Александр Адабашьян: «Я - молодой детский писатель и дедушка шестерых внуков»

13 апреля 2013, 14:33

Версия для печати

Tweet

Кинодраматург, автор сценариев фильмов «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Несколько дней из жизни Обломова», «Очи черные»; художник картин «Раба любви», «Сибириада», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Родня», 67-летний Александр Адабашьян только что закончил в Петербурге съемки фильма "Собачий рай" для семейного просмотра. Параллельно сам Адабашьян и его соавтор по фильму Анна Чернакова выпустили еще и книгу «Хрустальный ключ» - для семейного чтения.

- Александр Артемович, первоначально ваш фильм назывался «Проезд Серова», в нем все действие происходит в Москве. Но, говорят, даже летнюю Москву вы снимали в Петербурге?

- У нас почти вся картина снята в павильоне, и летнюю Москву действительно снимали в студии на Черной речке. Там в двух павильонах все застроили интерьерами-экстерьерами - картина ведь не совсем реалистическая, даже странная, если можно так назвать, но в позитивном смысле. Мы ее позиционируем как картину для семейного просмотра. Это предновогодняя история.

- Чем же отличается фильм для детей от кино для семейного просмотра?

- Семейное кино, если можно так выразиться – это этажерка, и каждый снимает со своей полки то, до чего достает. «Собачий рай» - внешне незамысловатая история. Действие происходит в Москве в 53-м году, в доме в проезде Серова. Там живет 12-летняя девочка Таня, которая в этом году не уехала в летний лагерь. И в этот дом возвращается из дальней магаданской ссылки семья мальчика Мити. Он рассказывает Тане, что там, откуда приехала его семья, осталась любимая собака по кличке Гектор. Таня и Митя делают все, чтобы вернуть Гектора в Москву, а в ходе поисков возможных вариантов, узнают тайны семьи Митьки… Таков первый ряд, событийный, за которым можно следить. Есть второй ряд – то, что скрыто за этими событиями, есть и третий – еще более сложный, ряд исторических событий. Сами понимаете, какое это было время - 53-й год… Так что если на «Собачий рай» придти всей семьей, от мала до велика, то и бабушки, и родители, и внуки найдут что-то свое.

- А что такое ваш «Хрустальный ключ», книга для семейного чтения, которая вышла не так давно?

- В принципе, она тоже началась со сценария, который мы хотели бы экранизировать, но пока не найдем  финансы. Опять же не очень детский сценарий. Происходит ряд событий, в силу которых наш главный герой, современный мальчишка, оказывается в разных эпохах. В том числе и Санкт-Петербурге XIX века, когда здесь устанавливается Александринский столп, после чего наш герой «перелетает» в еще более древние времена, вплоть до того, что оказывается в Италии, в эпоху Возрождения, уже со своим новым спутником, которого он приобрел в XIX веке. Потенциальный интерес для нас заключается в том, что при семейном чтении этой книги будут возникать самые разные вопросы - у ребенка, и не только у него. Например, такой: «Правда ли, что при воздвижении Александринского столпа он должен был упасть в какой-то момент, но спасла ситуацию чистая случайность?». Оказываясь в XIX веке, герой «Хрустального ключа» (он учится по классу фортепиано), все время врет, что он изобретатель, и все, что он знает в нашем веке, выдает за свои изобретения, в том числе и музыку. Например, играет «Танец маленьких лебедей», выдавая за свое сочинение, а в этот момент мимо идет молодой ученик Императорского училища правоведения со своим другом Мариусом Петипа, слышит эту музыку и быстренько ее записывает, а Петипа видя, что под эту музыку пляшут петербуржцы, взявшись за руки, зарисовывает мизансцену, и так появляется «Танец маленьких лебедей» у Петра Ильича Чайковского. Вот такая познавательная фантастика…

- В подзаголовке вашей книжки указано еще, что это «повесть для семейного чтения вслух»… Это предписание чем вызвано?

- Это ориентир, подсказка потенциальному читателю. Многие из уже прочитавших остались довольны этой формой: сели вечером на диван и вместе открыли "Хрустальный ключ". А одна школьная учительница из Петербурга прочитала нашу книгу вообще со своим классом. Они читали вслух, а когда возникали вопросы, сомнения, лезли в словари, в Википедию. Это как раз то, чего мы добивались. Допустим, в книге идет речь о Петровских временах, и возникает вопрос: почему слобода - «немецкая», когда там по большей части голландцы? Мы объясняем, почему - немцы, а не германцы, не альманцы, да потому что они по-русски совсем не говорили, вроде как немые.

В книге множество всяких сносочкек, и те, кому интересно, смогут, например, узнать, что такое «потешные войска», «потешные полки», почему так назывались вполне боеспособные подразделения, которые сражались не хуже стрельцов. Почему - Лефортова слобода, и кто такой Лефорт? Почему Пизанская башня наклоняется и не падает?.. И так далее. Наши герои то и дело попадают в авантюрные приключения, из которых надо выпутываться, плюс  в книжке есть дидактическая сторона. В общем, рекомендуем читать всей семьей, чтобы легче было искать ответы на вопросы. Интерес к первому тиражу был высокий, сейчас хотим не просто повторить тираж, а выпустить книгу большого формата, цветную, где будет больше «картинок» вашего покорного слуги.

- «Хрустальный ключ» - какая по счету ваша книга?

- Первая.

- Так вы начинающий, молодой писатель?!

- Не могу сказать, что начинающий, потому что с Никитой Михалковым и Андреем Кончаловским мы сделали книжку на базе сценария «Транссибирский экспресс». Сначала задумывалась двухсерийная картина, но в версии режиссера Эльдора Уразбаева она уместилась в одну серию. Жалко было резать историю, и мы выпустили книжку, но это было так давно, еще в 70-х. Так что я - молодой детский писатель, тем более, я дедушка шестерых внуков и занимаюсь литературой для семейного чтения с полным профессиональным основанием.

- Шестеро внуков?!!

- Да, трое мальчишек и три девчонки. Пятеро детей - у старшей дочери, один - у младшей.

- Не думали ли вы о том, чтобы издать увесистый том ваших лучших сценариев?

- Вот этим как-то меньше хочется заниматься, потому что по себе знаю: хорошие киносценарии - это все-таки истории не для чтения. Либо их надо серьезно перерабатывать, чтобы превратить в удобоваримое чтение, либо все это представляет узкоспециальный интерес - для киноведов и киноманов.

- Тоже не так плохо – оставить после себя свое творческое наследие, том полного собрания сценариев!

- Я думаю, после себя можно еще что-нибудь оставить.

- Я прочитал про вас: кинодраматург… Скажите, чем отличается кинодраматург от сценариста?

- Не знаю. Кому как больше нравится. Мне привычнее - сценарист. Дело ведь не в названии, а в сути, в творческом подходе. Я знаю, как Федерико Феллинни работал: долго, тщательно писал сценарии с одним, другим, у него 4-5 соавторов бывало, а, в конце концов, когда монтировал картину, то делал ее без звука, по изображению! Марчелло Мастрояни мне рассказывал, что они иногда цифрами разговаривали: режиссер объяснял эмоциональную задачу, допустим, «в этой сцене - ссора», и чтобы они не мучались и не заучивали слова сценария, актеры кричали: «33, 35, 40, 46!» Мы-то в нашем кино следим, чтобы смыкания все и артикуляция были похожи, чтобы на озвучании потом совпало, а Феллини говорил: «На крупном плане все смотрят на глаза актера, а на общем плане вообще артикуляция не заметна». Если приглядываться, в его картинах текст не синхронно звучит очень часто…

- В свое время вы получили «Премию Феллини» за лучший европейский сценарий… Насколько это серьезная награда?

- Ее учредили в Римини, родном городе Феллини, там очень ревностно относятся к памяти великого кинематографиста. В Римини были отмечены «Очи черные» (фильм Никиты Михалкова с Марчелло Мастроянни, Иннокентием Смоктуновским, Еленой Сафоновой. – Прим. Авт.). В те годы, в конце 80-х – начале 90-х, благодаря тому, что у меня свободный французский и итальянский, я много работал за границей. Написал немало сценариев и французских, и итальянских картин. Думал, уже не вернусь в Россию. Но сейчас и здесь появилась возможность что-то пристойное делать - на ТВ, в кино, - поэтому теперь работаю дома. Да и как бы хорошо я ни знал французский, все равно язык-то не родной.

- А книгу мемуаров еще не пишите?

- Сейчас это настолько стало обыденным, пишут все, кому не лень - актеры, музыканты, рок-звезды взахлеб рассказывают истории своей жизни, мало кому интересные, кроме узкого круга их поклонников, которые и так все уже давно знают… Другой разговор, если найти какую-то интересную форму мемуаров. Вот у Георгия Данелии вышла книжка - замечательная, остроумная, с потрясающей иронией по отношению к самому себе и окружающим, никаких сплетен, никакой желтизны – просто замечательные, смешные и трогательные истории, которые все прочитавшие потом цитируют без конца.

Михаил Садчиков, «Фонтанка.ру»
Фото Михаила Садчикова-младшего