«В России культура поделена на мафиозные группы». Российская солистка Лондонской Королевской оперы — о том, почему молодым приходится уезжать на Запад

24 марта 2019, 12:19

Версия для печати

Tweet

Айгуль Ахметшину из Башкортостана британский Ковент-гарден сделал самой молодой Кармен в мире, хотя в России она не могла даже поступить в московское училище им. Гнесиных. Но родственники до сих пор не могут приехать на концерты певицы в Великобританию. В интервью «Фонтанке» Ахметшина рассказала, как уехать в Лондон, зная лишь несколько слов по-английски, что общего между башкирскими песнями и итальянским бельканто, и как стать свободной и выкинуть из головы фразу: «А что же люди скажут?».

В последней декаде марта на одной из самых знаменитых оперных сцен в мире — в Королевском театре Ковент-Гарден в Лондоне — идут премьерные спектакли оперы Верди «Сила судьбы». 2 апреля оперу покажут в прямой трансляции в кинотеатре «Родина», а в мае и июне — в записи в «Каро 7 Лигов». Среди солистов обоих составов — Анна Нетребко, Ферруччо Фурланетто, Йонас Кауфман, Людмила Монастырская, Юсиф Эйвазов и молодая российская звезда Айгуль Ахметшина, о которой России еще только предстоит узнать. Пока на родине театры и учебные заведения только разбирались, брать ли на обучение девушку без связей в среде, Великобритания приняла ее с распростертыми объятьями. В сентябре 2017 года Айгуль включили в программу поддержки молодых артистов Jette Parker Young Artists Programme Королевской оперы. «Фонтанка» встретилась с певицей в Лондоне перед премьерой и узнала, почему перспективным российским артистам приходится уезжать из страны.

 — Айгуль, как стали участницей британской программы, и почему российским артистам приходится к ней прибегать?

— Программа выявляет по всему миру молодых артистов, которые только начинают свой путь, или уже имеют опыт работы в театрах, но пока не стали известными. Возраст самых старших участников — 33-35 лет. Я стала самой молодой: когда я заключила контракт, мне было 20. Прием заявок начинается осенью, берут дирижеров, пианистов, вокалистов и режиссеров. Каждый год набирается пять певцов. Это очень помогает в развитии: ты заключаешь двухлетний контракт с театром и с молодежной программой параллельно. У артистов есть возможность работать с выдающимися музыкантами. Скажем, если в театр приезжают какие-то известные дирижеры, мы можем их попросить с нами позаниматься индивидуально.

— Все певцы попадают на сцену Ковент-Гарден?

— Да. У оперного театра всегда есть план, какие спектакли он делает в течение сезона. И они рассчитывают, на какие роли им нужны певцы, и с какими голосами. Так что они просматривают молодых певцов, уже имея в виду, что могут кому-то из них дать эти роли. Мы поем как маленькие роли, так и страхуем большие. И при определенном стечении обстоятельств есть возможность спеть главную роль на основной сцене. Так я пела Кармен буквально перед Рождеством.

— Кого вы заменяли?

— Там поменялись три певицы, но изначально была Ксения Дудникова из Большого театра. За два дня до спектакля я буквально «впрыгнула» в него, репетиций с оркестром не было, но так как на протяжении двух сезонов я пела маленькую партию Мерседес, то знала, что к чему. Я очень волновалась и чувствовала огромную ответственность, но сейчас считаюсь самой молодой Кармен в мире. Так меня и называют — baby Carmen.

— Опера Верди «Сила судьбы» — также заметный проект?

— Это самый большой проект для Ковент-Гарден в 2019 году. В спектакле участвуют два огромных каста со звездами — Анна Нетребко, Йонас Кауфман, Людовик Тезье — можно перечислять очень долго. Во втором касте — Людмила Монастырская и Юсиф Эйвазов.

— То есть Нетребко и Эйвазов поют в разных составах?

— В разных. Только один вечер будут петь вместе. Я выступаю во втором касте, и у меня достаточно большая роль — Прециозилла. Партия довольно тяжелая: это все-таки музыка Верди, и для меня, наверное, ее петь еще рановато. Надо правильно работать с голосом, чтобы оркестр тебя не перекрыл, и самой не передавить. Но Верди — это просто любовь всей жизни, классика оперы.

[Изображение недоступно]

— У многих наших певцов есть проблемы с актерской игрой на сцене. В Британии ей как-то по-другому учат? Вы уже чувствуете разницу между собой и певцами в России, которые проходят подготовку только на родине?

— Могу сказать, что в Британии я стала намного свободнее. Перестала бояться быть собой и держать в голове мысль: «А что же люди скажут?» На элементарном уровне: в колледже, когда у нас была сценическая подготовка, нам давали задание «показать кошечку». А ты не можешь преодолеть барьер, думаешь, как на тебя посмотрят! Потому что мы все в России, к сожалению, живем под страхом того, что нас постоянно анализируют. Ты боишься, что сделаешь что-то неправильно, ты должен быть идеальным, все должно быть безупречным. Не бывает такого! Все имеют право на ошибку. И звезды, большие артисты, и просто медийные личности. И могу сказать, что здесь я в плане актерского мастерства открыла себя, мне стало свободнее.

— Есть ли разница в британском и российском образовании?

— В Лондоне у нас большой спектр изучения языков. Мы можем делать заявки: мне на эту неделю, пожалуйста, итальянский полтора часа, вокальный французский с пианистом или французский языковой — потому что это две разные вещи. Хочешь — берешь раз в неделю, хочешь — раз в две недели, хочешь — вообще ничего не берешь и изучаешь только свои роли и музыку.

— А какой-то образовательный курс, которого нет у нас в программах?

— В российских в университетах все есть. Но у нас пытаются научить тебя идти по проторенной дороге, а у них — находить все в себе. И, кстати, в Британии очень часто используют систему Станиславского. Кстати, на сценическое мастерство в Британии ходят и дирижеры, и пианисты — все. Чтобы понять, как это — работать в том или ином качестве. Это же очень непросто! Вот у нас сейчас спектакль «Сила судьбы»: надо танцевать, петь, причем не просто подвигаться, а танцевать с танцовщиками! До начала репетиций было две недели уроков танцев, мы учили именно хореографию — я готова была просто плакать!

Сейчас, к сожалению, опера становится шоу-бизнесом. И это не то, к чему я стремилась. Люди приходят в театр, чтобы почувствовать реальные эмоции, потому что в обычной жизни мы более холодные, все скрываем, играем какие-то роли, например, в социальных сетях. На самом деле, в жизни актеры не чувствуют эмоций. А на сцене они — самые настоящие люди, потому что там ты живешь: даешь выход всем своим эмоциям и не боишься, что тебя осудят.

Беседовала Алина Циопа, «Фонтанка.ру»

«Фонтанка.ру» благодарит Thomson Reuters Foundation за организацию поездки и интервью