Довлатов вышел на связь с «Заповедником»

25 сентября 2017, 02:41

Версия для печати

Tweet

 В четырех часах езды от Петербурга возник проект, который просто не мог не возникнуть в этом месте – трехдневный фестиваль «Заповедник» в Пскове и Пушгорах, посвященный творчеству писателя Сергея Довлатова.

Продюсером выступил Дмитрий Месхиев, который, уехав из Петербурга, где ему, с момента его недолгого председательства в комитете по культуре никак не удавалось отделаться от скандального шлейфа, в Псков и, возглавив там объединенную театральную дирекцию, как-то неожиданно достиг состояния практически буддийского спокойствия, хотя внешне стал напоминать некоего усредненного восточного тоталитарного лидера – седой, короткостриженный и в застегнутом на все пуговицы пиджаке-френче. На всех мероприятиях фестиваля он не просто присутствовал – но и первым, по-хозяйски произносил приветственные речи, затем предоставляя слово следующему оратору. И в итоге посетил все до одного мероприятия форума, своим поведением декларируя личную ответственность за происходящее – притом, что насыщенность программы достигала шести событий в день.

Программа, в свою очередь, оказалась на удивление цельной, собранной по уму, с понятным посылом – не почтительно-ностальгически склоняться в прошлое, в сторону героя фестиваля, а вытягивать Довлатова из его безрадостных 70-х в наши дни, тоже, конечно, малорадостные, но способные не только смеяться довлатовским афоризмам и сюжетам, но и сочинять новые в его стиле. То есть, делать именно то, что Довлатов пытался осуществить с Пушкиным, работая в заповеднике «Пушкинские горы», несмотря на укоры местных «хранительниц». Это единственно возможный способ доказать, что писатель пережил время – практически подтвердить, что его образ мыслей не устарел, что с ним и сегодня весьма увлекательно прогуливаться по «незарастающим тропам», что он сам, его – в данном случае Довлатова – сложившийся в коллективном сознании образ и сегодня работает как мерило подлинности, честности художественных произведений любых жанров.

Программа включала в себя кино, театр, выставки, концерты, литературный вечер. Были еще лекции, например, на тему «Питие определяет сознание. Спиртное в контексте советской повседневности». Но успеть на них нечего было и пытаться. Впрочем, и отсмотренного хватило, чтобы мозг начал последовательно работать на переосмысление и анализ сегодняшней реальности. К примеру, фильм «Аритмия» Бориса Хлебникова, который автор этих строк видел раньше, в контексте довлатовского фестиваля обрел новые смыслы: превратился в типовую довлатовскую по сути историю честного и талантливого трудяги, который обречен на судьбу пинаемого начальством маргинала. И не важно, что герой по-кошачьи органичного артиста Яценко – врач скорой помощи, а Довлатов – писатель. Их удел – общий: внутренняя неустроенность, одиночество даже рядом не с кем-то там, а с почти безупречной по человеческим качествам женой, ну и, как иллюзия выхода – хронический алкоголизм. Не может в России преуспеть человек, который не способен ровно через двадцать минут, подчиняясь требованию формальной разнарядки, оставить больного, независимо от его состояния. Так же как ничего в России не светит художнику, который не готов идти на компромиссы с властью. Довлатов пытался, и даже однажды, как всем известно, получил за идеологически выверенную галиматью «про наивного журналиста и передового писателя» целую 1000 рублей – по тем временам, космические деньги: две профессорских зарплаты, цена подержанных «Жигули». Но опыта этого повторять не стал, не смог. Герой Яценко не смог даже просто промолчать, когда новый начальник из тех, кто, как сказал бы Довлатов, «делают гадости с удовольствием», стал шантажировать мать девочки, находящейся при смерти. В итоге наш герой получил по морде, а жены не лишился только потому что это – кино. Впрочем, с женой и Довлатову повезло, тут они с персонажем «Аритмии» тоже похожи.

В лучшей из подборки фестивальных короткометражек – двадцатиминутке «Лалай-балалай» режиссера Руслана Братва и продюсера Григория Добрыгина, победившей на минувшем «Кинотавре», – четверо совершенно пьяных мужчин сначала переползают дорогу по-пластунски перед роскошной иномаркой, а потом отправляются кататься на карусели, причем так и не понятно, все ли в итоге с нее (карусели) сойду живыми и невредимыми. Абсурдистская трагикомедия – типичный довлатовский жанр.

В «Нелюбви» Андрея Звягинцева довлатовских героев сыскать мудрено, зато сам режиссер, приехавший на встречу с фестивальной публикой, в контексте сегодняшних мракобесных и «патриотических» трендов все больше становится изгоем, безусловно принятым за границей, а на родине собирающем исключительно хамские комментарии от власти (после «Левиафана», кто помнит, министр Мединский едва ли не каждый день сыпал перлами в адрес Звягинцева). Ему (Звягинцеву) повезло больше, чем Довлатову, у него есть возможность общаться со своими зрителями. Пока, во всяком случае. И это своеобразный индикатор того, что до полной стагнации мы еще не докатились. Тем не менее, за возможность пообщаться со значительным художником и взять на вооружение его «правила жизни» организаторов стоит поблагодарить особо.

Театральная программа, которую собирал театровед Андрей Пронин, недавно занявший место завлита псковского Театра драмы им. Пушкина, продемонстрировала варианты неформального взаимодействия с ушедшим, но не умершим в сознании соотечественников писателем. Московский режиссер Талгат Баталов своеобразно освоил непосредственно заповедник «Пушкинские горы», изучив множество текстов, довлатовских и исследовательских, и сочинив на их основе фейковый спектакль-экскурсию с использованием разных маргинальных литературных традиций – от Хармса до рэп-батла. Виртуозный постмодернистский треп экскурсовода, блестяще воплощенного артистом Псковской драмы Денисом Кугаем сначала у гостиницы «Дружба», описанной Довлатовым, а потом в заповеднике, на «незарастающей народной тропе», по который участники отправились не в сторону Михайловского, а в направлении деревянной избушки, где Довлатов снимал комнату у дяди Миши, подтвердил, что истинно народный художник – тот, который становится героем анекдотов. И это, как показал спектакль, у Довлатова получается не хуже, ему у Пушкина. Спектакль закончился традиционным «банкетом на газете» с самогонкой и теми закусками, которые позволяют ощутить вкус – в буквальном смысле – довлатовского времени: шпроты, бутерброды с килькой, сало, квашеная капуста из трехлитровых банок и, разумеется, самогонка, которую здесь именуют «месхиевка», очищенная, как уверяет изготовитель, парным молоком. Такой Довлатов, конечно, не пивал, так что первым зрителям спектакля «Хранитель» исключительно повезло.

Занятно, что еще один спектакль, сыгранный на «Заповеднике» в Old School Bar – квартирник по записным книжкам Довлатова «Невидимая книга», родился год назад в Петербурге и был спродюсирован первым фестивалем Довлатова в нашем городе «День Д». В чем его несомненная удача – в том, что молодые артисты Этюд-театра и режиссер Семен Серзин, сам занятый в действии как актер, поймали отчаянно-ироничную довлатовскую интонацию и сумели передать его фирменный «юмор висельника» – зал смеялся там, где прописал Довлатов. Чего, увы, не произошло на спектакле «Довлатов. Way» режиссера Леонида Алимова, несмотря на участие в нем выдающегося российского актера Петра Семака. Усеченный вариант постановки, полный вариант которой был создана осенью прошлого года, но так и не дожила до премьеры по причине неразрешимых проблем с авторскими правами, увы, полностью утратил легкость и авторскую самоиронию, превратившись в типовую мелодраму на сюжет лирической линии «Заповедника».

Зато на уличном рэп-концерте в сумерках на набережной реки Великой Довлатов, глядящий с граффити на дергающуюся в ритме бодрых рэп-речевок молодежь, оказался куда как к месту. Видимо, все же правы те, искусствоведы, которые утверждают, что именно рэп – одна из тех форм, в которые перетекла безбожно оскопляемая новыми «культурными» законами неформальная отечественная культура. Так что с жанром куратор музыкальной программы Наталья Месхиева попала в точку. Именно с этой уличной тусовкой срифмовался единственный в программе фестиваля литературный вечер – встреча с Лехой Никоновым, в текстах которого – те же рубленные рифмы, и та же неприкаянность поэта, который, даже если «с кем-то» – всегда один.

Наконец, подготовленные Мариной Николаевой выставки двух художников – Гаги Ковенчука, ушедшего из жизни, и здравствующего ныне Александра Стройло, – каждая по своему, донесла до нас, как сказал на открытии первой выставки искусствовед Александр Боровский, «воздух довлатовской эпохи». Оба художника отошли от реализма, несмотря на все грозящие им в связи с этим «санкции», и заново открывали модернизм, никому не подражая и храня верность себе. Так что и люди-силуэты на картинах Ковенчука, и динамичные пейзажи на картинах Стойло – говорят о том времени, в котором страдал и шутил Довлатов, гораздо больше, чем могут рассказать любые экскурсоводы. Картины, в данном случае, выступают идеальными хранителями эпохи. А Стройло еще и присовокупил к выставке и довольно смешную реальную историю, и сочиненную им байку. История – про то, как Стройло оказался в проекте молодых художников, которые должны были самовыразиться на тему революции и придумал рисовать «ленинские места Псковщины»: так что Кремль, который видел Довлатов, тоже проще по разряду «ленинских адресов» в Пскове. А байку – на тему «Ленин и Довлатов»: ее фестиваль издал отдельной книжкой-малышкой, и она представляет собой апокриф из жизни писателя, которому во времена его журналистского периода творчества якобы однажды поручили написать статью к годовщине революции.

В общем и целом псковский довлавтоский фестиваль «Заповедник» превратился в большой спиритический сеанс, и надо признать, что Довлатов при значительном скоплении свидетелей, вышел на связь с организаторами и публикой не раз и даже не два, а наладил с аудиторией, стабильный контакт. Так что когда люди после самых разных мероприятий подходили на улице к Месхиеву и благодарили(в маленьких городах начальников, как встарь, знают в лицо и петербургский кинорежиссер на Псковщина почитается «главным по культуре»), – признаем: было, за что.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»