Данила Корогодский: «Отец построил счастливый и свободный театр»

28 октября 2016, 18:56

Версия для печати

Tweet

Сегодня в ТЮЗе пройдет вечер, посвященный 90-летию Зиновия Яковлевича Корогодского, мастера ЗеЯ, как его называли в театральных кругах, выдающегося педагога и режиссера, который создал и в течение четверти века управлял ленинградским ТЮЗом, где под его присмотром взрослели одно за одним поколения молодых людей. Данила Корогодский, театральный художник и режиссер, унаследовавший Театра поколений Зиновия Корогодского вместе с театральным критиком Жанной Зарецкой попытались найти некоторые формулировки, характеризующие такое уникальное во многих смыслах явление, как «Зиновий Корогодский».

- Что будет вечером в ТЮЗе? Чья была идея такой вечер провести?

- Вообще история юбилейного вечера началась не с ТЮЗа. А с того, что в прошлом году директор Бахрушинского театрального музея Дмитрий Родионов предложил мне устроить персональную выставку к 60-летию, и на эту выставку пришел художественный руководитель РАМТа (Российского академического молодежного театра) Алексей Бородин, которому я сказал про грядущие 90-летие отца. И он сразу предложил сделать вечер в его театре. Я, конечно, очень его поблагодарил – он мне отдал большую сцену на два дня: и вот 18 ноября мы везем в Москву «Лира» Театра поколений с Ириной Соколовой и тот спектакль про отца, который я в итоге сделал.

- Что это за спектакль?

- Когда я осознал, что грядет 90-летие, я понял, что надо что-то с этим делать. И понял, что хочу и знаю, что. У меня была давняя идея создать что-то про отца. Но в данном случае передо мной стояла задача сделать это как-то так, чтобы избежать всей этой юбилейной лабуды.

- Юбилей – проблема всех нормальных людей. Именно потому что все понимают, что нельзя не отметить, но никто не понимает, как избежать пафоса и пошлости подобных мероприятий.

- У меня была спасительная идея. Поскольку в моей башке давно накручивалось нечто, связанное с отцом. Потому что под всем, что связан с отцом, над всеми конкретными фактами его биографии лежит грандиозная история трагического масштаба – папина судьба в целом. Вчера мы получили от Льва Додина, который куда-то должен уехать и не сможет прийти, видеозапись с его речью о Корогодском для вечера – и он, Додин, абсолютно в пандан моим мыслям говорит, что не может быть крупного художника без трагической судьбы, и что Корогодский заслужил свою трагическую судьбу. Но у Корогодского это вылилось еще и в мученические формы. Я знал, что лучшего способа отметить отцовский день рождения, кроме какого-то театрального сочинительства, нет. И я знал, что в нашем театре, Театре поколений, я что-то непременно сочиню. Не потому что надо, а потому что настало время. У меня был период, когда я думал, что не стоит этого всего трогать, не надо об этом говорить. А потом понял, что, если в пьесе «Король Лир» нет раздела «государство», нет боли, нет смерти в конце, то и истории никакой нет. И в пьесе под названием «Мой отец» то, что с ним сделали, является центральным событием. И еще я понял, что он ни в чем не виноват, он хорош такой, какой он был – его не надо микшировать, цензурировать, про него надо сказать правду и всё. А правда – недосказана, анализа не проведено. Есть облако под названием «Корогодский», а масштабного исследования, книги о таком явлении, как Корогодский, нет.

- Есть не только облако, есть еще огромная армия людей, выросших в этом театре, несколько поколений, есть художники, и их очень много, которые называют себя учениками Корогодского и которые работают по всей стране. Но лучшее, что написано о Зиновии Яковлевиче на данный момент – это да, не исследования театроведом, а то, что написал он сам в книгах «Возвращение» и «Начало».

- По поводу учеников: мне тут Могучий сказал, что он, оказывается, учился у прямого ученика Корогодского, Николая Коробова. Я этого не знал, и очень удивился. А книгу «Начало» я, кстати, переиздал к отцовскому юбилею. И сделал я это, потому что меня все время спрашивали: «Когда переиздадут книгу? Это лучшая книга по театральной педагогике». Алексей Бородин (художественный руководитель Российского академического молодежного театра. – Прим.ред.) мне говорил, что эта книга лежит у него на тумбочке около кровати. Мне несколько неловко об этом говорить, потому что я – родственник. Но это факты. Я не сторонник искусственного возбуждения интереса к кому бы то ни было, но в данном случае судьба прожита, и она по-своему фантастически завершенная. И я чувствую, что фигура отца со временем не мельчает, а крупнеет. И при этом Корогодский не выглядит жертвой. Потому что ты ведь представляешь, что это был за удар. Но человек выстоял. После всей этой отвратительно истории воспитал еще несколько поколений учеников, создал театр – Театр поколений, продолжал делать то, что он делал всегда, и делал это последовательно, ничему не изменил. Это было 17 лет крайне интересного опыта.

Автор: из личного архива Данилы Корогодского
Для просмотра в полный размер кликните мышкой

- А как Театр поколений возник? Как получилось его создать?

– Началось всё с того, что однажды на пороге появилась моя тетя Мея (Саломея), которая больше десяти лет уже жила в Америке и оставила мне приглашение. В 1989 году я сел в самолет – и через 10 часов стоял на Манхэттене. И я туда захватил лежавшую у отца в столе коробочку с визитками американцев, которых, когда они приезжали в Ленинград, возили в БДТ и в ТЮЗ. Я им звонил и говорил: «Здравствуйте, я сын Зиновия Корогодского» – и они мне назначали встречи, покупали билеты. Так началась моя американская карьера. По одному из этих телефонов ответила Нэнси Эпсон, президент калифорнийской театральной ассоциации. Я приехал к ней в Лос-Анджелес, она жила в доме с окнами на океан и сказал мне: «Надо Зиновия сюда привезти, чтобы он что-то поставил. Я позвоню в театры». Вернувшись в Россию, я сразу уехал на постановку в Югославию. И мне туда звонит мама и говорит: «Нам пришел огромный конверт с какими-то орлами». А это было приглашение отцу на постановку из театра в Гонолулу. Через четыре месяца мы с папой сели в самолет, прилетели в Гонолулу – и он там поставил «Конька-Горбунка». А пока ставил, он там подсмотрел такую форму работы театра, в которой в одну кучу замешаны и театральная школа, и профессиональный театр, и дети, и родители. Звучит довольно коряво, если нет Корогодского. Но он был, и он стал делать свой Театр поколений, из которого тоже вышло немало достойных людей. Вот, например, Яна Тумина была в этой студии. И сейчас в Театре поколений работают ученики отца, которые в театре – с девяти, с одиннадцати лет. Потом возник Запесоцкий, который вернул отца в легальное поле – то есть, вернул звание, профессорство, право работать, и создал кафедру. Там отец выпустил три или четыре курса.

- А как он театр-то создал – откуда деньги нашлись?

- Не было никаких денег. Это был ДТЮ – Дворец творчества юных, который финансировался министерством образования. А оказаться там, в здании на проспекте Обуховской обороны ему помогла депутат Наталья Евдокимова.

- В каком году это случилось?

- В 1990-м.

- То есть, через сколько лет после увольнения? Через четыре?

- История с увольнением произошла в один день со взрывом на Чернобыльской АЭС – 26 апреля 1986 года. Я, кстати, сейчас для выставки к юбилею отца в Бахрушинском театральном музее в Москве сделал радиоспектакль про то, как это случилось, про этот день. Спектакль охватывает 10 лет – с 1986 по 1996 годы и называется «Возвращение ЗеЯ». Пьесу написал Артем Томилов, есть у меня такой замечательный парень в театре: там 54 персонажа, которых озвучивают актеры сегодняшней труппы Театра поколений – там появляется Гамлет, Синяя ворона из папиного спектакля «500 000 022-й», там появляется моя мать, появляется Сталин, и несколько забавных героев вроде персонажа, который называется Партийный ковер. На выставке посередине зала стоит точная копия папиного кабинета.

- Он же огромный, кабинет.

- Да, и я его воссоздал в натуральную величину. Я подарил музею папин рабочий стол, который стоял в этом кабинете 25 лет. И там ты можешь сесть на диван и послушать эту пьесу, которая продолжается полтора часа. В ней рассказывается о том, что произошло в этой комнате 26 апреля 1986 года. Кстати, эту выставку мы еще и Пермь повезем.

Данила Корогодский на открытии своей выставки, посвященной 90-летию З.Я.Корогодского в Театральном музее им. А.А.Бахрушина

Фото: fb.com/Елена Добрякова

- А почему не в Петербург?

- Потому что из Петербурга мне никто не позвонил, а из Перми позвонил Борис Мильграм, руководитель «Театра Театра» и сказал: «А давай привезем обе твои выставки». И вот в марте фестиваль «Пространство режиссуры» в Перми откроется выставками двух Корогодских.

- Так что все-таки будет на юбилейном вечере памяти отца?

- Я могу сказать, чего там точно не будет, потому что я этого не хочу. Я не хочу, чтобы выходили к микрофону, не хочу, чтобы висел портрет и стояла ваза цветов, не хочу велеречивых определений, никакого трындежа, не хочу никаких сентиментальных соплей. Адольф Шапиро меня услышал. И этого не будет. А будут две части. Первая будет проходить не в зале, а в верхнем фойе. Мой посыл простой: есть некая брешь в истории, и мы хотим позвать первых театральных лиц города и страны и попробовать разобраться, что такое происходит? Про всех же сказано – про Товстоногова, про Ефремова, про Эфроса, про Додина, который, кстати, на мой взгляд, является самым последовательным учеником отца. А про Корогодского – молчание. В общем, мы попытаемся заполнить эту брешь: с помощью людей, которые помнят отца, и помнят то, что случилось. А во второй части мы покажем спектакль, который я и команда Театра поколений сочинили к юбилею Корогодского, и который называется «Неокончательный портрет»: в нем на сцене появится сам Корогодский. В виде куклы. И это будет первый раз с 1986 года, когда Корогодский войдет в свой театр. Он же так и не вошел ни разу. Более того, там был такой знаменитый случай, когда умер Сашенька Хочинский. Сначала прошла церемония в Театре сатиры, где Саша последние годы работал – и Корогодский на этой церемонии был, а потом они все сели в автобус и поехали в ТЮЗ. Приехали на Пионерскую площадь, вынули Сашу, понесли его в театр, там поставили на сцену. А Корогодский остался сидеть в автобусе. Потом они вернулись, часа через два, и поехали в крематорий.

Автор: из личного архива Данилы Корогодского
Для просмотра в полный размер кликните мышкой

- Слушай, а давай попробуем объяснить тем, кто не рос в том ТЮЗе, которым не повезло, в чем был секрет нашего театра, секрет феномена человека, который этот театр создал, твоего отца?

- Ты знаешь, я очень много об этом думал. Отец ведь был совершенно советским человеком. Они с матерью рыдали, когда умер Сталин. Но та советскость – это ведь тоже непростая штука: да, там было много лжи, обмана, но была и чистая вера, мечта. Другое дело, что эта мечта была украдена у людей самым подлым образом, люди были одурачены. И когда отец входил в профессию в 60-х, он был напоен этой верой – например, верой, что искусство может изменить мир. И поэтому искусство, которое он делал, этот мир меняло. Там, в его театре, была проповедь чистого опыта, и он очень заражал. Там был социальный оптимизм, в который верилось. И потом это был очень счастливый театр. Отец общался с ребенком, как с человеком, это полноценный диалог на равных, без скидок, без приниждений. И это не красивые слова, там, в том ТЮЗе, всё это было, там всё этим дышало.

- Я – свидетель. Я была ребенком, который рос в этом театре, и я помню эти переживания. Ни с чем не сравнимые.

- И я их помню. И я был ребенком и рос в этом театре. Это был какой-то счастливый адреналин. Я и сейчас без особых усилий вызываю воспоминания о деталях спектаклей отца. Арфа в «После казни прошу». Или Ирочка Соколова поет «Сронила колечко» в «Глотке свободы». Или Ольга Волкова и Игорь Шибанов в этой пещере «500 000 022-й». Или Коля Иванов с басовой балалайкой в «Трень-брень». Или Саша Хочинский – Олеко Дундич, который бегает по сцене со знаменем. А «Месс-менд»! Про всё это очень мало сказано, об отце часто говорят, что он был режиссер сочинительского плана – памятуя о спектаклях «Наш цирк», «Наш и только наш». А был «Месс-Менд». Был «Борис Голунов». Отцовский ТЮЗ – это был целый материк. Понятно, что это был такой Томмазо Компанелла, такой «Город солнца». Конечно, театр отца был нафантазирован, это была абсолютная «фата Моргана». Никаким социальным театром Корогодский впрямую не занимался, как занимался им, скажем, Любимов. Тут отец был не фрондер. Но при этом тот ленинградский ТЮЗ был страшно свободным, и эти уроды во власти это чувствовали. Недаром отца пасли много лет, и все завершилось той гнусной провокацией, о которой мы с тобой уже говорили.

Выступление актеров Театра поколений на открытии выставки, посвязенной 90-летию З.Я.Корогодского в Бахрушинском музее

Фото: gctm.ru

- Любимов показывал тот мир, то общество, в котором жил, а Корогодский, несомненно, придумал для нас совершенно особый и, ты прав, абсолютно свободный мир. Это было наше убежище, в котором мы взрослели. И представляешь, сколько нас было?! 1000 человек каждый день – битковый зал ежедневно. И мы туда тащили наших родителей, чтобы театр помог им объяснить то, что они про нас недопонимают.

- Но при всем том, что театр был нафантазирован, театр нам не врал. Это был мир очень правдивый. А кроме того, Корогодский был, конечно, потрясающе обаятельным невероятным генератором нового. Это же он пригласил к себе и Льва Додина, и Вениамина Фильштинского.

- А я все-таки хочу вернуться к той катастрофе, которая случилась в 1986 году. Потому что мне в тот момент было 15 лет, и я, и все мои сверстники пережили тогда мощный шок – у нас отняли фактически нашу планету, наш Wonderland. То есть, по нам эта история проехалась катком. Мы резко повзрослели. Видимо, поэтому я и стала критиком. И мне повезло, что я потом снова встретилась с Корогодским – уже в профессиональном поле: он мне звонил после моих текстов, мы их с ним обсуждали. Я бесконечно ему за это благодарна.

- Ты знаешь, вокруг него всегда крутились люди. Множество людей. Он всех заражал идеями, заряжал энергией. И при этом рядом с ним всегда были молодые люди.

- А ты можешь попробовать сформулировать, в чем была суть его феноменального педагогического таланта?

- Ему было дано редчайшее качество – он был строитель. Большинство людей – и я в том числе – плывут в жизни по течению. А он строил и себя, и мир вокруг себя. Поэтому находиться рядом с ним всегда было невероятно интересно. Вот меня часто спрашивают, как он меня воспитывал. А я не могу вспомнить, чтобы он хоть раз меня специально воспитывал. Но он так фантастически концентрированно жил, рядом с ним так было интересно и увлекательно!.. Этот дом всегда был полон людей, такова была сила отцовского обаяния. Вообще с людьми такой силы, как он, очень трудно общаться. И были люди, которые его люто ненавидели. Но в основном, его очень любили, почти боготворили. Я, например, много лет засыпал под звук трех голосов под нашими окнами – отца, Додина и Фильштинского. Они тогда вместе работали в ТЮЗе, отпускали актеров с репетиции без пяти минут двенадцать ночи, чтобы они успели добежать до метро. А потом шли провожать Корогодского и зависали у нашего подъезда на несколько часов. И на их лицах неизменно застывало совершенно счастливое выражение, потому что во всем, что им было жутко интересно делать то, что они делали, во всем этом был смысл, высокий, прости за пафос, смысл. И вот об этом мы и попытаемся поговорить сегодня в ТЮЗе, а 18 ноября в Москве в РАМТе – и приглашаем всех желающих к нам присоединиться.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»