Фото: скриншот видео

Прорубь: Русская зима

Tweet

В прокате – «Прорубь» Андрея Сильвестрова. Уникальный случай выхода достаточно большим числом экранов ленты-эксперимента, чистого искусства. При этом – народного и очень своевременного.

Только тотальной несправедливостью можно объяснить тот факт, что «Прорубь» – едва ли не первый фильм Андрея Сильвестрова, который можно увидеть не только на фестивале или в рамках какого-нибудь эстетского проекта. Сильвестров – фигура для отечественного кинопроцесса исключительно важная. Не только режиссер, но и подвижник. Он создал вместе с Павлом Лабазовым самый колючий, нестандартный и необычный отечественный фестиваль — Канский (в сибирском городе Канске), ставший меккой для видеоартистов со всего света. Широкой аудитории Сильвестров более всего известен как человек, сделавший римейк «Волги-Волги». С художником-трикстером Мамышевым-Монро вместо Любови Орловой.

«Прорубь» — постановка одноименной пьесы в стихах, написанной поэтом Андреем Родионовым. Она уже давно с успехом идет на сцене московского центра Мейерхольда, и, действительно, вполне сценична. В ней герои – художник, олигарх, президент России и прочие персонажи — собираются на Крещение вокруг проруби, чтобы очиститься, начать жизнь заново, ледяной водой смыть с себя всё, что можно. Самое мощное тут — смешение высокого с низким, вечного с актуальным. Новости дня — посадки, прямые линии, нефть — накладываются на сказочные сюжетные ходы. Президент ловит волшебную Щуку; поэт, словно Садко, отправляется в подводное царство. Иванушки-дурачки и Емели становятся героями прямых включений, статусов в фейсбуке и пустой трескотни по телеку.

Сильвестров с литературой на дружеской ноге. Он уже много лет работает (и будет дальше, хочется верить) с классиком авангарда Юрием Лейдерманом над многосерийным проектом «Бирмингемский орнамент». Превращает лейдермановские тексты в видеозарисовки. Причем важно в них не то, о чем текст, а его ритмика, строй. Короткие скетчи поёт грузинский хор, их читает, как монологи, Михаил Ефремов, они звучат в переводе на японский, превращаются в тексты новостей федеральных каналов.

Родионовская пьеса в стихах – материал много проще зауми Лейдермана, можно было просто перенести драму на экран и сделать телеспектакль. Но Сильвестров выбирает куда более сложный путь. Воспринимает поэтические монологи как материал, который нужно преодолевать.

В самой пьесе есть тема телевидения. Монологи, которые звучат со сцены, перебивают новости и ток-шоу. Сильвестров этот элемент «Проруби» выводит на первый план и делает главным. Весь фильм — череда телеформатов. Он построен как безостановочно вещающий телеканал. Новости сменяет «прямая линия» с президентом, за той следуют прямые включения, криминальные сводки, ситкомы, реклама. Наконец, ток-шоу — то ли Малахов, то ли «Давай поженимся».

Такое решение фильма превращает невинную актуальную сказку Родионова в трагическое и мрачное высказывание. Суровый и грубый телевизионный подход вытравляет из «Проруби» всю поэзию, лирику, сказочность и некрасовщину («Кому на Руси жить хорошо?» — аналогия, которая приходит на ум сама собой). Остается суровая реальность перед объективом телекамеры. В пьесе галерея персонажей завершается чистой лирикой. Пиарщик-фрилансер, спившийся и обнищавший, бросается в ледяную воду вслед за своей возлюбленной. Та с горя и от безденежья следует за ним на дно. Красивая метафора — современные Орфей и Эвридика из Бибирево — у Сильвестрова оборачивается мрачным шоу. Под водой влюбленные встречают не обитателей дна морского, а очередное ток-шоу. На сцене такая развязка смотрелась наверняка органично, сохраняла лирику. Телевизионность сильвестровского фильма из неё всю красоту и метафоричность вытравляет начисто. Хэппи-энд отменяется. Подо льдом проруби, на дне морском, даже на том свете от телика не скрыться. Везде обывателя ждет одно и то же. Прайм-таймовое вещание, объективы телекамер, петлички и суфлеры.

Тут, конечно, можно предъявить ленту претензию в неактуальности. Дескать, никто уже телек так завороженно, как в его фильме, не смотрит. Но Сильвестров, как любой художник, руководствуется требованием не времени, а художественной формы. Она его ведёт всегда в верном направлении. И в это раз тоже. Телевидение можно рассматривать и как метафору. Легко можно заменить её на фейсбук, твитер, инстаграм. Суть от этого не меняется. В нынешнем обществе каждый городской житель – алкаш, олигарх, художник, президент — персона публичная. Каждый из них вынужден что-то в мир транслировать. Сказки, новости, пикантные подробности, рекламу, ситкомы. Каждый – сам себе телевизор. И вот в этом утверждении Сильвестров прав как мало кто.

Иван Чувиляев, специально для "Фонтанки.ру"