но не сказать, что Русский музей проработал этот вопрос: например, в Мраморном дворце публику ждут щиты со сплошным перечислением фамилий дарителей в алфавитном порядке (например: «Никитина Т. Н. в 2016 году подарила девять произведений К. А. Соколова»), как на воинском монументе – без личных историй. Меж тем рассказывать есть что, и «Фонтанка» восполнит этот пробел.

Среди дарителей выделяется Митрофан Беляев – лесопромышленник, меценат, страстно увлеченный музыкой. Казалось бы, причём тут живопись? Дело в том, что Беляев заказал Репину портреты композиторов Анатолия Лядова, Александра Глазунова, Николая Римского-Корсакова и Александра Бородина, которые по завещанию мецената в 1904 передали в Русский музей. Именно они стали основой коллекции репинских портретов в ГРМ – хотя для дарителя были важны в первую очередь как портреты русских композиторов, которых он ценил и с которыми дружил.

Еще одна интересная, но не столь благостная история связана с художником Порфирием Фальбовым. Он учился у Роберта Фалька во ВХУТЕИН (бывшая Императорская Академия художеств), а в 1937 году его репрессировали и сослали на Колыму, после чего реабилитировали только через девятнадцать лет. Фальбов осел в Душанбе и стал заниматься поисками света и цвета, при этом работ до 1937 года не сохранилось. Вещи периода после реабилитации ГРМ подарила дочь Фальбова Р. П. Айни в 2019 году. Спустя почти сто лет художник, наконец, «вернулся» в Петербург. И это лишь одна из драматических судеб XX века, которую было бы уместно рассказать, но зритель увидит только яркий натюрморт с грушами и яблоками.

Судя по всему, этой выставкой в ГРМ хотели показать, что музей – это люди: мы привыкли воспринимать собрания как нечто монолитное, принадлежащее государству, но при рассмотрении монолит рассыпается на сотни имён и судеб.

Тут бы и вспомнить Государственный музейный фонд, в который собрали национализированные в 1918/22 годах коллекции, чтобы распределить между музеями страны. К дарам национализированные коллекции, конечно, не относятся (поэтому таких предметов на выставке нет). А между тем, это десятки тысяч вещей из собрания – в основном, второй половины XIX – начала XX века.

«Был Ленинградский музейный фонд и Центральный, в Москве, – поясняет ведущий научный сотрудник Русского музея отдела живописи второй половины XIX – начала XIX века Владимир Круглов. – Ленинградский располагался в Зимнем дворце, поэтому часто пишут «поступило из Зимнего дворца», но это не царская коллекция, а то, что было национализировано. Это был ужасный процесс, поскольку очень многие вещи потеряли своих авторов, портреты потеряли имена изображённых, пострадали даже пейзажи – посмотрите, часто в музейных каталогах пишут просто «Пейзаж», хотя он был привязан к каким-то уголка страны. Распределение продолжалось до тридцатых годов, только тогда Музейный фонд был ликвидирован».

Если уж в честь юбилея вспоминают историю коллекции ГРМ, было бы уместно приоткрыть и эту страницу – но музей, видимо, хочет держать дистанцию с неоднозначными историями пополнения. Дар музею – гораздо этичнее, только вот, по словам сотрудников, современные художники дарить свои работы не горят желанием, а от государства денег за закупку новых поступлений не поступает уже лет десять. Например, Евгения Петрова призналась «Фонтанке», что ГРМ очень хочет иметь в коллекции работы Ильи Кабакова, но пока что есть только одна – в составе Музея Людвига. Новой национализации пока что не предвидится – вся надежда на дарителей-меценатов.

Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»