Комикс как искусство: 9 графических книг для осеннего чтения

01 ноября 2017, 14:24

Версия для печати

Tweet

Иллюстрированный гид по киноискусству; хармсианские анекдоты про Пушкина и Достоевского; графический репортаж из китайского города, где выпускают айфоны; запутанная эротическая история; портреты музыкантов от Агузаровой до Майкла Джексона и воспоминания о детстве на Крайнем Севере. «Фонтанка» публикует обзор новых комиксов для тех, кто не любит комиксы.

Эти книги – не развлекательные истории с картинками, а графические повести, рассказы и эссе, способные удовлетворить самым утончённым эстетическим и интеллектуальным вкусам.

Человеческое искусство

Эдвард Росс. Как устроено кино. Теория и история кинематографа / пер. с англ. Е. Тортуновой. – Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2017. – 208 с.

Фото: предоставлено издательством «МИФ»

Шотландский комиксист Эдвард Росс прошёл все возможные стадии синефильства – коллекционировал видеокассеты в детстве, волонтёрил тинейджером на Эдинбургском кинофестивале, изучал кино в университете. Теперь экскурсию по миру фильмов проводит персонаж, внешне похожий на автора, – клетчатая рубаха, залысины, прямоугольные очки. Вместе с ним предстоит преодолеть путь от первых экспериментов с движущимися картинками, проведённых в 1880-е американцем Эдвардом Мейбриджем и французом Луи Лепренсом, до современных 3D-блокбастеров вроде «Аватара».

Эдвард Росс не лекторствует и не поучает, а делится знаниями в непринуждённой и дружеской манере. Рассказ разворачивается на фоне кадров из лучших фильмов всех времён и народов, скопированных в книжку в единую чёрно-белой технике. Столь разнородные явления, как «Терминатор» и «Прибытие поезда» братьев Люмьер, чаплиновские короткометражки и хичкоковские ужастики, в итоге органично вписываются в нарратив.

Лаконичная, но в то же время изобретательная манера рисунка позволяет шотландцу буквально «выворачивать наизнанку» кинокадры, показывая нам мир по другую стороны камеры. Персонаж Росса попадает внутрь человеческого организма вместе с героями фильма «Фантастическое путешествие». Вместе с «крепким орешком» Брюсом Уиллисом ползает по вентиляционным шахтам захваченного террористами небоскрёба. Бродит по галереям Эрмитажа, где Александр Сокуров снимает свой «Русский ковчег».

Фото: предоставлено издательством «МИФ»

Если вы думаете, что комикс – жанр легковесный, то «Как устроено кино» перевернёт эти представления. В подтверждение тому – 25 страниц примечаний в конце книги: среди цитируемых экспертов – философ Жан Бодрийяр, теоретик постмодернизма Юлия Кристева, режиссёры Дзига Ветров и Андрей Тарковский (на Тарковского Росс ссылается особенно часто), киновед Нил Ричардсон, один из первых кинокритиков Фрэнк Вудс.

Книжка – не просто иллюстрированный сборник занимательных фактов (хотя и они здесь есть: знаете ли вы, что крупные планы и монтажные приёмы почти не применялись в первых фильмах – режиссёрам важно было добиться естественной и «объективной» картинки, чтобы зрители как будто заглядывали в действие со стороны). Перед нами – настоящее философское эссе. Росс интересуется, как кино влияет на восприятие пространства, времени и человеческого тела; как отражает стереотипы массового сознания: почему признаки злодея из классических американских фильмов – шрамы или тёмный цвет кожи, а главную героиню режиссёры стремились изобразить красоткой.

Фото: предоставлено издательством «МИФ»

Кино по Россу – искусство человеческое, слишком человеческое. Поэтому на экран попадают все присущие homo sapiens слабости, против которых неплохо было бы провести небольшую победоносную войну. Вооружившись на бой против вековых устоев кинематографа, комиксист наносит на свой стяг принципы гендерного и расового равноправия. В большей части фильмов, подчёркивает он, даётся взгляд «белого гетеросексуального мужчины», женщина репрезентуется как объект, недостаточно отражена точка зрения гомосексуалистов и темнокожих. Чтобы разрушить стериотипы, Росс ссылается на несколько новаторских картин, которые хорошо бы добавить в свой список к просмотру. Например, «Загадки сфинкса», снятые в 1977 году британской феминисткой Лорой Малви (обычно её имя переводится на русский как Лаура, но переводчик Екатерина Тортунова выбрала такую транскрипцию) – в противовес традиционному мужскому взгляду она расположила камеру на высоте человеческой груди и вращала её на 360 градусов.

Рассуждения Росса, безусловно, резонны, но автор отчасти становится заложником собственной идеологической программы. Атака на традиции кинематографа столь упорна, что хорошо бы часть этой энергии отдать более подробному анализу языка, приёмов, поэтики кино. Впрочем, и сексизм в фильмах пройдёт, и установки Росса устареют, а кино продолжит сниматься, и останется такой же магической, но в то же время чрезвычайно человеческой вещью. Росс это, кажется, понимает, и книжка «Как устроено кино» в том числе и про это.

Опасные фантазии

Брехт Эвенс. Пантера. – Санкт-Петербург, Бумкнига, 2017. – 134 с.

Фото: Предоставлено издательством «Бумкнига»

Обложка комикса «Пантера» такая яркая, что не заметить её просто невозможно. Автора, бельгийца Брехта Эвенса, The Guardian называет одним из самых талантливых представителей фламандской школы иллюстрации со времен Эрже, создавшего в 1930-е – 1960-е годы комиксы о Тинтине.

Фантазировали ли вы когда-нибудь? А так, чтобы забыть о границе, отделяющей выдуманный мир от реального? С главной героиней книги, девочкой Кристиной, это произошло. У неё умер котенок, но в тот же день в спальне появился роскошный зверь по имени Октавин Абракадолфус, наследный принц Пантерии. Из уст нового друга льются восхитительные истории об этой стране, где носят одежду из «бархата, атласа и золотой парчи», подают на стол «все любимые блюда на розовых ракушках», летают под облаками на спине у «гигантских бабочек и гигантских колибри». Девочка ощущает себя частью сказки, но затем в историях Пантеры что-то необратимо меняется в темную, непредсказуемую сторону… Ситуация усугубляется тем, что в отношениях Пантеры с девочкой присутствует некий эротизм, но автор держится осторожно и не переходит за пределы намёков.

Фото: Предоставлено издательством «Бумкнига

Книжка – настоящее живописное пиршество, вы не раз будете снимать «Пантеру» с полки, чтобы перелистать и присмотреться к деталям. Психоделические акварельные рисунки в красных и синеватых тонах, возможно, напомнят работы петербургских иллюстраторов Георгия, Александра и Валерия Трауготов. Пантера гибок и подвижен, умеет исчезать, как Чеширский кот, ни на одной из картинок его поза и расцветка не повторяются. Каким же скучным по сравнению с его страной кажется обычный мир Кристины – ровные линии мебели, вечные синяки под глазами у отца, воспитывающего девочку в одиночку. Но именно история Эвенса, как ни парадоксально, и особенно её финал, подтолкнут читателя к тому, чтобы принять повседневность.

Смешные классики

Хармсиниада: комиксы из жизни писателей: [по текстам анекдотов Даниила Хармса] / художник Алексей Никитин. – Санкт-Петербург: Бумкнига, 2017. – 112 с.

Фото: Предоставлено издательством «Бумкнига»

Известно семь литературных анекдотов о Пушкине, принадлежавших гениальному российскому абсурдисту Даниилу Хармсу. «Пушкин был поэтом и все что-то писал. Однажды Жуковский застал его за писанием и громко воскликнул: «Да никако ты писака!»»; «У Пушкина было четыре сына, и все они идиоты...», – всё это Хармс. А ещё по сети ходит практически неограниченное количество смешных историй о Лермонтове, Гоголе, Достоевском, Толстом, написанных «под Хармса». Их в 1970-е сочинили бывшие сотрудники журнала «Пионер» Наталья Доброхотова-Майкова и Владимир Пятницкий.

Художник и комиксист Алексей Никитин ещё в 1990-е прочитал анекдоты и начал создавать рисунки по их мотивам. Иллюстрации выходили отдельными сборниками, попали в фонд петербургского музея Достоевского, а в 2017-м издательство «Бумкнига» напечатало самую полную и актуальную версию «Хармсиниады».

Фото: Предоставлено издательством «Бумкнига»

Российские классики изображены в манере чёрно-белых газетных шаржей – страстными, чудаковатыми и беззащитными. Гоголь, «переодевшись Пушкиным», возникает то на балу, то в гостях у Вяземского, то на светском рауте; Толстой «очень любит детей», «играть на балалайке» и бросаться на Герцена с костылём; Тургенев, будучи робким и осторожным, всё время норовит «уехать в Баден-Баден»; Достоевский чуть не убивает кота, решившись написать роман о «Бедных животных».

Литературные анекдоты и в текстовой форме – чтение уморительное: Хармс и его последователи блестяще извлекли из народного сознания и спародировали стереотипы о классиках. Но когда эти истории приобретают визуальные очертания, комический эффект усиливается. Вы посмотрите, как грандиозна фигура Толстого, и как крохотен мальчонка, которого классик гладит по голове. Какие невероятно пышные и кудрявые бакенбарды у Пушкина (такие очень хотелось пририсовать какому-нибудь голощёкому портрету в учебнике истории). Как байронически печален Лермонтов. Никитин даст вам вволю посмеяться и над классиками, и над своими представлениями о них. Веселье нарастает по мере того, как гэги повторяются – как поезд с трубой и дымом, раз за разом увозящий трусливого Тургенева в Баден-Баден.

Эта музыка будет вечной

Виктор Меламед. 111 портретов музыкантов. – Санкт-Петербург: Бумкнига, 2017. – 224 с.

Фото: Предоставлено издательством «Бумкнига»

Виктор Меламед – художник и дизайнер, сотрудничающий с New Yorker и Rolling Stone, «Афишей» и «Коммерсантом», он преподаёт в Британской школе дизайна, читает публичные лекции о комиксах и детской литературе. В небольшой, карманного формата новой книжке собраны портреты музыкантов, созданные для разных изданий с 2004 по 2017 годы.

«Нет ничего интереснее, чем рисовать портреты», – признаётся Меламед. Его техника – ошарашить читателей, посмотрев на, казалось бы, совсем знакомые фигуры под необычным углом. Поэтому Жанна Агузарова распадается на черные и оранжевые треугольники, Борис Гребенщиков превращается совершенно сэлинджеровского парня, сидящего, к тому же, в поле среди колосьев; а Майкл Джексон завивается в изысканную чёрно-белую виньетку. Текстового сопровождения почти нет, за исключением авторского предисловия и подписей к портретам. Можно переключать трэки, перелистывать музыку, слушать и смотреть.

«Мой рецепт портрета – по крайней мере, важный ингредиент – ничего не знать заранее, – продолжает Меламед. – Подменяя изучение героя конструктором из знакомых формул, можно так и не узнать, что нос бывает одновременно и курносый, и крючком, как у Майкла Джиры, глаза – одновременно томные и навыкате, как у Бликсы Баргельда...» Сходство, по мнению дизайнера, важно, но «портрет не может держаться на нём одном»: «Я знаю точно, что во всех этих портретах есть кроме сходства что-то ещё... Хотелось бы думать, что это музыка».

Музыка ли сыграла свою роль или «что-то ещё», но весь первый тираж книжки в тысячу с лишним экземпляров уже разошёлся. По сведениям «Фонтанки», «Бумкнига» сейчас готовит допечатку.

Life is Life

Мануэле Фьор. Пять тысяч километров в секунду / Перевод с итальянского Михаила Визеля. – Санкт-Петербург: Бумкнига, 2017. – 144 с.

Фото: Предоставлено издательством «Бумкнига»

Пять тысяч километров – расстояние между Норвегией и Египтом, но иногда нужно оказаться так далеко, чтобы понять, как важен и близок тебе кто-то. Герои этой истории, Лючия, Никола и Пьеро растут в маленьком итальянском городке, а затем их пути расходятся – каждый ищет своё счастье и место в мире. Лючия пишет диссертацию об Ибсене, Пьеро раскапывает египетские древности, Никола развивает семейный магазин. По ходу действия любовный треугольник трансформируется в квадрат, а затем и пятиугольник, но эротическое напряжение между главными героями так и не спадает – в книге встретятся довольно откровенные сценки.

В каждой из глав кроется некая недосказанность, и именно она является главным связующим веществом новеллы. Читатель всё время мысленно собирает паззл, стремится расставить героев «по местам» и выдумать для них идеальную судьбу, но кусочки мозаики так до конца и не подходят друг к другу.

Иллюстрации Фьора, премированные на нескольких международных фестивалях, прежде всего, берут колористикой. Итальянские улицы так густо залиты солнцем, что, кажется, вот-вот увидишь кружащиеся в жёлтом свете пылинки. После них голубовато-снежные норвежские пейзажи вызывают буквально физическую реакцию – хочется потеплее укутаться в свитер. На страницах, разделяющих главы, льётся дождь, сначала тоненькими струйками, а затем превращаясь в беспросветные пучины воды. И этот дождь как будто нашёптывает слова из мопассановского романа «Жизнь»: «Жизнь, что ни говорите, не так хороша, но и не так плоха, как о ней думают».

Причудливый мир

Райан Эндрюс. Сара и Семечко / Перевод Анатолия Дунаева. – Брянск: Alt Graph, 2017 г. – 104 стр.

Райан Эндрюс рисует обложку к русскому изданию «Сара и Семечко»//Группа издательства «Alt Graph»

Что если о вашу крышу разобьется стая диких гусей, навсегда оставив на черепице кровавые следы? А если в ванной, когда вы моетесь, из стены вывалится плитка, а за ней обнаружится тоннель в иной мир? А если пожилая женщина родит вместо младенца семечко и попытается вырастить из него человека?

Сборник историй проживающего в Японии американского комиксиста Райана Эндрюса подрывает будничные представления о мире, смешивая жутковатые мотивы японского фольклора с библейскими преданиями. В комиксах нет ничего лишнего – на пятнах серого фона действуют выведенные чёрным герои, акценты подчёркнуты красным или розовым. Здесь много воздуха – повествование периодически «зависает» в открытом пространстве, отбрасывая все излишние и ненужные детали, сосредотачиваясь на центральных образах.

Первая история – символическая притча, не поддающаяся однозначной интерпретации; вторая представляет собой некий смысловой кунштюк, рекурсию, повторение себе подобного; а третья обладает самым согревающим психологическим эффектом. Она – о том, как важно верить и не опускать руки, даже если при этом вы рискуете прослыть сумасшедшим.

Непознаваемый Китай

Ги Делиль. Шэньчжэнь / Перевод Анны Булатовой. – Брянск: Alt Graph, 2017 г. – 152 с.

Фото: предоставлено издательством «Alt Graph»

Канадский режиссёр приезжает на китайский город Шэньчжэнь, где будет руководить съемками мультсериала. Срок контракта – три месяца: если на родине это время пролетает быстро, то в китайской провинции секунды и минуты тянутся, как часы. Автобиографический герой Делиля скучает в гостинице, разминается в спортзале, бродит по улицам, путешествует по окрестным городам. Контакты с китайцами сведены до минимума – местные почти не знают английского, а те, что знают, мыслят и действуют совсем иначе, чем привык среднестатистический западный человек.

Зачем горничная раз за разом врывается в номер постояльца без стука, игнорируя его личное пространство? Почему даже на несмешные реплики китайцы отвечают хохотом? Отчего режиссёру приходится по нескольку раз повторять подчинённым свои пожелания, но мультик всё равно получается так себе, а главная героиня выходит косоглазой? Не осуждая китайский менталитет, Делиль признаётся в полной невозможности понять его. Китай – как спящий дракон: что творится в его голове, можно только предполагать, но это не значит, что вы хотя бы на сантиметр приблизитесь к истине.

В поисках себя

Юлия Никитина. Полуночная земля. – Санкт-Петербург: Бумкнига, 2017. – 156 с.

Фото: предоставлено издательством «Бумкнига»

Автобиографическая книга Юлии Никитиной – о девочке с Крайнего Севера, мечтающей стать художником. Для этого героине придётся переехать из Салехарда в Тюмень, а потом в Петербург, а потом отправиться путешествовать по всему миру.

Осуществлению мечты мешает многое – от болезней до банального отсутствия денег и связей. Но всё-таки, если верить своему внутреннему голосу, любая затея по плечу. Героиня выводит необычный рецепт – «даже попытка отложить решение может стать решением» – и следует ему.

Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»