«Лето» Серебренникова: взгляд с крыши и из троллейбуса


26 августа 2017, 21:49

Версия для печати

Tweet

Несмотря на то, что Басманный суд города Москвы отправил режиссера Кирилла Серебренникова под домашний арест, съемки фильма о Викторе Цоя «Лето» в Петербурге продолжаются. Журналистов туда не звали, но «Фонтанке» удалось проникнуть на съемочную площадку и выяснить кое-какие подробности.

Точнее было бы сказать: «Фонтанка» успела прорваться на съемки, поскольку продюсер картины Илья Стюарт уже заявил, что работа будет заморожена, как только отснимут отрепетированные еще при Серебренникове сцены. Среди них – та, которую снимали в ночь с 25 на 26 августа у скверика, где сходятся Старорусская и 8-я Советская улицы.

Журналистов на эти съемки убедительно просили не приходить, продюсеры отказывались рассказывать что-либо о новой картине. На фоне гонений на Серебренникова в интернете появились предположения, что в новой ленте Цой представлен геем, которому симпатизирует продюсер Юрий Айзеншпис, но они были опровергнуты – в частности, сценаристом Михаилом Идовым, который написал на своей странице в Фейсбуке: «Впервые на себе испытал, как именно рождается fake news – какой-то больной что-то ляпнул в фейсбуке, это тут же отмывается через Рен-ТВ, а дальше опровергай не опровергай – вы уже как бы равны: есть версия А и версия Б. Это притом, что даже секунды включенного мозга хватило бы, чтобы понять, какой это бред сивой кобылы – ну хотя бы вспомнить, что во время действия фильма Айзеншпис тупо сидел в тюрьме. – но зачем, когда можно не думать, а клики собирать". А создатель Музея русского рока Владимир Рекшан, предоставивший на съемки десять аутентичных гитар, отметил, что действие фильма развивается в 1982 году, когда Айзеншписа рядом с Цоем не было и в помине. Теперь люди, утверждающие, что читали сценарий, говорят, будто в центре сюжета – любовный треугольник: Цой, Майк Науменко и его будущая жена Наталья, по воспоминаниям которой и писался сценарий.

Подобная история Натальи о романе с Цоем и впрямь была опубликована в книге Александра Житинского "Цой Forever. Документальная повесть".

«Мы с Цоем то и дело оказывались в каких-то коридорах, уголках и закутках, – рассказывала Наталья. – Сидели на полу и целовались. Как одноклассники на школьном вечере. Временами включалось сознание и отмечало удивительную вещь: друзья наши странно себя вели. Вроде бы они любили Майка, но вместо того, чтобы нас с Витькой укорять и осуждать — оберегали и «создавали условия». Мои же угрызения совести моментально испарялись, когда в лицо светили лукавые и нежные прищуренные глаза. Все это было похоже на сон…»

Интрига вокруг сюжета добавила интереса к съемкам, но кинематографисты предупредили: «Вас все равно не пустят». И установили охрану, которая, замечая посторонних, тут же требовала покинуть границы огороженной для движения зоны. Было запрещено даже находиться в парадной с видом на площадь – журналистов оттуда выгнали, угрожая, что «будет хуже». Словом, фотокорреспонденту «Фонтанки» ради эксклюзивных кадров пришлось забраться на крышу ближайшего здания, а журналисту – постоянно менять дислокацию, что все же позволило ему познакомиться и поговорить с десятком участников съемочного процесса.

Официально перекрытие движения транспорта в этом районе было объявлено с часа ночи, однако заметить первых «исполнителей» можно было и раньше – оранжевый Москвич-412 и желтый с синим мотоцикл «Урал» с коляской и гербом СССР на боку ждали своего звездного момента напротив грузинской церкви на Старорусской задолго до начала.

Еще только подметали полы в фургончике с наклейкой «штаб», тянули полосатые красно-белые ленточки вдоль обочин, посылали заказы в пиццерию, и дождь был совсем слабым… Но старая техника уже была готова. В том числе и главный герой эпизода – троллейбус ЗИУ-682Б из коллекции Музея электротранспорта, прицепленный к троллейкару – грузовому троллейбусу с дополнительным автобусным двигателем и балконом-подъемником.

Из двух уже более современных автобусов, остановившихся по центру площади, группами стали выпускать массовку – молодые мужчины под строгие оклики женщины-организатора «Ничего не забыли в салоне?» направлялась переодеваться в здание с флагом Института управления и права, расположенное в тупике. Некоторые немного волновались, в надежде, что их заметят, и дверь в большое кино откроется чуть шире. Среди них – загорелый юноша с удивительно красивыми чертами лица.

«Кого будете играть?» – поинтересовался у него корреспондент «Фонтанки».

«Солдата», – неожиданно ответил молодой человек.

Но на этом его познания о будущей роли закончились – массовке не рассказывают, что им предстоит делать, и в чем, собственно, суть: одежду выдадут – и достаточно.

Еще один молодой человек жадно уплетал гамбургер прямо у выхода из магазина «24 часа».

«Я – гаишник», – похвастался он.

«Фонтанка», оценив стиль одежды на собеседнике, усомнилась: «В пиджаке?»

«По роли! – с готовностью уточнил собеседник. – А в пиджаке – потому что с утра ездил на другие пробы, там целый эпизод!»

«Это большая разница?» – не теряя скепсиса, переспросил корреспондент.

«Еще бы! – в его голосе послышалась легкая обида. – Там же даже есть реплики! Это роль!»

«Гаишник» рассказал, что на самом деле участвует в разных киносъемках уже два года. Разбогатеть на этом не выйдет: за час работы на нынешних съемках ему пообещали тысячу рублей – и это еще повышенный «ночной тариф».

Несмотря на разговоры, гамбургер стремительно уменьшался в объемах.

«А вас там не покормят?»

«Должен быть обед, – рассудил актер. – Но ведь как бывает: снимаешься 12 часов – а потом тебе – на обед – только супчик».

Из старого троллейбуса доносился заливистый женский смех. Группа сотрудников Горэлектротранса в фирменных оранжевых жилетах коротала время в ожидании начала съемок. На них лежала ответственность за весь эпизод.

«Аварию будете снимать?» – поинтересовался корреспондент «Фонтанки», пытаясь разузнать суть будущего эпизода.

«Нет, доброе веселое кино с музыкой», – улыбнулись женщины.

Для водителя троллейбуса с десятилетним стажем Светланы это первая роль в кино, и из-за нее ей пришлось лишиться новенького маникюра: киношники сказали, что такого хорошего в те времена быть не могло, и велели снять. Пришлось послушаться – не зря же ее отобрали из трех претенденток!

«Интересно, как они будут снимать без Серебренникова?» – задумалась вслух ее коллега.
Впрочем, беспокоиться им было о чем и без кинематографистов: обсуждаемые в городе планы снять с Невского троллейбусные провода сотрудницы ГЭТа не одобряют – во-первых, это дорогое удовольствие, а как себя поведут имеющиеся троллейбусы на автономном ходу в нашем климате – еще неизвестно. Во-вторых, отцеплять и прицеплять токоприемники по ходу маршрута – утомляет и без того устающих водителей машин. И в-третьих, тогда Петербург навсегда лишится троллейбусных ретропробегов и музейных поездок, которые придают центру города особое обаяние – ведь старые троллейбусы не смогут проехать по Невскому без проводов электричества.

Но тут в салон ввалился член съемочной группы.

«Сейчас будем вычищать от современности!» – скомандовал он.

«У нас здесь нет современности!» – гордо ответили троллейбусники. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это не так: им пришлось отцеплять флажки с зеркал, прятать огнетушитель и папку с документами, а также менять табличку с номером маршрута – троллейбус стал «десяткой», которая действительно здесь ходит и по наши дни.
Выяснилось, что троллейкар на съемках нужен потому, что электричество будет отключено: на крышу троллейбуса заберется главный герой. Теперь стало ясно, что именно снимают кинематографисты этой ночью.

«Цой, кстати, выше был – 184 сантиметра, а тут его играет актер ниже ростом, кореец какой-то, он по-русски не говорит, ему переводят», – поделились они.

Цой на крышу троллейбуса действительно забрался, но уже в половину пятого утра. Все время до этого шла подготовка к съемкам – ставили рельсы для камеры на тележке, эвакуировали из кадра посторонние автомобили, устанавливали гигантские полотна хромакеев, успокаивали местную жительницу, которой мешал шум генератора под окнами, гоняли журналистов, пришедших посмотреть на съемки (продюсеры пообещали начать общение с прессой через полторы недели – по информации «Фонтанки», съемки продолжатся до 31 августа). Раза три провели на несколько метров вперед и назад троллейбус. Дождь усилился.

К этому времени на площади выстроилась целая вереница прибывших по заказу съемочной группы советских легковушек – москвичей, жигулей, а также тот самый мотоцикл с коляской. Куда-то проехал и спрятался желтый автобус ЛИАЗ, по площади наматывал круги велосипедист – киношники явно пожелали показать весь спектр транспорта в Ленинграде 1982 года. Для этого на всех машинах потребовалось заменить номера – на старые образцы.

«А какой год вы снимаете? – интересуется у реквизитора водитель синей «тройки» Роман.

– Восемьдесят второй? Последний год выдачи черных номеров».

Пока автолюбители, приглашенные на съемки, ждут своей очереди, Роман рассказывает, в каких картинах раньше снималась его машина («Смотрели «Консультант»? Так вот это машина главного героя!»), и сетует, что за бензин на съемках не доплачивают. По его словам, все автомобили на этих съемках уже участвовали со своими владельцами в других кинопроектах ранее – и теперь он регулярно встречает в таких случаях знакомых.

Словно в подтверждение его слов на «буханке» подъезжает «Дядя Саша» – пожилой весельчак с громким голосом.

«Все болезни – от недопития! – постановляет он в ответ на реплику Романа о том, что тот приехал на съемки с температурой. – Я 80 лет бухаю – и здоровый!»

Машину пенсионера используют в разных качествах, в том числе и не самых приятных для автовладельца: «Напишут «специальная» – а потом жмурика с понтом закидывают», – вспоминает Дядя Саша.

Роман вспоминает, что у него одно время на работе был подчиненный, которого звали Виктором Цоем: «Я всякий раз улыбался, подписывая зарплатную ведомость».

В это время со стороны троллейбуса раздается музыка. Исполнитель роли Цоя в черной одежде и широкой ветровке цвета хаки вылезает из люка троллейбуса, к тому моменту уже заполненного людьми, проходит по крыше, спускается сзади и раскрывает двери снаружи, выводя оттуда девушку.

На посту уже стоит «гаишник», закутавшийся в плащ, а через дорогу переходит рота «солдат» с тазами в руках…

Была ли девушкой, идущей с Цоем, Наталья Науменко, – члены съемочной группы отвечать отказались.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»