• 
• 
• 
• 
• 
• 

В Зимнем дворце открыли выставку «Изучая Микеланджело». Ради нее из коллекции Британского музея привезли рисунок великого мастера, а из Италии — картину из частной коллекции, которую приписывают художнику. Но в процессе подготовки выяснилось, что история экспонатов гораздо интереснее, чем казалось.

Выставка в Итальянском кабинете Малого Эрмитажа невелика, в ней всего семь работ, и сюжет шести из них — одинаков: Распятие. Но при этом внимательный и информированный посетитель погрузится в настоящий детектив.

«Подозреваемых» — несколько.

Сам Микеланджело «подозревается» в том, что выставленным в данный момент в Эрмитаже рисунком совершил революцию в искусстве, сменив привычный в то время образ Христа на другой, собственного прочтения (на самом деле, перекликавшийся с традицией VI-IX веков, но такое «заимствование» искусствоведы считают маловероятным).

«Если мы возьмем традиционную для времени Микеланджело иконографию, Христос чаще всего изображен умершим на кресте: его голова опущена, тело провисает, — объясняет куратор выставки, младший научный сотрудник Отдела западноевропейского изобразительного искусства Государственного Эрмитажа Зоя Купцова. — Микеланджело возвращается к библейскому описанию Распятия, в котором евангелисты рассказывают, что Христос вопрошал Бога: «Для чего ты меня оставил?» И у художника он изображен с открытыми глазами, открытым ртом, — видно, что он живой и разговаривает с Богом».

В подобной смене иконографии — глубокий смысл, который легко считывали люди того времени и круга, но который неочевиден для наших современников: речь о Реформации. На изображении Христос обращается к Богу напрямую, без «посредников» — того же хотели и те, кто считал, что в церкви посредников слишком много, и она должна очиститься от лишнего. Речи Мартина Лютера на севере Европы нашли отклик и на юге, в Италии.

Почему Микеланджело увлекся этой мыслью, объясняет происхождение работы: она писалась для маркизы Виттории Колонны в качестве подарка (рисунок — законченная работа, не набросок и не эскиз).

«Маркиза рано стала вдовой, была хорошо образованна, — рассказывает Зоя Купцова. — После смерти супруга замуж не выходила, была монахиней в миру и вокруг себя собирала интеллектуалов. Со многими состояла в переписке, в том числе с Микеланджело. Эти люди, среди которых были и кардиналы, и другие представители папского двора (потому что семейство было очень значительным — из семейства Колонны даже были Папы) размышляли в том числе и о церкви. Неизбежно обсуждалась католическая реформа, и, собственно, этот рисунок стал откликом на разговоры о Реформации».

К слову, именно переписка с Витторией Колонной делает подлинность рисунка Микеланджело неоспоримой: художник и маркиза обсуждали его в нескольких письмах друг другу. И тут возникает вопрос, потому что они говорили не только о нем, но и о некой картине, которую маркиза назвала «лучшей из тех, что видела» (лучшей в принципе или из работ Микеланджело — не уточняется).

Одна из картин, приписываемых Микеланджело, также представлена на выставке — это произведение из частной итальянской коллекции, повторяющее рисунок. Обладатели работы хоть и не сомневаются в ее принадлежности кисти великого мастера, но все равно обратились за консультацией (и экспонированием) в Эрмитаж. В глаза бросается неловкое изображение левой ноги Христа – и это еще одна из загадок: по мнению искусствоведов, мастер мог просто спешить. Впрочем, ответы могут быть и другими.

К сожалению, с этим сюжетом выставки связана трагическая случайность – ее инициатор с итальянской стороны, профессор Лионелло Пуппи, в свое время атрибутировавший картину как работу Микеланджело, не дожил до вернисажа две недели. Кстати, если немного отвлечься, буклете выставки опубликована его статья о смерти Виттории Колонны, в которой он цитирует «Жизнеописание Микеланджело» Асканио Кондиви, вышедшее в 1553 году, когда герой еще мог поправить автора или даже подсказать какие-то факты (художника не стало в 1564-м): «Мне помнится, я слышал от него (Микеланджело) сожаление о том, что, когда она (Виттория) умерла, а он прощался с нею, поцеловал только ее руку, не осмелившись поцеловать в лоб или в лицо».

 

А что же другие работы на выставке?

Редкий случай: они поразительно похожи друг на друга, и в этом суть. Прообраз — рисунок Микеланджело, но как вышло, что о нем узнали и его растиражировали — ведь изображение предназначалось маркизе? Кто, как и когда успел увидеть и скопировать работу — непонятно. Искусствоведы полагают, что сделать это могли ученики в мастерской Микеланджело либо кто-то другой, пока друг Микеланджело — Томмазо Кавальери — передавал рисунок Колонне. Сам Микеланджело, в отличие от Рафаэля, не ценил возможности тиражирования посредством гравировки. И, к слову, поэтому его работы не были так хорошо известны современникам, — ту же Сикстинскую капеллу могли видеть немногие.

Микеланджело неоднократно возвращался к теме Распятия, и некоторые произведения коллег восходят к его поздним работам. Из шести «Распятий» на выставке, три — из собрания самого Эрмитажа. И как раз с одной из них, из коллекции Екатерины II, и связано самое громкое открытие: в процессе реставрации выяснилось, что на картине сохранилась подпись, причем сделанная насколько тщательно, что не хватает разве только слов «привет потомкам»: «Хенр. Болиданус. Рим. 1575 год».

«Этого имени нет ни в одном справочнике, нет в интернете, — отмечает Зоя Купцова. — И это была картина-загадка, страшный сон искусствоведа: открылось имя, а о нем — ничего, ни в архивах, нигде. И зацепиться не за что».

На самом деле, постепенно кое-что об авторе в Эрмитаже предположить смогли. Например, судя по имени «Хенрик», он был с севера Европы.

«Скорее всего, он изменил свое фламандское имя на то, которое было благозвучным в Риме, — объясняет куратор. — И, наверное, был известен под этим псевдонимом. Болидан, как «болид», — это «быстрый». Во Фландрии есть семья художников — Снеллинги. И это «snell» — это тоже «быстрый». Поэтому можно «притянуть» картину к одному из художников этой семьи».

В пользу этой версии говорит то, что в бельгийском Мехелене есть алтарная картина, почерк автора которой соответствует эрмитажной работе.

Подробная подпись позволила также узнать, что картина была написана в L’Anno Santo — «святой год» (год прощения наказаний за грехи, отмечается каждые четверть века) — в это время Рим переполняется паломниками, которые готовы платить за сувениры. Это тоже важно для искусствоведов — для понимания «мотивов» художника.

А самое главное в связи с этой находкой — то, что она впервые вводится в научный оборот под этим именем автора и становится «базовой», то есть эталоном: теперь при выявлении вещей, на нее похожих, их можно будет приписывать Болиданусу.

«Если мы посмотрим на работы фламандских мастеров XVI века, то увидим, что все образы Христа будут одинаковыми. Новая иконография Микеланджело была практически не воспринята в Италии, но позаимствована северными мастерами — там, где была церковная реформация», — подводит итог куратор.

Но есть в истории с Болиданусом и еще один «подозреваемый»: художником с таким именем мог оказаться не Снеллинг, а Henricus Paludanus (что созвучно Хенрику Болиданусу) — он же Hendrick van den Broeck (русская транскрипция имени может звучать как «Генрих Ван ден Броек»). Но визуальное сходство между эрмитажной работой и известными работами Палудануса — меньшее.

Две другие работы из Эрмитажа на выставке — гравюры. Одна из них выполнена зеркально по отношению к исходному образу (автор — Джованни Баттиста Франко, по оригиналу Микеланджело), другая — в том же направлении, но на ней видна разлиновка — она служила образцом для копирования (предполагаемый автор — Никола Беатризе, по оригиналу Микеланджело).

На выставке также представлены маленький алтарный образ, выполненный на камне (римско-тосканский мастер последней трети XVI века, из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина) и мраморный бюст самого Микеланджело (работы, предположительно, Джованни Антонио Дозио, из частной петербургской коллекции). Это скульптурное изваяние также необычно: при изображении Микеланджело за образец всегда бралась работа другого мастера, Даниэле да Вольтерра, который показал художника худым и изможденным болезнью. Но на представленной в Эрмитаже работе художник полон сил и здоров — хотя и уже немолод. При этом, что важно, этот скульптурный портрет, по мнению заведующего отделом западноевропейского изобразительного искусства Эрмитажа Сергея Андросова, был создан современником и близким знакомым Микеланджело.

Увидеть своими глазами работы-загадки и попытаться составить свое мнение об их авторстве, можно только до 16 декабря: графику нельзя надолго выставлять на свет. Эта возможность ее увидеть — уникальна.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»