По ком звенит стакан

10 ноября 2016, 15:23

Версия для печати

Tweet

Вчера на Первом канале завершился показ сериала «Таинственная страсть», который стал рекордным за последнее время по количеству обсуждений в сети. Обозреватель «Фонтанки» первоисточник Аксенова не читал, но саму «Страсть» посмотрел и местами решительно осуждает. Хотя и не смог оторваться от экрана.

Влад Фурманов – режиссер, это однозначно. Его новая работа подтвердила, что успех «Ямы» по Куприну, снятый для того же Первого канала, вовсе не случайность. «Таинственная страсть» умиляла наивностью, изумляла количеством потребленного по ходу действия хмельного, доводила до хохота нерукотворной лавандовой пошлостью, заставляла рыться в интернете в поисках фактологических неточностей. Но ни на минуту не переставала быть хорошим, захватывающим кино – как минимум для тех, кому важна «оттепель» и ее герои, и для тех, кто предчувствует очередные заморозки в самое ближайшее время.

В сети попадались замечания создателей о том, что они старались, как и Аксенов, вывести не образы реальных Ахмадулиной, Вознесенского, Рождественского, Евтушенко, Окуджавы, Высоцкого и иже с ними, а некие производные, которые могли бы повторить путь оригиналов. Но поскольку в сериале заветные имена были озвучены, то и нам будет с руки обойтись без экивоков.

Функции Пифии-прорицательницы в сериале возложены на Василия Аксенова-старца (Леонид Кулагин), который разжевывает суть происходящего для тех, кто не очень в курсе. Каким бы предсказуемым не был такой ход, образ молодого Аксенова еще более прямолинеен – если не сказать больше. Главный герой в исполнении актера из МДТ Алексея Морозова всегда и везде «весь в белом». Вот он готов разорвать Хрущева, и только вмешательство гэбиста спасает советского лидера. А вот от начинающего прозаика достается на орехи и самому опекуну в штатском. Нет пределов и в оглашении крамольных мыслей – независимо от места и окружения. Еще в сериале почему-то ставится акцент на его ненасытности к своим прекрасным дамам. В результате перед нами на экране нечто среднее между нудным Кроликом из советского мультика про Винни-Пуха и просто кроликом. Ну и, разумеется, главный герой пьет. Как и все. Но часто – из горла.

Куда натуральней в «Страсти» вышли наши блистательные поэты, ставшие кумирами для половины хрущевского СССР. Казалось бы: именно здесь так легко погрязнуть в штампах. Ведь чем бы этим героям не заниматься – предаваться попойкам, сходиться, расставаться, делать аборт, не делать аборта, – все равно в итоге получаются стихи. Страданья плоти и души неминуемо конвертируются во вдохновенные строки. И наши персонажи их читают щедро, не скупясь. Но как!

Ни Роберт Рождественский (Александр Ильин), ни Андрей Вознесенский (актер Евгений Павлов, феноменально похожий на своего героя) отнюдь не немеют во время показательной порки у кремлевской трибуны. А поэт Ахмадулина (слова «поэтесса» не существует) в изгвазданных туфлях стоит среди скотниц под транспарантом «Чтобы было больше молока и мяса» и лепит кружево из вокабуляра серебряного века.

Чулпан Хаматова, представляя alter ego Ахмадулиной под именем Нэллы Аххо, воспользовалась самым широким набором профессиональных приемов, не чураясь и гротеска. Мастер-класс актрисы по чтению стихов Пастернака сменяется разнузданным девичником, который нравится героине гораздо больше, чем блукание хмурой музой по даче нелюбимого старого супруга. В минуты душевного непокоя так хорошо примерить наряд от Диора, достать сигарету без фильтра из безумно винтажной пачки и упорхнуть в поисках утешения к неудачливому воздыхателю, где можно забыться стаканом виски и прокрутить «динамо» в ответ на его безнадежное «оставайся здесь, и эта комната станет храмом».

Делая образ Нэллы Аххо более насыщенным, создатели сериала волей-неволей ударяются в большой «михалковский» стиль. Здесь много восторженности, экспортированной из «Рабы любви», а слова героини, обращенные к первому мужу Евтушенко (в фильме Ян Тушинский): «Давай уедем в Обоянь. Будем просто жить. Просыпаться рано, ходить за скотиной по утрам, продавать молоко на рынке, а по вечерам в чайной скорбеть о судьбе столетия», – отсылают продвинутого зрителя к сцене Елены Соловей и Александра Калягина из «Механического пианино». Словом, у Хаматовой получилась блестящая и, будем надеяться, правдивая карикатура на свой персонаж. Включая, увы, и показанное в сериале количество стаканов, рюмок и бутылок в изящной дамской руке.

Неудачным оказался кастинг на роли Тушинского-Евтушенко (Филипп Янковский) и Вертикалова-Высоцкого (Сергей Безруков). Когда слышишь монолог Гамлета, якобы из театра на Таганке, или «Парус» в исполнении Сергея Безрукова, то становится очень дискомфортно – словно уворачиваешься от предложения купить ворованный айфон в подворотне у Сенной. А у вошедшего в солидный возраст Филиппа Янковского просто не получилось сыграть 28-летнего поэта – ушло время. Зато с высоким градусом напряжения отлично справились Юлия Пересильд в образе возлюбленной молодого Аксенова и сам Влад Фурманов, представивший в равной степени несчастного и подлейшего обманутого мужа-кинематографиста.

Но вряд ли только романтические страсти и скелеты в шкафах ушедших кумиров вызвали такое внимание к сериалу. Всеобщее увлечение конспирологией родило у пытливых умов вопрос: а зачем нам сейчас показывают это на главном телеканале страны, а не по какой-нибудь маргинальной «Культуре»? Что ж, достаточно внимательно всмотреться в «Таинственную страсть». Публику готовит к размышлениям наблюдение, высказанное устами Аксенова-старшего: «Оказался рядом с гэбистами – клеймо. Брякнул что-нибудь несхожее с общепринятым интеллигентским шаблоном – бойкот. И все это с благородным страданием на челе». А после, уже из высокого кабинета, донесется: «Вы с нами в конфронтации или все-таки способны к сотрудничеству?» Вот уж вечный вопрос. Как «быть или не быть?» Или – в интерпретации экранного слепка с Марины Влади, с очаровательным акцентом – «пить или не пить?» Что, как уже отмечалось, в сериале показано тоже весьма хорошо.

Евгений Хакназаров, «Фонтанка.ру»