«Раз в сто лет»: в Эрмитаж привезли «Монарха живописи»

08 декабря 2018, 10:15

Версия для печати

Tweet

В Пикетном зале Зимнего дворца открылась выставка итальянского мастера XV века Пьеро делла Франческа, чьих работ нет ни в одном музее России. Художник был одним из тех, кто придумал перспективу в живописи. А ещё писал математические трактаты.

Можно с уверенностью сказать: на новой выставке в Эрмитаже как никогда часто будет звучать фраза: «О, так это же это (и дальше — мучительные попытки вспомнииь название картины, Прим. Ред.)!» Произведения Пьеро делла Франческа узнаваемы, хотя в России их нет ни в одном музее, включая Эрмитаж. Шедевры мастера из своих коллекций предоставили музеи Италии, Испании, Португалии, Великобритании и частный коллекционер из США.

Ради экспонирования этого художника XV века, которого его коллега по математическим штудиям Лука Пачоли (делла Франческа сам был автором двух математических трактатов) назвал «Монархом живописи», в Пикетном зале возвели целый храм. Стены украсили картины и даже фрески — казалось бы, это сделать невозможно, но современные технологии позволили совершить смелый шаг. Из трех стран собрались три части (из пяти задуманных и четырех дошедших до наших дней) полиптиха — большого алтаря для монастыря святого Августина в Борго Сан Сеполькро (родном городе художника). «Святой Августин» прибыл из Национального музея старинного искусства в Лиссабоне, «Архангел Михаил» — из Национальной галереи в Лондоне и «Святой Николай Толентинский» — из музея Польди-Пеццоли в Милане.

«Это выставка из категории «раз в сто лет», — первые слова, которые директор Эрмитажа Михаил Пиотровский сказал об экспозиции. И пообещал Италии «достойный ответ»: «В Италии будут показаны абсолютно исключительные вещи из наших коллекций».

С тем, что эта выставка — «событие века», согласна и куратор проекта Татьяна Кустодиева, ведущий научный сотрудник отдела западноевропейского изобразительного искусства Эрмитажа.

«Может быть, я выскажу крамольную мысль, но мне кажется, что эта выставка элитарная, не для всех, выставка, кто уже хорошо знает искусство, хорошо знают культуру, — отметила она. — Ну подумайте сами: Боттичелли и Пьеро делла Франческа были открыты почти одновременно, но при этом Боттичелли у нас «плавает» по всем рекламам, кто только ни писал о нем из писателей, из поэтов — Голсуорси и Пруст, Ахматова и Вертинский. А Пьеро известен не так. Боттичелли очень легко воспринять: подошел — голая Венера, красивые волосы, украшения — замечательно! А для того, чтобы воспринять Пьеро, нужно обладать какой-то внутренней культурой — чтобы почувствовать это равновесие, этот покой, эту удивительную гармонию между формами и перспективой».

Куратор подчеркивает, что для экспозиции были собраны вещи, которые бы показывали художника в разном качестве — и как портретиста, и как монументалиста, и как мастера религиозной живописи, и как мастера фрески.

«Мы все время говорим, что Пьеро — вершина XV века, а если задаться вопросом — то в чём? — акцентирует Татьяна Кустодиева. — XV век — это время, когда итальянские мастера осваивают мир и закладывают основу того, что мы сегодня называем реалистическим искусством. Но каждый из них как бы занят какой-то одной проблемой. Уччелло сидит на перспективе, вздыхает и говорит своей жене, которая зовет его спать, что нет более сладкой вещи, чем перспектива. Мазаччо увлекается объемами. А Пьеро — это синтез. Это синтез, с которым ничего в XV веке нельзя сравнить. Синтез всего — и формы, и цвета, и пространства. При этом это провинциал и простолюдин. Он тем не менее общался и работал при самых крупных дворах Италии, включая папский, но при этом остался, кем был. Если вы помните сказку Ершова, как там воспринимает Иванушка-дурачок красоту царицы: «И бледна-то и тонка, Чай, в обхват-то три вершка; А ножонка-то ножонка! Тьфу ты! Словно у цыпленка! Пусть полюбится кому, Я и даром не возьму!» Если бы Иванушка увидел Мадонну Сенигаллию, то он бы ее воспринял, потому что это тип, в котором Пьеро воплощает свое представление о красоте с народной точки зрения — как о силе, как о здоровье, как о цветущем начале. При этом он воплощает в этой картине и представление всего Ренессанса о гармонии мира: человек — центр Вселенной, он спокоен, он величав, и эта Вселенная с ним гармонирует».

На выставке представлены и ранние работы мастера, такие как «Мадонна с младенцем», и ставший новым для Ренессанса портретный жанр — знаменитые портреты властителя Римини Сиджизмондо Пандольфо Малатеста и будущий урбинский герцог Гвидобальдо да Монтефельтро и, конечно, навершие алтаря святого Антония со сценой Благовещения, который называют «гимном перспективе» и одним из главных произведений на выставке (всего на ней представлено 11 работ и два трактата).

У Пьеро — непростая судьба в плане признания сквозь века: его хорошо знали и ценили современники, но ценителям искусства пришлось узнавать его заново в XIX веке, а обе фрески, приехавшие в Петербург, были открыты и вовсе в прошлом столетии. Собственно, именно поэтому работ мастера и нет в Эрмитаже: у делла Франческа и без того мало станковых картин, да еще коллекции петербургского музея были ориентированы на XVI-XVII века. Впрочем, у нас нет и его знаменитых современников, таких как Антонелло да Мессина, Паоло Уччелло, Мазаччо. Они появляются на аукционах, но стоят невероятно дорого.

Пьеро делла Франческа был известен не только как художник, но и как теоретик (теоретическими изысканиями он занялся основательно после того, как ослеп в конце жизни), на выставке представлены его «Трактат Архимеда» и «Трактат о перспективе», которые «листаются» на экранах.

Выставка будет открыта до 10 марта.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»

Читайте также:

Несъедобное печенье и фарфоровое серебро: Эрмитаж к собственному Дню открыл музей иллюзий