• 
• 
• 
• 
• 
• 

Герой России, летчик-космонавт Сергей Рязанский на фестивале «Пулковский меридиан» рассказал о том, как он жил на Международной космической станции во время своего полета: про запахи космоса, внештатные ситуации на МКС и про то, когда мы полетим на Марс.

Фестиваль «Пулковский меридиан», впервые проходивший на территории Пулковской обсерватории, позволил горожанам узнать множество фактов о космосе и истории его освоения, а также посмотреть, как живет сегодня Главная астрономическая обсерватория Российской академии наук.

Для посетителей распахнулись двери музея обсерватории, где можно было прикоснуться к осколку Сихотэ-Алинского метеорита и узнать, из чего он состоит. На улицах энтузиасты с любительскими телескопами жадно ловили солнечные моменты — чтобы дать людям посмотреть на пятна на нашей звезде.

Желающие могли почувствовать себя космонавтами — правда, только в гастрономическом плане: на фестивале торговали «космическим питанием», произведенным в соответствующей лаборатории. А выставка астрофотографии делала звезды ближе, демонстрируя далекие туманности. За синтез науки и культуры отвечали живые выступления музыкальных групп.

Но основной частью фестиваля были научно-популярные лекции, которые читали сотрудники обсерватории, включая директора, преподаватели СПбГУ, и даже космонавт — герой России, командир экипажа Международной космической станции Сергей Рязанский. Его выступление, прошедшее с большим успехом, закрывало фестиваль. Судя по числу рук, поднятых в ответ на завершавший ее вопрос «кто хочет стать космонавтом?», эта полуторачасовая встреча подтолкнула многих к мечтам о космосе.

Ботаник – командир корабля

Сергей Рязанский провел на МКС без малого полгода – с 26 сентября 2013 года по 11 марта 2014 года в качестве бортинженера, и скоро должен отправиться туда вновь — уже в качестве командира экипажа. Ученый-биолог, он стал первым бортинженером, полетевшим в космос, не имея формального инженерного образования. Ради этого ему пришлось переучиваться и заново сдавать огромное количество экзаменов, доказывая, что главное — не формальный подход, а оценка реальных способностей. Теперь он с гордостью улыбается: «Вы себе можете представить в советское время: ботаник — командир советского космического корабля?!»

Космонавт показал собравшимся свои снимки Земли из космоса, и видеозаписи повседневной жизни на борту МКС. В шутку дал космический «совет» по экономии офисного пространства: ставить компьютеры не только на столах, но и на стенах и потолке — именно так было оборудовано его рабочее место на станции. Кстати, пол от потолка там отличают весьма специфически: на российском сегменте — по цвету (пол — темно-зеленый, потолок – светло-зеленый), а на американском — с помощью табличек: «пол», «потолок», «право», «лево».

Рабочее время на станции — вещь весьма условная: влез в спальник — вот ты и «дома». Вылез — уже на работе. Причем в выходные — то же самое, с одной лишь разницей: Земле запрещено выходить первой на связь. А так — тот же длинный список дел на мониторе компьютера. Кстати, спать тоже непросто: фоновый шум станции, при котором приходится и работать, и спать, – 65-70 децибел (то есть примерно как в вагоне метро).

Про стрижку и мытье волос на МКС

Зато некоторые бытовые вещи оказываются даже проще, чем на Земле. Например, там не стирают белье.

«Станция – это мечта мужика! – смеется Рязанский. – Поносил носки – и выкинул. На вещи существует норматив: носки – на три дня, футболка с длинными рукавами – пять дней. Потом она переходит в разряд футболок для спорта – и ее выкидывают. Когда приходит грузовик, мы выгружаем из него полезные вещи, загружаем всякий мусор. И дальше он уходит таким образом, чтобы сгореть в плотных слоях атмосферы».

Что же касается мытья, с ним куда сложнее: душа на станции нет, космонавты протираются мокрым полотенцем — так же поступают и с волосами. Вот только девушкам приходится тяжело: локоны прядками раскладывают солнышком вокруг головы, и втирают в каждую поочередно космический шампунь (который, кстати, не образует пены). А потом уже протирают каждую прядку полотенцем. Занимает это порядка 40 минут.

Но ладно — мыться, а вот как на станции стричься? Оказывается, с помощью... пылесоса. Одной рукой стрижешь — другой его хоботом втягиваешь отстриженные волосы.

Кстати, с невесомостью связаны особенности профессиональных травм на МКС, самая частая из которых — травма глаза: не приклеенные вовремя к липкому рабочему столу гайки, болты и винтики летают по станции и рано или поздно оказываются на пути космонавта в самый неподходящий момент.

Организм на орбите ведет себя необычно: жидкость в нем перераспределяется, поэтому на снимках у космонавтов — одутловатые лица. Кроме того, невесомостью обусловлены возникающие тяжелые мигрени, лечить которые рекомендуют занятием спортом — чтобы кровь отхлынула от головы и прилила к мышцам.

Любой космонавт — это профессиональный врач, который должен и пломбу уметь вставить, и хирургическую операцию на борту провести. И то, и другое — реальные случаи из опыта нахождения на борту МКС Сергея Рязанского.

140 экзаменов

Вообще космонавты шутят, что их основная работа заключается в обучении. Для того, чтобы полететь на МКС, нужно сдать неимоверное количество экзаменов, которое не снилось ни одному студенту вуза.

«Когда человека берут в отряд, начинается общекосмическая подготовка, – рассказывает Сергей Рязанский. – За два года он должен сдать порядка 140 экзаменов. И основная проблема – расставить приоритеты. Человеческий мозг не способен запомнить такое огромное количество информации, которое в него пытаются запихать. Но ты должен уметь обучаться. Должен понимать, что важно запомнить, а что – запомнить, где посмотреть».

По его словам, каково базовое образование человека — большой роли не играет:

«Военные летчики учатся препарировать мышку, биологи учатся летать на истребителях. На выходе получается универсальный специалист, который может все: чинить, провести операцию, перепрограммировать компьютер. Наверное, этим и интересна подготовка в космонавты: ты каждый день занимаешься чем-то новым».

От рассвета до заката – 45 минут

Время на МКС — причина и радостей, и трудностей. С одной стороны, каждые 45 минут можно любоваться восходом или закатом Солнца, не говоря о восходах и закатах Луны. А с другой стороны, начиная спуск на Землю, нельзя ошибиться ни на секунду.

«Если мы хотим спуститься в заданную точку, мы должны во время 90-минутного витка в строго определенную секунду выдать тормозной импульс, – рассказывает Сергей Рязанский. – Если мы вдруг секунду протупили – это промах по Земле на 200 километров. То есть 10 секунд протупил – привет китайцам. Еще 10 секунд – привет, Тихий океан».

«В принципе, наши спасатели обещают, что за три дня нас найдут в любой точке нашей планеты, но проверять не хочется», – добавляет он.

Кстати, живут космонавты на станции по Гринвичу – «чтобы никому не было обидно»: Центров управления полетами – два, в Хьюстоне и в Москве.

Про внештатные ситуации

Внештатные ситуации на станции — явление постоянное. Однажды, например, более 60% станции оказалось обесточено. Космонавты сообщили об этом в американский ЦУП, на что получили ответ: «Ложитесь спать». Растерянные, они еще долго обсуждали, что делать, и как починить систему. Оказалось, что НАСА за это время собрало всех астронавтов, которые когда-либо работали с этой системой на консилиум — за ними посылали специальные самолеты, привозили людей из отпусков из дальних стран. Параллельно отрабатывали операции под водой. В итоге к утру, когда экипаж на МКС проснулся, у каждого на экране был четкий план действий, и тем же вечером система была восстановлена.

Запах космоса

Одним из самых необычных вопросов, которые получил Сергей Рязанский в Петербурге, – был вопрос, чем пахнет космос.

«Космос пахнет сваркой!» – последовал ответ.

Но как же было возможно это установить?

«Завершая выход в открытый космос, мы попадаем в отсек, который несколько часов стоял открытым, – объяснил космонавт. – Мы надуваем его, возвращая атмосферу, но не до конца. Я первым выскакивал из скафандра и чувствовал запах, который оставался от открытого космоса. После каждого выхода я четко осознавал, что тот специфический озоно-металлический запах сварки, который я чувствую, – именно запах космоса. Его нельзя перепутать ни с чем».

Когда мы полетим на Марс

Погрузившись в мечты о будущем, слушатели спрашивали, когда профессия космонавта перестанет быть чем-то необычным. На это Рязанский отвечал, что первые шаги к этому уже сделаны, и связано это с тем, что американцы доверили постройку нового поколения космических грузовых кораблей в частные руки.

«Чем больше будет подобных проектов, тем популярнее будут полеты в космос, и легче, и дешевле», – считает космонавт.

Отдельная наболевшая тема для Сергея Рязанского, как бывшего участника эксперимента «МАРС-500» – полет на эту соседнюю планету.

«Я очень надеюсь, что как только мы перестанем ссориться с другими странами, у нас хватит бюджета для того, чтобы все-таки осуществить полет к Марсу, – не без грусти заметил космонавт. – Я горячий сторонник марсианского полета. Мне кажется, что за этим будущее. Понятно, что он очень дорогостоящ, и ни одна страна его в одиночку вынести не сможет, но он будет иметь огромную технологическую отдачу. Государствам выгодно вкладывать в него деньги. И я очень надеюсь, что когда мир подуспокоится, найдутся деньги и на такие амбициозные и интересные проекты».

Алина Циопа, Фонтанка.ру