Олег Каравайчук: «Вагнер – это чистая, ангельская акробатика»

07 июня 2013, 11:24

Версия для печати

Tweet

Новый художественный руководитель Цирка на Фонтанке Вячеслав Полунин и петербургский композитор Олег Каравайчук договорились о небывалом для мирового цирка проекте: о шоу (это слово, очевидно, не понравилось бы ни одной из сторон) по мотивам Вагнера, пересозданного Каравайчуком и визуально воплощенного Полуниным. Что символично, 2013 год – это еще и год 200-летия Рихарда Вагнера.

Проект, по словам представителя администрации цирка, пока что даже не дошел до документальной стадии, и до начала его реализации – полгода, а то и год. Это скорее договор о великих намерениях людей, которые с одинаковым безоговорочным максимализмом относятся к искусству. И именно поэтому само то, что они нашли друг друга, уже повод для отдельного разговора.

Собственно, с самого прихода Полунина Цирк на Фонтанке как-то мгновенно перестал быть «черной дырой», объектом из далекого прошлого, а превратился в активного и современного ньюс-мейкера. То цирк организует шествие персонажей выставки Шемякина «Тротуары Парижа». Персонажи эти – не что иное, как окурки, бумажки, лужи, трещины на асфальте, «записки» собак etc. Но из цирка пишут: «Собравшись в кучки, отбросы, ветошь, макулатура и труха двинутся в сопровождении оркестра к Мраморному дворцу, чтобы освободить забаррикадированные двери музея и открыть их для тех, кому посчастливилось достать билеты на выставку». То сообщается, что вот-вот 180 тонн воды затопят манеж, на островках суши вырастут разноцветные фонтаны, а прямо из-под купола хлынет проливной дождь, но в лучах лазера. И к клоунам, эквилибристам, жоглерам, гимнасткам, акробатам присоединятся утки, морские львы и даже голуби.

В ответ на это снова активизировался центр защиты прав животных и прямо сегодня отправился к Полунину с очередной петицией. А цирк, в свою очередь, немедленно запланировал очередное заседание пресс-клуба на тему: «Цирк и животные».

Но даже по сравнению со всеми этими событиями Вагнер, воцИрковленный Полуниными и Каравайчуком, – это нечто из области неосмысляемого. Однако «Фонтанка» все же попыталась придать проекту некие конкретные очертания с помощью одного из участников – композитора Олега Каравайчука, автора музыки к 200 кинофильмам, включая шедевры Сергея Параджанова, Ильи Авербаха, Василия Шукшина, Киры Муратовой, и как минимум к двум спектаклям – хэдлайнерам нынешнего петербургского репертуара: «Бесам» Льва Додина в МДТ – Театре Европы и «Изотову» Андрея Могучего в Александринке.

Интервью Каравайчука – весьма условный и отдельный жанр. Задать вопрос собеседнику можно только в начале. Точнее, даже не вопрос, а направление. Дальше гениальная, без всякого преувеличения, мысль Олега Николаевича парит в недосягаемых для простого смертного сферах, связывая века, эпохи, людей, события без какой-либо внешней логики, исключительно по закону творческой импровизации художника, для которого любой жест и звук – художественный акт.

- Я очень боюсь давать какие-то авансы, потому что мы живем в эпоху презервативного романтизма. Раньше был просто романтизм, и люди отвечали за то, что делают. А потом изобрели презерватив, а это же удивительная вещь. Презерватив – это и шарик, и тонкая плева, и стратостат, но при этом он – совершенный обман. Вроде бы все происходит, а на самом деле – ничего. Вот я шесть лет назад сделал музыку к «Броненосцу «Потемкину», адекватную гению Эйзенштейна – музыку необыкновенной красоты. И до сих пор она не издана. Потому что заказчики говорят: «Ты – человек известный, давай все сделаем под твое имя. Но ты должен придумать еще какую-то такую музыку, которую бы все стали слушать – написать джаз или рок, как приманку». Они хотят мою фамилию поставить первой, а Эйзенштейна второй. Чтобы потом свои три копейки отбивать. И все это презервативный романтизм. И я на это не соглашаюсь. Не соглашаюсь уже шесть лет.

Насчет Вагнера – это удивительная вещь. Я только что это придумал и сейчас вам скажу. Трахну сейчас этой мыслью. Вы знаете, что такое интервал Вагнера? Это можно объяснить только через сравнение. Петр Великий дал нам интервал Вагнера. Петр Великий – это не тело и не дух, это другое, влетевшее сюда и вылетевшее отсюда. Петр Великий увидел здесь, на этом месте, воду в бездонности небес, уловил сочетание воды и небес – и создал одно из самых величественных мест на земле. И сказал: только пять-шесть этажей и не больше. Иначе провалитесь.

Вот Вагнер уловил подобное. Отсюда – его интервалы. Гений – это же когда башки нет: влетает и вылетает – ты свободен от своих прозрений.

Интервал Вагнера есть и во мне. Нет, я преемственно от него не пишу. Но я являюсь сопутствием Вагнера, а Вагнер – меня. Мы в каких-то мирах вместе находимся. Чайковский, кстати, тоже. Поэтому он готов был заплатить любые деньги, чтобы его Шестой симфонией дирижировал Никиш, а не Направник. Он же все понимал – и все время натыкался на дирижеров, которые гробили музыку. А Никиш – вы же знаете – был концертмейстером у Вагнера, когда Вагнер строил свой театр в Байройте. Вы же знаете, что Вагнер строил совершенно новый театр.

Поэтому, как только ты говоришь, что будет год Вагнера, – перед тобой плаха. Особенно в нашу презервативно-романтическую эпоху, когда тебе будут говорить, что ты должен создавать приманки и капканы. Из музыки. Хорошо, что рядом у меня будут львы, которым я в любой момент скажу: «А ну-ка, дружок, рявкни на них». И еще у меня будет подруга горилла.

Буду ли я режиссером? Нет. Я очень надеюсь на гений Полунина, который понял, что цирку нужен Вагнер и моя музыка.

Когда ты очень большие задачи на себя берешь, надо к ним подходить с осторожностью и ответственностью. Вы знаете, кто такой Соллертинский? (Соллертинский Иван Иванович, известный музыковед, крупнейший советский музыкальный и театральный критик 1920 - 1930-х годов. - Прим. ред.). Так вот я был с ним знаком. Однажды, когда мне было 5 - 6 лет, он при мне сказал, а я запомнил - про автора балета «Бахчисарайский фонтан» Бориса Асафьева: "Вот Асафьев вышел на сцену Мариинского театра, расстегнул штанину, пустил струю и говорит: "Вот "Бахчисарайский фонтан". Музыка – это другое. И режиссером я, конечно, не буду. Я создам музыку, адекватную Вагнеру. И цирку.

А режиссер – это ведь знаете, что такое? Я сейчас вам расскажу. У меня была такая история. У режиссера Анатолия Эфроса был спектакль «Ромео и Джульетта», в нем звучала моя музыка, а я об этом даже не знал. Спектакль шел без моей фамилии на афише полтора года. Один из друзей узнал мою музыку и задал вопрос режиссеру, тогда мне позвонили и пригласили меня на спектакль. И извинялись очень. В природе режиссера есть врожденное желание: пожирать и утаивать.

Почему Вагнер и цирк? Я придумал! Неожиданно и гениально придумал! Когда мне было 8, 9, 10 лет, я сидел в Филармонии. И там встречал Ивана Ершова и Галю Уланову. Ершов был величайшим на земле исполнителем арий Вагнера в Мариинском театре и считал Вагнера недосягаемой величиной, единственной. А Галя очень любила Чайковского. Но как-то они спорили, и я услышал, как Ершов сказал: «Да, конечно, Чайковский… Но Вагнер, Вагнер!» - и тут он поднял руку вверх. И это был такой жест!.. И ноги при этом у него стали как ртуть, и головы не было, и диафрагмы. Только Вагнер был в нем. И вот пришел Полунин – и напомнил мне Ершова. И я понял, что Вагнера надо в цирке попытаться сделать – в эпоху, когда никто не может быть честным до конца, без презерватива.

Я увидел Полунина – и понял, что опера ближе к акробатике, чем к драматическому театру. Опера – своего рода священный акробатизм. Это чистый балет. Не балет, когда танцуют. А балет, где физиологии нет. В театре исчезла эта священная, ангельская акробатика, он весь на физиологии построен. А у Вагнера – у него же везде ангелы. И в «Лоэнгрине», и в «Парсифале». Акробат обыкновенный – он себя натренирует и шпарит потом всё по шаблону.

Что именно из Вагнера я собираюсь делать? Я попытаюсь сделать много Вагнера. Я осуществлю XIII век, о котором Вагнер мечтал: мейстерзингеров и менестрелей. У него же «Нюрнбергские мейстерзингеры» написаны! Почему менестрели были такими гениальными акробатами? Потому что они были музыкантами прежде всего, сверхъестественными музыкантами.

Вагнер – он же заказал другие, новые инструменты для своего оркестра. Чтобы сделать не оперный театр, а театр Вагнера. И я хочу сделать это в цирке. Это очень серьезное дело – сделать цирк настоящим, чтобы акробаты чувствовали под куполом искру Божью. Тогда они не будут падать и разбиваться, им не понадобится сетка. Это сейчас в цирк ходят посмотреть, как люди рискуют жизнью. А мы со Славой хотим сделать такой цирк, куда люди придут за божественной истиной. И Вагнер именно это придумывал. Что такое лошадиные ноги по небу в «Полете валькирий»? Это же акробатика. Это локтями надо дирижировать. А кто сейчас так дирижирует?! Сейчас половину дирижеров убивать на пульте надо.

Создам ли я для цирка свой оркестр? Вагнер писал музыку без тактов, как древнее пение, как музыка мейстерзингеров. Как-то мне позвонил Борис Тищенко, глубоко уважаемый мной композитор, для меня его уход – трагичен. Он позвонил и сказал: «Олег, приходите ко мне на день рождения». Я сказал, что не хожу в компании. И он ответил, что у него не будет никого, кроме меня. Но тогда я прийти не смог. А потом мне позвонила Ирина Донская, арфистка. И сказала, что Тищенко просил ее сыграть ему то, что она мне играла для кино. И я ей дал ноты без тактов и диски с записью моей музыки. И она играла для Тищенко, сообразовываясь с моей игрой. И Тищенко единственный, кто сказал, что это не невозможно для оркестра – сыграть музыку без тактов.

Когда-то у меня был свой оркестр. 18 человек. Но сейчас очень трудно найти талантливых музыкантов. Думаю, что со Славой Полуниным мы постепенно создадим оркестр человек из двадцати. И я сделаю с ними уже своего, «бес-тактного» Вагнера.

Человек, гений – он же неповторим. Он же рождается и исчезает навсегда. Ни Петр никогда не повторится, ни Вагнер, ни я. Но Вагнера можно пересоздать. И я это делаю. Я пересоздаю музыку. Вот теперь всё.

Только что сошедший с трапа самолета Полунин прокомментировал эту историю коротко: «Стоило нам произнести, что нужно сделать в цирке что-то симфоническое, как точно на реплику вошел Олег Каравайчук и предложил ставить Вагнера. Это, конечно, воздушные замки, но мы попытаемся поставить их на землю».

Жанна Зарецкая,
«Фонтанка.ру»

© Фонтанка.Ру