Дыши ради нас: с такими друзьями и помереть не жалко

Tweet

В кинотеатрах начали показывать «Дыши ради нас», драму про то, как любовь и веселье могут спасти жизнь тяжелобольному человеку. Вопреки ожиданиям, фильм лишен сентиментальности начисто. Зато в нём есть кое-что поважнее.

Индульгенцию от мелодраматичности фильму выдает сама фигура режиссера. Это дебют в новом качестве Энди Серкиса, одного из лучших актеров своего времени. От него ни слезливости, ни заурядности ждать не стоит.

Хотя сюжетная основа действительно простая. Бонвиван и весельчак Робин Кавендиш жил счастливой жизнью, развлекался, катался по миру. Пока не заразился в Африке полиомиелитом. Болезнь приковала его к постели и лишила возможности самостоятельно дышать. Но любовь сильнее: жена забрала его из клиники, дома Кавендиш протянул еще двадцать с лишним лет и умер по собственной воле.

Вполне достаточно было бы актеров, которые играют главные роли, чету Кавендишей. Эндрю Гарфилд феноменально входит в тело больного. Меняет на глазах у зрителей мимику, голос. Меняется на экране до неузнаваемости. Клер Фой, звезда сериала «Корона», сдержанностью и породой вытравляет весь мелодраматизм из своей героини. Играет предельно серьезно, скупо, легко. В общем, так же, как в других своих работах. Причем роли им достались возрастные: обоим нужно играть старение, появление морщин, седины, смену пластики. Со всеми задачами Гарфилд и Фой справляются на ура. Кто бы сомневался.

Но едва ли не лучшее, что тут есть — бэкграунд. Актеры второго плана составляют самый сок «Дыши». Они выводят ленту за рамки сентиментального кино про выживание. Серкис наполняет каждый эпизод второстепенными героями. Фриками, провинциальными Кулибиными, пьянчугами, сварливыми старухами. В общем, фирменными диккенсовскими фигурками. Том Холландер играет сразу две роли: уморительный дуэт братьев-близнецов, корешей Кавендишей. У них всё из рук валится, главного героя они то и дело норовят случайно отправить на тот свет. Звезда «Аббатства Даунтон» Хью Бонневилль создал на экране мощный образ университетского профессора-технаря, который конструирует Робину инвалидные кресла новой модификации, чтобы можно было гулять с аппаратом ИВЛ.

Вся эта орава — находится в ней место и самому Серкису, хотя и в эпизоде — придает трогательной истории из разряда «любовь сильнее смерти» объем, живость, обаяние. На первый план выходит эта толпа, а не главные герои. Они спасают, помогают, дарят надежду, веселят, поят вином через трубочку, готовят всякие разносолы, ломают жизненно важные аппараты. Они — а не любовь, надежда или вера — спасают Кавендиша. Живые, смешные, нелепые персонажи всех мастей.

Но едва ли не лучшим союзником Серкиса здесь стали даже не актеры, а оператор Роберт Ричардсон. Для дебюта привлечь такого калибра мастера – чудо. Ричардсон работал со Стоуном над «Выстрелами в Далласе» и всеми последними лентами Тарантино, «Авиатором» и «Островом проклятых» Скорсезе. Он умеет создавать атмосферу, работать со стилем как никто иной. А из стиля тут складывается и драматургия. Противостояние сухого больничного мира и счастливого «вольного». Из коек и всяких аппаратов поддержания жизни он лепит образ заоблачной жути, ожившего кошмара. Стальные трубки, меха, резиновые жгуты Ричардсон снимает как инструменты инквизиции. А зеленые лужайки, облупившийся кирпич особняков, террасы, дорожки парков он подсвечивает ярким солнечным светом — подавая как настоящий рай. Рай, построенный друзьями и собутыльниками. Единственный возможный на Земле. Такой, ради которого ни жить, ни помереть не жалко.

Иван Чувиляев, специально для "Фонтанки.ру"