Сценарист «Холопа»: «Продюсеры хотят держать сценариста в подвале — и это желание можно понять»

27 февраля 2020, 16:06

Версия для печати

Tweet

Дарья Грацевич — о тайных смыслах комедии «Холоп», ставшей самым кассовым отечественным фильмом.

Комедия «Холоп» поставила рекорд в российском прокате и на сегодняшний день уступает по сборам только голливудскому «Аватару». Объяснить такой успех лишь зачисткой проката от зарубежных хитов на новогодних праздниках вряд ли возможно. Но можно ли повторить?

Как писать классный сценарий для успешного проекта в шесть рук, почему в России сценаристы — дефицитный товар, но их пытаются держать за крепостных, и какая фраза может пойти в народ, «Фонтанке» рассказала соавтор сценария «Холопа» Дарья Грацевич. Она выступила в Петербурге на «Дне сценариста», организованном продюсерским центром Potential — вместе с Алексеем Карауловым («Эпидемия», «Звоните ДиКаприо!»), Андреем Курейчиком («Движение вверх», «Елки») и другими.

«Холоп» стал самым кассовым российским фильмом в истории. Что лично вам дает статус соавтора сценария такого фильма?

Пока изменений в своей жизни я не замечаю. Есть раунд новых предложений, но их любой сценарист получает в связи с выходящим проектом. Причем не обязательно, чтобы этот проект был мега-успешным, просто все вспоминают, что ты есть, и начинают звонить. А если проект выстрелил, то звонят чуть-чуть чаще. То есть нет такого, чтобы я сидела на «золотом троне» и все вдруг решили, что у меня «золотая ручка».

А в финансовом плане?

Я являюсь ещё и сопродюсером фильма, но картина пока в прокате, то есть чемодан денег пока никто не унес. На то, чтобы кинотеатры выплатили все, что причитается, может уйти до полугода.

В чем секрет такого бешеного успеха?

Это сочетание многих факторов. В том числе — хороший, вменяемый сценарий. К сожалению, многие российские комедии разочаровывают зрителей невысоким уровнем. У нас еще с советских времен сохранилась культура восприятия умной комедии. И как только аудитории принесли внятную историю, она отреагировала очень позитивно.

Но при этом в новогодние каникулы у фильма не было конкурентов — из проката подвинули все зарубежные новинки.

Это делалось и в 2019 году, благодаря чему «Т-34» и «Полицейский с Рублевки» поделили кассу, это будет сделано и на следующий новый год. Такова политика кинопрокатчиков, которые точно знают общую сумму, которую люди отнесут в кино на новогодних праздниках, и хотят поделить ее между российскими фильмами. Потому что наша индустрия развивается и требует вложений. Честно ли это с точки зрения космической справедливости? Наверное, нет.

А с точки зрения конкурентной борьбы, которая обеспечивает развитие индустрии?

Я не думаю, что весь концепт конкурентной борьбы ставит под сомнение тот факт, что она прерывается на время новогодних праздников. Я очень рада, что мы попали на 26 декабря. Для этого нашим продюсерам пришлось произвести много действий. Disney не хотел ставить «Холопа» на эту дату, поэтому прокатчика пришлось поменять на «Централ Партнершип». И я считаю, что круто, что «Холоп» вышел именно в новый год. Слабость конкурентов не была очевидна, никто не предполагал, что два других фильма, «Союз Спасения» и «Вторжение», так плохо пройдут. Чисто теоретически казалось, что зрителю предоставлен нормальный выбор: фантастика, историческая драма, комедия.

Как происходит работа втроем у сценаристов?

Сценаристы хорошо работают и втроем, и в большем количестве, потому что помогает мозговой штурм. Даже когда пишется сцена в диалогах, люди, которые работают вдвоем-втроем, могут проиграть ее между собой. Это очень удобно. К тому же мы с Антоном Морозенко и Дмитрием Пермяковым очень много лет вместе, шесть лет работали на сериале «Интерны» и фактически полностью его делали. У нас очень высокий уровень взаимопонимания.

У вас есть разделение труда?

Я больше слежу за структурой и общей драматургией, а ребята — кавээнщики, они бесподобны в юморе, в репризах.

В одном из интервью вы говорили, что нашим российским сценаристам не хватает понимания, что сценарная работа — это математика. Что это значит?

У нас есть в голове такая «достоевщина». Многие сценаристы считают себя писателями, причем в плохом смысле слова. Им кажется, что надо нарушать правила, следовать своему вдохновению. И это отчасти правда. Но только отчасти. Потому что в сценарной работе, как в фигурном катании, есть обязательная программа и произвольная. Очень многие начинают с произвольной, не выучив базовые элементы. Или им скучно их показывать.

А сценарная школа у нас в стране есть?

Мне сложно судить об этом, потому что я не училась в тех сценарных мастерских, которые работают сейчас. Но меня, честно говоря, настораживает, когда меня зовут туда преподавать. Потому что не думаю, что могу кого-то научить писать. И еще у нас нет такого уровня специалистов, как Роберт Макки или Джон Труби, которые сами не являются очень успешными авторами, но очень классно умеют математически структурировать материал. Рассказы людей из индустрии, даже американской, на тему «Как я пришел к успеху» никому не помогают. «Я прошел через пятнадцать студий, в четырнадцати мне отказали, а в пятнадцатой сценарий приняли». Но я из этого рассказа не узнаю самого главного — как он написал сценарий, с которым ходил.

С чего начинать тем, кто хочет попасть в индустрию?

Фото: предоставлено продюсерским центром Potential

Если человек знает, как писать сценарии, то надо писать как можно больше и участвовать в питчингах, которые проходят в большом количестве. Сценариев не хватает. В каждом третьем интервью продюсеры жалуются, что у нас беда со сценаристами. Если навыка нет, то имеет смысл пойти в сценарную школу. Любой мастер, который может прочитать сценарий и дать человеку обратную связь, внести правки, начинающему автору поможет. Но у нас мало кто умеет грамотно разложить сценарий на структуру по битам, например. Нужно читать книги американских мастеров, у нас все переведено, доступно. К тому же сами эти авторы регулярно приезжают и дают мастер-классы.

У братьев Коэн есть комедия «Да здравствует Цезарь!» про заговор обиженных сценаристов. В российской индустрии сценарист — такое же недооцененное звено кинопроцесса?

Да. И это при том, что их не хватает, и все их ищут. Но как только сценариста удается найти, его стараются спрятать к себе в карман, никому не показывать и держать за закрытыми дверями. Я знаю отношение очень многих продюсеров: они мечтают сделать из сценариста не звезду…

А холопа.

В каком-то смысле да — держать в подвале, так, чтобы спускать ему туда еду, а обратно поднимать готовые сценарии. И продюсеров можно понять. Как только у сценариста выходит один-два успешных проекта, к нему выстраивается очередь и он начинает выбирать: «Хочу больше денег, хочу лучших условий». А еще есть обязательный этап: «Не хочу больше писать коммерческое кино, хочу в Канны». И тогда продюсер понимает — сценарист из подвала испортился. Его сломали. Надо искать нового.

На экраны вышел фильм «На Луне» Егора Кончаловского. Про то же «перевоспитание недоросля», что и «Холоп», но не комедия. Почему так получилось? Кто-то у кого-то подсмотрел?

Подсмотреть такие вещи практически невозможно. То, что фильмы вышли почти одновременно, значит, что они готовились одновременно. Тема востребована давно, в сериале «Мажор», который начали показывать еще в 2014-м, тот же посыл: папа-олигарх устал от сына и отправил его работать в отделение полиции, чтобы он там в человека превратился. В мировом YouTube есть даже такой хештэг — #richrussiankids — «богатые русские детки». По этому хэштегу можно найти множестве роликов о том, что они творят, как они ведут себя за границей.

Зрителя задевает проблема вырождения элиты?

Скорее, это проблема шальных денег, которые используются вот таким образом. Мы не придумали что-то новое, мы просто качественно это исполнили. А людей, вероятно, зацепил мотив наказания «недоросля», потому что им хочется справедливости.

Некоторые зрители пытаются рассмотреть в «Холопе» скрытый смысл, социальную сатиру и даже «пропаганду крепостного права». Вы правда все это в сценарий упрятали?

Когда фильм вышел, мы узнали о себе много нового. Во-первых, что мы — политическая фронда, потому что якобы мы намекаем на то, что зажравшуюся элиту пора бы под кнут. Во-вторых, что мы пропагандируем крепостное право, потому что «с русским человеком надо пожестче», желательно сразу сапогом в лицо. Но мы не имели в виду ни того, ни другого. Каждый зритель понимает в меру того, что ему близко: кто-то ищет либеральные веяния, кто-то — манипуляции. На самом деле все просто: есть люди, которые сошли с ума от денег и возможностей и ведут себя не по-людски. И можно восемь лет заниматься психотерапией и надеяться, что у них в голове что-то повернется, а можно использовать шоковую терапию. Те, кто видел фильм, почему-то иногда забывают, что та часть, где «сапогом в лицо» длится 15 минут, а все остальное время человека учат любить. Вся история про то, что героя исправляет любовь.

Вы довольны тем, как вы закруглили сюжет? Есть мнение, что финал скомкан.

Мы сделали так, как хотели. Я слышала упреки, но для меня это скорее условия жанра. В комедии часто бывает каскад финалов — что случилось с разными персонажами после того, как заканчивается основная история. У нас завершился основной блок — деревенский, и мы сочли, что растягивать сюжет за его пределами — скучно.

Но сейчас я вижу, что можно было сделать лучше. И это нормальная часть работы. Есть вещи, которые ты не заметишь, посмотрев фильм двадцать раз на монтаже, озвучке, а потом приходишь на премьеру, и вот тут-то осознаешь: вот это затянуто, почему мы это не убрали? Например, недавно мы с ребятами обсуждали, что завязка в итоге не самая удачная. Изначально выход героя планировался другой, с разговором с охранниками клуба. Нас упрекнули в том, что фильм с возрастным ограничением «12+» начинается со сцены, в которой предлагают сделать минет в автомобиле. И я согласна, что получилось неаккуратно.

К вопросу о возрастных ограничениях. У нас недавно сменился министр культуры. Каких перемен в политике минкульта вам хотелось бы?

Я достаточно долго живу в России, чтобы перемен не ждать. А просто работать, делать свое дело и надеяться, что с моими проектами все будет в порядке, что они не попадут под цензуру, не будут порезаны. Но я бы хотела, чтобы в фильмах «18+» убрали цензурное ограничение на мат. Зачем оно, не понятно. И то, что некоторым американским фильмам не выдаются прокатные удостоверения, вызывает вопросы.

В любой комедии, которая заслужила любовь зрителей, появляется культовая цитата. Какая фраза из «Холопа» может стать крылатой?

Когда фильм начали показывать в кинотеатрах, мы компанией поехали кататься на лыжах, и один из наших друзей всех донимал фразой, которую запомнил: «А согласишься — я тебе арбуз дам». Каждый раз, когда он что-то предлагал сделать, он вспоминал эту реплику. И меня это очень радовало: на моих глазах цитата пошла в народ.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»