Как Карпов и Каспаров стали пешками

02 марта 2017, 14:54
Версия для печати Версия для печати

В петербургском ТЮЗе открылось новое игровое пространство. Что логично — премьерой. Новый спектакль «Розенкранц и Гильденстерн», посвященный рекордному по количеству партий шахматному матчу — матчу 1984 года между Карповым и Каспаровым за звание чемпиона мира – выпустил самый последовательный, значительный и активный из сегодняшних молодых режиссеров-экспериментаторов Дмитрий Волкострелов. Ближайшие спектакли — 2 и 3 марта.

От одной из самых известных в мире пьес второй половины XX века – «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда — в спектакле осталось две сцены и то не целиком. Название «Розенкранц и Гильденстерн», в данном случае, – код рашифровки текста спектакля. Пьеса Стоппарда появилась в середине 60-х, когда взгляд маленького человека на мир, который стал чрезвычайно популярен в послевоенном искусстве (имперские истории себя безнадежно дискредитировали), уже обернулся мейнстримом. До Стоппарда имена Розенкранца и Гильденстерна — третьестепенных персонажей «Гамлета» – помнили только профессионалы. Но Стоппарда они заинтересовали потому, что история их завершилась из рук вон плохо. Причем, совершенно без их какого-либо участия. Тот, что пережил трагедию, как известно, не был ее героем — один из самых знаменитых афоризмов Ежи Леца двух названных персонажей не касается. Они трагедии не пережили: служили системе верой и правдой, погибли при исполнении королевской воли, транспортируя опального Гамлета в Англию, даже не поняв, что собственно произошло. То есть оказались пешками в большой политической партии. Возможно, кто-то помнит фильм с тем же названием, с Гэри Олдменом, Тимом Ротом и Ричардом Дрейфусом, снятый самим Стоппардом через четверть века после написания пьесы и получивший «Золотого льва» за режиссуру.

Так вот спектакль Волкострелова существует совершенно параллельно и к стоппардовскому сюжету, и к гамлетовскому культурному мифу: точнее, он отталкивается от мифа, как множество радикальных произведений новейшего времени, используя его исключительно для договора с публикой. Первая информация, которую получает зритель волкостреловского спектакля — спроецированный на экран сухой текст о самом длинном за всю историю шахмат матче, который случился в советской России 1984-85 годах (с 9 сентября по 15 февраля) между Каспаровым и Карповым. Матч состоял из 48 партий и закончился ничем.

Ключевое слово здесь «ничем». Понятие «ничто» Волкострелова-философа особенно увлекает. Несколько лет назад в репертуаре созданного Волкостреловым театра post появилась «Лекция о ничто» Джона Кейджа – текст, написанный по законам музыкального произведения и прочитанный двумя актерами, невидимыми для зрителей, рассаженных по трое напротив каждой из четырех стен белого куба. Стена куба воспринималась как белый лист, на который можно было медитировать, впитывая информацию формально словесную, но в которой слово доведено до чистоты музыки.

Новое пространство ТЮЗа – бывший учебный актерский класс – обычная комната, в которой зрители рассаживаются вполне традиционно, на выстроенных трибунах. В игровой части помещения из декораций — только экран и стол с шахматной доской. По обе стороны от стола — напротив, соответственно, белых и черных — два артиста тюзовской труппы: Андрей Слепухин и Иван Стрюк. Они не играют ни Розенкранца с Гильденстерном, ни Карпова с Каспаровым. Они, как это обычно бывает с актерами в спектаклях Волкострелова, выступают операторами информации. В данном случае (в отличие от «Лекции о ничто») артисты еще и играют на разной степени приближения к тексту: от присвоения его в двух оставшихся сценах из пьесы Стоппарда через игру с ним, как с анекдотом, и до полного «дикторского» от него отстранения. При этом, невозможно не отметить, что работа актеров в данном случае, – предельно интеллектуальна, они транслируют абсолютно осмысленный текст, режиссерски строго выверенный и упорядоченный.

85 раз подброшенная в воздух монета в пьесе Стоппарда падает на землю «орлом» – и тут, по Стоппарду, стоит уповать исключительно на «парадокс закономерности», утверждающий, что подобное постоянство вовсе не значит, что стоит пересматривать всю систему мироздания – случайность осталась случайностью, просто так, условно говоря, выстроились планеты. И ровно так же стоит отнестись к финальной смерти этих двух несчастных. Монотонное «орел», «орел», «орел», которое повторяет бессчетно один из игроков, у Волкострелова рифмуется с таким же монотонным «ничья», «ничья», «ничья» – с этим исходом прошло сорок партий между Карповым и Каспаровым, и тут ни о какой случайности говорить не приходится.

Стол с шахматной доской и два человека за ним – словно паутиной, окутываются информацией самого разного свойства. Причем, не деталями конкретной шахматной встречи – их-то, на мой взгляд, как раз недостает: во всяком случае, человек, для которого имена Карпов и Каспаров – не более, чем набор звуков, вынужден будет, чтобы восстановить информационные пробелы, после спектакля заглянуть, как минимум, в википедию. Ну а у тех, кто в свое время следил за нюансами этого исключительного матча, в процессе которого Карпова «тянули на короля», на глазах всего мира разыгрывая невероятные даже по тем временам «комбинации» с переписыванием устава Международной шахматной федерации FIDE и чередой «случайностей», – с выходом спектакля Волкострелова появляется возможность весьма оригинального осмысления событий более чем тридцатилетней давности – с довольно занятным эффектом в финале.

В текстах присутствуют и долгота того или иного дня – что отдельно забавно, сумерки Советского Союза, которые этот матч отчетливо зафиксировал, совпадают с сокращением дня светового: в момент одной из последних встреч двух шахматистов восход и закат солнца разделяют всего шесть часов пятьдесят восемь минут. Каждая новая тема – это еще и новый угол зрения на ту страну: есть официальная идеология (рассказ о том, что материальные стимулы труда – не так важны, как формирование отношения к труду как к высшей моральной ценности), и взгляд из народа – анекдоты в форме вопросов-ответов («Чем занимается социализм? – Успешно преодолевает трудности, которых нет в других системах», «Что случится, если социализм придет в Сахару? – Начнутся перебои с песком», etc), есть нечто вроде Google Map – актеры произносят нейтральную информацию о расстоянии от Москвы до самых до окраин, и так же нейтрально озвучивают названия городов-миллионников по алфавиту и с цифрами населения, но присутствие в списке Киева, Донецка, Днепропетровска, Одессы, Минска включает мощный поток острых ассоциаций. Есть, разумеется, сводки из Америки о забастовках безработных и суициде утратившего надежду на будущее заокеанского жителя, есть страничка «Здоровье» с упоминанием «Хвойного» и «Лесного» мыла, есть отрывок из передачи (по-видимому, фейковой), посвященной годовщине смерти Ленина в Горках, есть рассказ о почетных заводских тружениках отце и сыне Фесько и рапорт о выполненных досрочно пятилетках… Вся эта немыслимая, казалось бы, галиматья, с одной стороны, людям моего поколения напоминает о детских годах на подкорковом уровне – на уровне ни с чем не сравнимых запахов, звуков, образов (в то время ведь еще и просто деревья были большими, а сугробы глубокими, и с этим ничего не поделать), с другой – оставляет ощущение, что такой страны просто не могло существовать. Что это все какое-то немыслимое надувательство, в которое ни один нормальный человек не стал бы верить. А когда актеры начинают беспристрастно извещать зал о расположении планет, и обеспечивают тем самым взгляд из космоса, перестаешь задавать себе вопрос, какие из текстов подлинные, а какие режиссер остроумно стилизовал под документ. Потому что с небес эта одна шестая часть суши выглядит уже полным кромешным фейком, абсолютным «шоссе в никуда», раздутым до немыслимых размеров Ничем, которого не могло быть, а значит, и не может повториться. Не знаю, насколько ответственна эта установка с социальной точки зрения, но морально и даже экзистенциально чрезвычайно вдохновляет.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»

Молодой Трамп, священник-балетоман и поиски Шамбалы: гид по кинофестивалю «Послание к человеку»

В Петербурге 18 октября стартует Международный кинофестиваль «Послание к человеку» (18+) — уже 34-й по счету. Он продлится до 27 октября. За десять дней покажут 77 фильмов в Международном, Национальном и Экспериментальном конкурсе In Silico. В составы соответствующих жюри вошли, в частности, призёр Венецианского фестиваля непальский режиссер Мин Бааудур Бам, режиссер-лауреат «Кинотавра» Николай Хомерики, сценарист «Слова пацана» Роберт Гараев, художник по костюмам Надежда Васильева и шеф-редактор «КиноПоиска» Филипп Миронов.

Статьи

>