«Полторы комнаты» переехали в Фонтанный дом

10 июля 2013, 15:18

Версия для печати

Tweet

«Полторы комнаты» Иосифа Бродского в доме Мурузи на Литейном, 24, пришли в такое угрожающее состояние, что в этом году там не рискнули отмечать День рождения поэта. Отметили иначе – обновили экспозицию «Американского кабинета» Бродского в Фонтанном доме, добавив некоторые вещи из фондов.

- В течение нескольких лет мы проводили литературные вечера в доме Мурузи, в комнатах, где жила семья Бродских, - рассказывает старший научный сотрудник музея Анны Ахматовой, хранитель «Американского кабинета Бродского» Ирина Бородина. – Устраивали встречи с друзьями поэта, презентации книг, показывали новые фильмы о нем. Но квартира стала разрушаться и проводить там какие-то мероприятия уже просто небезопасно.

Как известно, создание музея и, соответственно, ремонт в доме Мурузи невозможны, пока не выкуплена последняя комната в квартире, а хозяйка назначила за комнату цену, уместную для нескольких очень хороших квартир.

Впрочем, желающие теперь могут посетить эти полторы комнаты (в основе экспозиции – эссе Бродского «Полторы комнаты», посвященное умершим родителям) прямо тут, в Фонтанном доме.

Здесь, во-первых, - увеличенные чуть не до размеров окна черно-белые фото - их сделал друг поэта Михаил Мильчик, теперь – член Совета по сохранению культурного наследия при Министерстве культуры. Сделал, едва проводив Бродского в аэропорт Пулково. Родители ничего не трогали: осталась полная пепельница окурков и перевязанная стопка книг – он не смог взять их с собой. Отгороженная дверью шкафа фотолаборатория отца, - так, собственно, маленькая комнатка Иосифа и превратилась в полкомнаты…

Во-вторых, нынешнее состояние квартиры № 28 в доме Мурузи можно оценить, предприняв виртуальную прогулку. Одна из фотографий в раме на стене оживает – и вы будто идете: по коридору с осыпающееся штукатуркой и отколупывающейся краской; на кухню, где древняя раковина стоит на кирпичах и сохранилась дровяная печка еще с тех времен; и лампы на шнурах висят все те же.

Еще одно новшество экспозиции – видео-интервью американского профессора, друга Бродского Мэри Джо Салтер. Профессор Салтер приезжала в Петербург и здесь, в Фонтанном доме, рассказывала о жизни поэта «там».

- Она помогала Бродскому с переводами, вводила его в курс преподавания, - рассказывает Ирина Бородина. - У Бродского ведь не было «официального» системного образования. Более того, прежде он никогда не преподавал.

Профессор сидела в «вольтеровском» кресле Бродского, покрытом лоскутным одеялом – и кресло и одеяло привезены из дома поэта в массачусетском городке Саут-Хэдли. Как и американский секретер. Его, перевозя, просто захлопнули, а когда открыли уже в России, оказалось, там - «неявная жизнь» поэта. Посетители помладше любят рассматривать эти мелочи и угадывать, что это был за человек: пепельница – ага, значит, человек курил; карты автомобильных дорог – значит, ездил на машине. Лекарства – значит, болел.

На американском письменном столе – газетная вырезка, фото боевых самолетов. Дети, догадайтесь: почему? В общем, можно догадаться. Хозяин этого стола мечтал стать летчиком (начитался Сент-Экзюпери), но, как резюмировал Бродский в одном интервью, «евреям не разрешали летать на самолете». Еще мечтал стать морским офицером, как отец - вот его фото, в форме. Даже документы подавал в морское училище. Но евреям, видимо, к тому времени уже и на кораблях ходить не разрешали. Множество фотографий близких – родители Александр Иванович и Мария Моисеевна, - Анна Ахматова, великий поэт Уистен Оден, опекавший Бродского в Америке.

- Особенно это было важно в первый период, - комментирует Ирина Бородина. – Бродский приехал вообще в никуда, язык был не очень хорош. Оден, с одной стороны, оберегал Бродского от назойливых журналистов, с другой – помогал устраивать литературные вечера.

Еще одно существенное дополнение в нынешней экспозиции – заметки, откуда какая вещь прибыла, кто ее передал. Так и узнаешь, что, например, фото Цветаевой и арестантское фото Мандельштама не привезены Бродским из России – они были подарены поэту в Америке литературоведом Викторией Швейцер.

«Американский кабинет» называют тотальной инсталляцией: вы не наблюдаете со стороны, а погружаетесь одновременно и в ленинградский, и в американский периоды жизни поэта, тем более что они совершенно незаметно перетекают друг в друга: вот эти постеры с видами Рима и Венеции, привезенные Бродским из Италии – на самом деле перекличка с видами Петербурга.

- Он искал отражение Ленинграда в Венеции, она ему напоминала родной город водой, дворцами, соборами. Он понимал, что в Ленинград не вернется. И это была его постоянная фантомная боль.

…В Петербурге три музея, посвященных писателям XX столетия: музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, музей-квартира Михаила Зощенко и музей Владимира Набокова. Все они охватывают период до середины 1960-х. Шестидесятые-девяностые годы прошлого века — будто брешь. Ее мог бы заполнить музей Бродского, - как подчеркивают, «последнего лауреата Нобелевской премии из российских литераторов и единственного, для кого Ленинград-Петербург является родным городом». В Фонде создания литературного музея Иосифа Бродского в Петербурге этот музей мыслят и как Центр изучения ленинградской культуры 1960-1990-х годов.

На создание музея упомянутый фонд собрал полмиллиона. Осталось собрать еще шестнадцать с половиной - их хватит и на то, чтобы комнату выкупить у несговорчивой соседки, и экспозицию создать.

Александра Шеромова, «Фонтанка.ру»
Фото автора