
На экранах «Молодой Годар»: По волнам её памяти

В прокате – «Молодой Годар». Режиссер Мишель Хазанавичюс, автор оскароносного хита «Артист», решил еще разок снять трогательный гимн кинематографу прошлого. Корреспондент «Фонтанки» проанализировал то, что получилось.
Хазанавичюс снова снял большое и честное признание в любви кинематографу. Только теперь уже не немому Голливуду, а более близкой французской «новой волне». Но материал оказался куда труднее и опаснее, чем раннее американское кино. Как минимум, по той причине, что главный герой – Жан-Люк Годар – до сих пор жив-здоров и продолжает снимать своё кино. Не говоря уже о том, что, в отличие от голливудских див и обольстителей, фигура он весьма неоднозначная. Не только революционер, бунтарь и реформатор, но и, например, доверенное лицо националиста Жан-Мари Ле Пена, а еще отрицатель Холокоста и юдофоб. В общем, являет собой то, что Тютчев называл «сварливым старческим задором».
Если Голливуду Хазанавичюс признавался в любви напрямую – и его чувство трудно не разделить – то о «новой волне» говорит опосредованно. В качестве основы сюжета «Молодого Годара» выступают мемуары одной из главных героинь, жены режиссера, актрисы Анны Вяземски. От начала их романа на съемках «Китаянки» в 1967 году до развода несколькими годами позже. Благо, в эти временные рамки умещается перелом в творчестве Годара: уход от повествовательного кино, актеров, сценария, диалогов – в какую-то совсем иную степь радикального эксперимента.
Уже сам сюжет обессмысливает затею до такой степени, что в пору скандалить: обещали молодого, а подсовывают историю про кризис среднего возраста. С чего вдруг Хазанавичюс взялся именно за этот период в биографии героя – вопрос открытый. Может, прошлая жена – Анна Карина, на брак с которой пришелся расцвет годаровской энергии и экспериментаторского напора, – отказалась рассказывать об их отношениях.
Не срабатывает и проверенный метод, которым Хазанавичюс решает признание в любви. В «Артисте» всё было построено на старательном, мастерском копировании стилистики немого кино. То же самое режиссёр пытается провернуть и здесь. Воспроизводит на экране все фирменные годаровские мульки. Звучит закадровый текст: «Это история про меня, мою молодость». Радио комментирует беседы героев, как в «На последнем дыхании». Постельные сцены даны на череде ритмично смонтированных крупных планов – рот, бровь, палец, губы, язык. Звук и изображение кокетливо не совпадают: Годар уже закончил печатать на машинке, а мы еще слышим её стрекот. Актеры не скрывают того, что играют в кино и регулярно обращаются в кадр (Луи Гаррель – Годар в какой-то момент честно сообщает: «Я актер, играющий Годара, и не больно хороший»). Наконец, Хазанавичюс делит фильм на главы, названия которых обыгрывают названия фильмов главного героя: «Безумный Пьеро», «Спасай, кто может (свою жизнь)».
Копирует Годара Хазанавичюс и в сюжете – истории отношений режиссера и актрисы, мужчины и женщины. Как в лучших фильмах «новой волны», на первый план выведен дуэт любовников, остальные – кордебалет, мелькающий на периферии. И актеры-премьеры вроде выбраны беспроигрышные – Годара играет, как уже говорилось, Луи Гаррель, Вяземски – Стейси Мартин, прима триеровской «Нимфоманки». Гаррель -отважный: красавчик играет близорукого и плешивого дядьку в кризисе, не боится быть смешным и уродливым. Мартин – красотка, и по фактуре похожа на див европейских шестидесятых, такая новая Джейн Биркин. И всё равно получается пластиковая имитация. Гаррель дальше героического бритья плеши на голове не идет. Мартин играет то же, что у Триера. Ходит голая, отважно светит грудью и ягодицами, надувает губки, с честью носит мини.
Все эти цитаты, отсылки, сноски, имитации не срабатывают. Получается не признание в любви, а правительственная телеграмма: поздравляем с девяностолетием, перечисляем «этапы большого пути». Виноват в этом не Хазанавичюс, а главный герой, им выбранный: Годар. В отличие от стиля голливудского кино двадцатых, его фильмы не вошли в массовое сознание. Они как были экспериментами, так ими и остались. Стилизовать что бы то ни было под них невозможно – просто потому, что единого целого не существует: эксперимент он и есть эксперимент, постоянный поиск, а не «отлитая в бронзе» форма. Голливуд вообще – есть: как сюжет, манера актерской игры, ритм действия. А Годара вообще – не существует: он есть только как дробная россыпь приемов, хитростей, уловок, опытов более или менее удачных. Вместе они ни во что не складываются. В общем, какой объект любви – такое и признание. Фальшивое, напыщенное, устаревшее до неприличия.
Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»

15 телесериалов июля: «Этерна», «Институт» по Стивену Кингу, «Путешествие на солнце и обратно» — выбор «Фонтанки»
Новости
29 апреля 2025 - Свет, цвет и эклеры. Что делать в Эрарте на майские праздники
- 02 июля 2025 - Крепость «Корела» вошла в состав Выборгского объединённого музея-заповедника — теперь ее отреставрируют
- 02 июля 2025 - Михаил Швыдкой: «Было бы куда честнее вернуться к цензуре»
- 30 июня 2025 - Начались съемки продолжения «Дьявол носит Prada». Мерил Стрип, Энн Хэтэуэй и Эмили Блант вернутся!
- 30 июня 2025 - Спектакли в Русском музее и ДЛТ, режиссер из Китая и световые инсталляции. Александринка раскрыла планы на новый сезон
- 29 июня 2025 - Российская мода прошла проверку Петербургом: театрализованное дефиле «Ассоциации» в Царском Селе состоялось, несмотря на ливни
Статьи
-
30 июня 2025, 20:28Эрмитаж открыл в Николаевском зале выставку «К барьеру!», посвященную поединкам и дуэлям — от древнегреческого Ахилла до танцовщика Сержа Лифаря, — на ней можно увидеть оружие, точь-в-точь как-то, на котором стрелялись Пушкин с Дантесом и Лермонтов с Мартыновым, узнать, какие мелочи становились поводами для дуэлей и почему древние греки выясняли отношения другим путем.
-
26 июня 2025, 20:54Студийцы Молодой студии Льва Додина сыграли свою вторую премьеру на сцене МДТ в постановке Мастера. После «Ромео и Джульетты во мгле», вариаций на тему шекспировской трагедии, Додин с учениками обратились к ранней пьесе Островского «Свои люди сочтемся» на классический сюжет об обманутом мошеннике. В стремительном и остроумном спектакле обозреватель «Фонтанки» обнаружила людей, чья простота если и не хуже, то точно страшнее воровства.