Трюкачество с большими ушами: зачем Тим Бёртон возродил слонёнка Дамбо

28 марта 2019, 13:40

Версия для печати

Tweet

В прокате — «Дамбо», игровой римейк классического диснеевского мультика про летающего слона. По совместительству — очень личная и наиболее мастерски сделанная работа Тима Бёртона. И проклятье шоу-бизнеса.

Бёртон — визионер, фантазер, сказочник. Но, в первую очередь, мастер стилизации. Он вдохновляется Голливудом тридцатых, архитектурой Нью-Йорка двадцатых, модой ар-нуво, из тоски по наивной и прекрасной эпохе между мировыми войнами выплавляет свои лучшие фильмы: от «Бэтменов» (вся фантазийность которых держалась на стилизации под гангстерское кино) до «Эда Вуда» (прямого признания в любви эпохе). А где ностальгии и стилизации, реконструкции эпохи не было — не было и азарта, драйва. Как в «Алисе»: ярко, цепко, но мертво. Более того — любой другой стиль не оказывается таким уж топливом для режиссерской фантазии: скажем, старушка-Англия не оживляет экранной реальности, в чем легко убедиться в «Суини Тодде». Так что диснеевский мультик для него — не жест отчаяния и не капитуляция перед кинобизнесом, а очередное обращение к вечному источнику вдохновения. Прекрасной эпохе наивной и молодой Америки.

Сюжет почти неизменен: в цирке рождается слоненок с огромными ушами. Выясняется, что он умеет летать, а друзья ему помогают реализовать талант. Сценарист Эрен Крюгер, для которой «Дамбо» первая детская работа (более всего она известна как драматург «Трансформеров»), наполнила этот сюжет максимально бытовыми, достоверными деталями. Именно они делают фильм семейным: пока дети умиляются слонику, взрослые сопереживают отцу главных героев, ветерану Первой мировой, потерявшему на войне руку, жена которого умерла во время эпидемии испанки. Наконец, тут использован приём параллельных сюжетов: дети, опекающие Дамбо, потеряли маму. Дамбо тоже теряет свою — слониху продают, решив, что она опасна для зрителей.

Бёртона от этого материала и от сочиненных Крюгер деталей, попросту говоря, прёт. Тут очевидно, что тридцатые, история — то топливо, на котором режиссерская фантазия работает с тройной силой. Концентрация трюков и эффектов зашкаливает. В плане звука: Дамбо, например, в одной из сцен принимает клаксон автомобиля за зов матери-слонихи (тем более эффектен ход, что на машине приезжает главный злодей — покупать цирк с потрохами). Как полагается визионеру, Бёртон фонтанирует эффектными картинками: на прощание слон получает поцелуй красотки-наездницы. След от помады остается на лбу — как точка-бинди (естественно — уезжает-то зверенок в Индию).

Насколько несдержан Бёртон в плане визуального и звукового решения, настолько же он скуп в работе с актерами. И это тот случай, когда фильм от этого только выигрывает: никто здесь не старается быть «детским», все играют максимально серьезно, не как в диснеевском фильме, а как в основательной драме. Колин Фаррелл выжимает максимум из образа травмированного войной бойца, одинокого и глубоко несчастного. Для Дэнни ДеВито роль хозяина цирка вовсе подарок судьбы: о смешном коротышке и думать забыли, а тут он снова в деле, похлеще чем в комедиях рубежа восьмидесятых-девяностых. Злодей-бизнесмен, скупающий чудеса и не жалеющий ничего ради выгоды — образ плосковатый, но Майкл Китон превращает его в достойного бондианы демонического героя с седой шевелюрой.

Бёртон не только вдохновляется стилем. Чужой (диснеевская основа и сценарий Крюгер) материал позволяет ему еще и выстраивать сугубо личное, очень свое высказывание. Богатое образами и трогающее за душу проклятье шоу-бизнесу. «Дамбо» — фильм о том, что никакой цирк с конями, никакая слава, никакая творческая реализация не стоит любви, близости. Нельзя платить за зрелище своей жизнью. «Дамбо» Диснея кончается там, где начинается настоящая драматургия фильма Бёртона. Рисованный слоненок отправлялся навстречу славе, в Голливуд. Дамбо Бёртона возвращается в Индию — вместе с матерью. Отчасти это свойство времени. Дисней свой мультик рисовал в сороковые, когда еще была жива великая иллюзия возможности творческой реализации с сохранением себя. Теперь в это никто не верит, все знают: за славу надо платить кровью.

В последних кадрах Бёртон раскрывает карты. Цирк превращается просто в группу товарищей, тут все занимаются тем, что действительно любят. А дрессированные слоны и чудеса остаются только в виде фильмов, которые крутят в шатре. Сцена достойная того, чтобы стать кредо Бёртона. Хорошо было на заре шоу-бизнеса, в лихие тридцатые. Но лучше в те времена не возвращаться, а сентиментально вздыхать о них и фантазировать на их тему.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»