Александр Цыпкин: Секс в моих текстах - метафора

22 декабря 2016, 00:21

Версия для печати

Tweet

Свои рассказы – то убийственно остроумные, то эксцентричные на грани фола, а то прошибающие до слёз – автор пока что единственной книги «Женщины непреклонного возраста» Александр Цыпкин читает в обеих столицах регулярно. Но популярность его публичных выступлений, как и количество лайков под его постами в ФБ только растет. «Фонтанка» попросила Цыпкина-пиарщика проанализировать популярность Цыпкина-писателя и обнаружила, что самоиронии начинающему автору не занимать.

- В чем исключительность тех «БеспринцЫпных чтений», которые пройдут в Петербурге 26 декабря?

- У меня есть несколько программ, абсолютно разных. Только что в Москве в «Электротеатре» был закрытый вечер, на котором Данила Козловский читал исключительно драматические рассказы. Все рыдали. А есть программы, в которых рассказы в основном комедийные. Еще есть программа с Михаилом Горевым «Еврейский Новый год». Там – только еврейская тема: и анекдоты, и тоска. В МДТ недавно у меня была программа, где я собрал всё, что у меня было… Но сейчас мне захотелось хулиганской программы. Вот она и будет представлена 26 декабря. Называться всё это будет «Ноу лирикс, джаст секс, фром май харт». Это не значит, что там не будет лирики, но там будет несколько рассказов, которые ни один театр на свою сцену бы не пустил. Точно. Но главное, что там будет – полный эксклюзив: читка моего нового большого рассказа, который фактически сценарий.

- А ты еще и сценарии пишешь? Рассказывай.

- Один сценарий у меня уже снят. Это одна из новелл в фильме Анны Меликян «Про любовь 2». Написан текст под бесконечным давлением Анны Меликян, которая здорово со мной намучилась. Режиссер – Резо Гигинеишвили. В чем мне повезло – в том, что в первом же фильме по моему сценарию играют Джон Малкович и Ингеборна Дапкунайте.

Фото: Из личного архива Александра Цыпкина

- Слушай, ну ты – фартовый парень просто.

- Да уж, ничего не скажешь. Потом, есть еще такой проект «Action!»: раз в год известные режиссеры снимают короткометражные фильмы и продают авторские права на них на благотворительном аукционе. Мы опять-таки с режиссером Резо Гигинеишвили сделали абсолютно хулиганский фильм. Идея не моя, но сценарий написан мной. Сюжет следующий: умирает мужчина, и перед смертью поручает своему адвокату решить, кому из четырех любовниц, которые существовали у него одновременно, достанется квартира. Причем, адвокат сообщает всем этим женщинам о решении их возлюбленного, и каждая из героинь на протяжении всего фильма пытается убедить адвоката, что наследство должно достаться именно ей. Сценарий написан за день, снято – за день. В главной роли у нас – фантастический Игорь Угольников. И надо сказать, что в аукционе принимало участие двадцать фильмов, и наш фильм занял второе место по сборам. Мы продали его за восемь миллионов. В общей сложности на благотворительность тогда было собрано 50 миллионов. Нас обошел только Константин Богомолов, который снял просто потрясающий фильм – очень простой по форме: он всего лишь записал на айфон свой монолог, но фильм ушел дороже всех. Дальше у меня в 2018 году – съемки полного метра с Данилой Козловским.

- И кто будет режиссером?

- По поводу режиссера мы с Данилой решаем пока. Главное – определились со сценарием: это будет драма о последних днях жизни веселого человека. Но есть еще планы на два полнометражных фильма. Один – адова комедия. Второй – как раз тот, который я в понедельник в Питере буду читать.

- То есть, это – самый длинный твой рассказ из до сих пор существовавших?

- Да, минут на тридцать точно.

- И как тебе дался переход от короткой формы к более-менее внушительной? Это проблема мучила не самых последних авторов российской литературы. Чехов, например, будучи признанным мастером короткого рассказа, всю жизнь мечтал написать роман, но это у него так и не вышло.

- А я не мечтаю написать роман. И я – не Чехов. На мероприятии в «Электротеатре» лучший момент был, когда Ксения Собчак спросила: «Цыпкин?! А он что – живой?!» Решила, что ее позвали послушать произведения шестидесятника какого-то: рассказы-то все печальные… Вообще, если определять какой-то этап в моем творчестве – то у меня сейчас, скорее, переход от комедийных рассказов к драматическим. Правда, «Томатный сок», с которого этот переход начался и который можно прочесть в книге «Женщины непреклонного возраста», написан какое-то время назад. Но вот сейчас есть еще два произведения в не только веселом жанре. Один из них – «Кавычки» – вывешен на моей странице в Facebook буквально позавчера. Основной коммент был: «До слёз!».

- Он на еврейскую тему?

- Он – об эмиграции. Поэтому – про всех.

Фото: Из личного архива Александра Цыпкина

- И как тебе дается переход от смешного к серьезному?

- Знаешь, гораздо проще, как выясняется, заставить человека плакать, чем смеяться. И переход к сценариям мне тоже не очень сложно дался. Но мне повезло с Меликян, которая, когда я принес ей первый свой сценарий, сказала: «Выкинь это всё – и будем писать заново. Это отличный текст, но снимать его совершенно невозможно».

- То есть, ты на критику не обижаешься?

- Смотря на чью. На критику Меликян – не обижаюсь. С ней фантастически комфортно работать, она очень корректная, вежливая, у тебя не создается ощущения, что ты бестолковый, на тебя не давят. При этом я-то сам – тиран. То есть, пока мне, конечно, не хватает авторитета, чтобы давить на актеров, с которыми я работаю, но я понимаю, что, когда я вырасту, я буду хуже кого-либо другого. Понятно, что сейчас, когда мои рассказы читает Константин Хабенский, я сижу и молчу. Но если мне попадают в руки совсем начинающие артисты – тут уж я расхожусь по полной программе.

- А тебе не приходило в голову позвать режиссера, чтобы он придумал композицию, расставил акценты?

- На самом деле, я чувствую, что в проекте «БеспринцЫпные чтения» режиссера не хватает, но с другой стороны, может быть, поэтому у нас всё так живо. Мы болтаем в процессе вечера. Я могу читать рассказ – и что-то в нем прямо по ходу чтения поменять. Но в целом, по уму режиссер, конечно, нужен.

- Какой режиссер, как тебе кажется, мог бы подойти для твоего проекта?

- Не знаю. Вообще мне очень повезло: я крайне не образован. Я не боюсь скопировать кого-то в литературе, потому что я ничего не читал. С кино та же история – я ничего толком не смотрел. Поэтому мне все равно, когда мне говорят: да это ведь уже было в каком-нибудь там 83-м году. Да и пофиг, что было. У меня – по-другому.

- Но в театр-то ты ходишь иногда? И тебе при этом не важно, кто спектакль поставил? А по какому принципу ты тогда спектакли выбираешь?

- Я хожу на спектакли друзей, но при этом сам покупаю билеты. Конечно, я смотрю спектакли Бориса Юрьевича Юхананова в Электротеатре «Станиславский», где я работаю, условно говоря, маркетологом. Несколько раз я ходил на «Вишневый сад» Льва Абрамовича Додина в Малый драматический театр, потому что там играют все мои друзья: Данила Козловский, Ксения Раппопорт, Лиза Боярская. Еще я в этом году ходил на Макса Матвеева, который меня пригласил после нашей общей работы над фильмом.

- Матвеев тебя, очевидно, пригласил на спектакль Константина Богомолова?

- Не знаю, Богомолова или нет – это был спектакль «Идеальный муж».

- Ну так знай, что это – спектакль Кости Богомолова. И теперь ты знаком не понаслышке с творчеством режиссера, который тебя обошёл на аукционе «Action!» Может быть, вам пора уже объединиться? Костя добавит своего фирменного цинизма твоему, местами, почти шестидесятническому романтизму.

- Я очень надеюсь, что та, короткометражка Богомолова, которая была снята для «Action!», как-то появится в доступе, потому что это совершенно гениально. Человек в айфон произносит один и тот же, в смысле, повторяющийся текст, и ты сначала не веришь, что он реально имеет ввиду то, что говорит, и не понимаешь, плакать тебе или смеяться. А Богомолов еще перед просмотром вышел с таким трагическим лицом и сказал: «Вы знаете, я сделал такой исповедальный фильм…» Так что все сели смотреть, очень серьезно настроенные. И, знаешь, через несколько секунд уже было ясно, у кого какие мозги. Первый человек, до которого дошло, начал улыбаться, но было видно, что он боится улыбаться, потом второй просёк, что происходит, третий… Ну и наконец, когда камера в финале фильма отъехала, прямо обвал случился от смеха.

- Ну, знаете, сами виноваты, потому что ленивы и нелюбопытны. Знаменитый богомоловский постмодернистский стёб – это весьма значительная составляющая современного отечественного театра, между прочим.

- Он достойно нас обогнал. Такому проиграть не стыдно.

Фото: Из личного архива Александра Цыпкина

- Давай всё же к твоей персоне вернемся. 26 декабря «БеспринцЫпные чтения» в каком пространстве будут происходить?

- Это не театр, это в недавнем прошлом заброшенный дворец в Пироговском переулке – пространство под названием «Пальма» с удивительными интерьерами. Я пригласил участвовать в программе своего друга, который так же, как и я, не уходя из пиара, сделал очень хорошую параллельную карьеру публициста и телеведущего. Я говорю про Петра Лидова. Он брутален до предела. У меня есть рассказ «Этюд шиномонтажно-бордельный», суть которого в том, что бордель печатал свои контакты на визитках «Шиномонтаж», чтобы жены клиентов ничего не заподозрили. А подружка одного из героев хитрость раскусила и отдала визитку персонажа с надписью «Шиномонтаж» иностранцам. Но именно та визитка оказалась визиткой настоящего шиномонтажа, в который иностранцы и отправились. И когда Петя это читает, люди просто лежат. А теперь я еще написал новый большой рассказ «Этюд спортивно-бордельный» про то, как в борделе столкнулись фанаты «Зенита» и «Спартака» – и что из этого вышло. Этот рассказ и прочет Петя, потому что так, как он, его ни я, ни один артист не прочтет. Там есть такой герой, бандит Коля Башня, который отсиживается в борделе вторую неделю, потому что его пытаются убить, и слышит, как фанаты «Спартака» в холле радуются забитому голу. Это оказывается последней каплей, он плюет на всё, и идет с ними разбираться.

- А он – фанат «Зенита»?

- Ну конечно! Этот рассказ в Петином исполнении тоже – эксклюзив.

- В какую сторону, как тебе кажется, проект «БеспринцЫпные чтения» может развиваться – кроме еще большего разнообразия тем и жанров?

- Ну вот сейчас в Москве мы устроили «БеспринцЫпные чтения» с семью современными писателями. К нам с Маленковым и Снегиревым пришли Марина Степнова, Андрей Аствацатуров, Нарине Абгарян, Алена Свиридова. То есть, мы собрали в одной программе лауреатов всех главных российских литературных премий – и либо они сами, либо актеры читали их произведения – по 10 минут.

- Скажи, а как ты объясняешь свою феноменальную популярность – какую нишу ты заполнил? Чего людям не хватало?

- Первое – давно никого не было.

- В смысле?

- У нас не так много комедийно-драматических авторов. У нас есть много авторов чисто драматических. И есть Comedy Club – очень хорошие остроумные ребята, молодцы, профессионалы.

- Но Comedy Club – это же далеко не литература…

- Неважно. Я говорю об эмоциях, которых люди ждут. Вот ты много можешь назвать спектаклей, на которых люди могут и посмеяться, и поплакать?

- Не много.

- Вот видишь! Я об этом и говорю. Что касается меня, то у меня необычный язык. Многим нравятся мои речевые обороты. Ну и конечно, то обстоятельство, что меня читают звёзды, – тоже делает своё дело. Тут моя заслуга в том, что им понравились мои тексты, и они их читать согласились. За год мои рассказы прочли более тридцати актеров. Хотя, конечно, были и отказы. Два мэтра сказали, что это не их материал, и я их понимаю. Плюс, я всегда хорошо работал на публичных выступлениях. Ко мне и на лекции обычно много людей приходило.

Фото: Из личного архива Александра Цыпкина

- То есть, люди приходят на обаятельного Цыпкина?

- Да, есть такое. Но не только. Люди еще приходят на живого писателя.

- Поначалу ты комплексовал, когда публично читал свои рассказы. Сейчас уже нет?

- Сейчас – всё. Я решил, что либо должен перестать комплексовать, либо начать хорошо читать. И я перестал комплексовать.

- А ты что-то делаешь, чтобы совершенствоваться?

- Постоянно репетирую и беру уроки сценической речи. У одного из лучших дикторов нашего советского телевидения Дины Григорьевой, которая вела «Олимпиаду – 80». Перед каждой программой я в течение часа разминаюсь. Слушай: я продаю билеты за деньги, я не могу лажать.

- С тех пор, как на тебя свалилась слава, у тебя характер изменился?

- Еще бы! У меня выросла корона неимоверного размера… Это я шучу, конечно, хотят тут есть и доля правды. Но главное, у меня появилось ощущение себя как абсолютно независимого человека: я понимаю, что у меня вообще больше нет начальников, никаких.

- То есть, ты нигде штатно не работаешь?

- Нет. Я фриланс-консалтер. Работаю с одним адвокатским бюро, с одной нефтяной и одной фармацевтической компанией, и еще с театром. Я их всех консультирую.

- Консультируешь по пиару?

- Да, конечно. И я совершенно успокоился – понял, что своим собственным трудом могу зарабатывать очень приличные по нынешним временам деньги. А кроме того, я наконец занимаюсь тем, что у меня по-настоящему хорошо получается. Потому что такая реакция людей, которая есть, она сама за себя говорит. У меня в Москве на все мероприятия проекта «БеспринцЫпные чтения» билеты уходят за один, максимум, за два дня. Ну вот смотри. Я всегда считался и до сих пор считаюсь хорошим пиарщиком. Хотя я сам как профессионал понимаю, что я – хороший коммуникатор, но как управленец по пиару я, конечно, бестолковый. То есть, мои успехи всегда были на грани провала, но они случались, потому что мне везло, потому что люди за меня вписывались. А в том, что касается литературы, я понимаю, что в принципе хорошо пишу. То есть, вот это всё мне пиарить не стыдно. Слава богу, никто не говорит, что я великий русский писатель, но многие говорят «Да, неплох» – и вот это «неплох» соответствует тому пиару, который есть. Ну, может быть, пиар чуть-чуть обгоняет. А еще мое комфортное состояние обеспечивается тем, что я, как обычно, сижу на нескольких стульях. И я знаю: надоест мне писать рассказы, буду сочинять сценарии или пьесы. Испишусь полностью, буду все это продюсировать, потому что понимаю, как это устроено. Я же собрал отличную профессиональную команду, которая вместе со мной над этим литературным проектом работает.

Фото: Из личного архива Александра Цыпкина

- Проблем с темами у тебя не возникает?

- Я пишу об отношениях отцов и детей, мужчин и женщин – а эти темы вечные. Плюс у меня всегда есть поворот сюжета, которого никто не ожидал. И я его не всегда придумываю. В последнее время жизнь всё чаще подкидывает совершенно невероятные ситуации. У меня очень часто в «Сапсане» что-нибудь происходит. Вот недавно напротив меня сел мужик – и мне сразу пришло в голову определение, что у него изношенное лицо. При этом, дорогие очки. Он сел, нервничает, жмется, а потом достает чемодан, копается в нем, долго копается – потом достает бутылку дорогого коньяка, открывает ее, делает глоток из горлышка, закрывает и убирает в чемодан. Эту процедуру он проделал на моих глазах раз двадцать. И я понимал, что он борется с собой. Конечно, он напился, смотрит на меня и говорит: «Ты думаешь, у меня запой? Не-е-ет. Просто хороший коньяк другу вёз. Но не довёз». И я понимаю, что это такой Вини Пух, который, помнишь, в итоге подарил Иа-Иа пустой горшок. Ну это же не просто конкретная смешная история, это же – про жизнь в целом. Мы же часто сами так себя ведем. Еще я люблю писать про секс как про метафору. У меня есть рассказ «Среднее сексуальное». В нем девушка меня (ну, то есть, героя, от лица которого идет рассказ) зовет к себе домой на первом же свидании. Я говорю: «А что это меня так сразу в постель-то?» А она: «Мне на тебя рекомендацию дали». Тут я, понятно, начинаю очень нервничать по поводу оправдания надежд – и у меня, конечно, ничего не получается. То есть, это худший секс в моей жизни. И чтобы взять хоть какой-то реванш, я начинаю ее смешить. Два часа я работаю сендап-комиком, и она – просто в лёжку. Уходя, говорю: «Слушай, прости, рекомендацию не оправдал». А она: «Почему? Как раз оправдал. Мне сказали, что секс как раз так себе, но зато очень смешно. А у меня – депрессия».

- Это, конечно, история придуманная?

- Эта – да. Хотя мне жена сказала: «Ты с ума сошел! Ты меня на всю страну опозорил!» Но по большому счету это же история не про секс, а про то, что мы делаем вовсе не то, чего от нас ждут. Такое же в каждой второй семье происходит: мужик с утра до вечера зарабатывает деньги, только его дети не видят. Женщина все время готовит борщи – да забей ты на свои борщи, лучше голову в порядок приведи. Я просто иду в литературе по пути блокбастеров. В чем уникальность блокбастеров? Можно снять артхаус про отношения отцов и детей – на него придут сто тысяч человек, и все они скажут, что фильм – фантастически крутой. А можно снять, условно говоря, «Интерстеллар» – конечно, крутой фильм, но ведь массовый продукт, заложить в него несколько гениальных идей про отцов и детей, обставить это всё блокбастерным антуражем (кротовые норы, будущее и так далее). Такой фильм посмотрят сто миллионов человек. И пусть эти гениальные идеи поймут только десять процентов, но это всё же будет десять миллионов, а не сто тысяч. Поэтому я в свои разгульные рассказы закладываю…

- Нечто вроде жемчужин?

- Да. Нашли – хорошо. Не нашли – ну, может, я как-то не так заложил. В следующий раз лучше получится.

- Последний вопрос: ты пришел в литературу из Фейсбука. По-твоему, как наличие блогов и соцсетей изменило ситуацию в сегодняшней культуре?

- Радикально изменило. Двадцать лет назад мне для того, чтобы издаться, надо было убедить в том, что это – хорошие произведения, кучу народа: издателя, критика, продавцов в широком смысле этого слова. А сегодня мне ничего этого не нужно. Я с утра текст в сети повесил – вечером миллион человек сказали, что это хорошо. И к тебе издатели уже идут сами. Это, конечно, сильно девальвировало критерии качества. Потому что, когда меня издатель спросил: может, мы что-нибудь перепишем? – я ответил: «Меня переписывать? Да вы охренели! Не хотите – не издавайте, издадут другие». Хотя по-честному, если бы они меня подправили, книжка была бы получше».

- Но ты же понимаешь, что редактор, которому ты доверяешь – это необходимость, каким бы хорошим не был писатель.

- Да конечно. Это тогда у меня крыша совсем поехала. Сейчас я, разумеется, буду с редактором сидеть. Тогда я считал, что я великий, это теперь я понимаю, что ни хрена. Но сказать я хочу о другом – о том, что если раньше единицы писали для миллионов, то сейчас все пишут для всех. А по-настоящему великие писатели знаешь где сейчас? Это сценаристы качественных американских сериалов. Потому что «Война и мир» – это, на самом деле, сериал из четырех сезонов. А «Игра престолов» по драматургии не хуже Шекспира.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»