Наши мертвые нас не оставят: «Любовь людей» Семена Серзина и Этюд-театра

10 октября 2016, 14:50

Версия для печати

Tweet

«Площадка 51», представленная в середине марта на Конюшенной, 9 как первый дом «Этюд-театра», и закрытая, спустя месяц, в связи с нерешенными оргвопросами арендаторов кластера и его хозяев, все-таки выстояла и открыла сезон премьерой по пьесе «Любовь людей» в постановке Семена Серзина — мрачной мелодраме белорусского драматурга Дмитрия Богославского с криминальной прослойкой и участием пришельца с того света.

Уже несколько лет пьесы, в которых фигурируют призраки, весьма востребованы отечественным театром. Особенно замечательную гоголевщину на современный лад представляют собой пьесы русскоязычного украинского драматурга Натальи Ворожбит. Настоящим хитом прошлого сезона стал спектакль по ее пьесе «Саша, вынеси мусор», поставленный художественным руководителем московского ЦИМа Виктором Рыжаковым. Достаточно сказать, что заглавный персонаж Саша — офицер украинской армии, который умирает еще до начала действия от сердечной недостаточности, а затем является в видениях жене и падчерице. Главные козыри постановки — абсолютно будничное отношение к призраку почившего героя женщин его семьи и совершенно непафосная интонация разговоров о смерти. Особенно сильно она воздействует, когда жена отказывается дать согласие на воскрешение мужа с условием его участия в новой, последней мобилизации – мобилизации мертвых. Надо слышать, с какой отчаянной женской усталостью и с какой при этом железной непререкаемостью в голосе Катя — Светлана Иванова-Сергеева объявляет мужу свое решение: нет у нее ни денег на амуницию, ни сил на вторые похороны. Именно так (по форме – так) женщины, измученные домашними заботами, отказывают мужу в поездке с мужиками на рыбалку — и мужчины отчего-то сразу понимают, что лучше остаться дома. Вот и Саша всё понимает.

Сцена из спектакля "Любовь людей", режиссер Семен Серзин

Фото: Предоставлено театром

«Смерть — тут, рядом» — главная установка и для петербургского режиссера Семена Серзина, и для молодых актеров «Этюд-театра» – создателей спектакля «Любовь людей». И тут тоже, как и в спектакле Виктора Рыжакова, весь быт убран в ремарки, проектирующиеся на стены. Виктор Рыжаков запатентовал прием, режиссер младшего поколения Серзин его развивает и обогащает. Как сам Рыжаков подхватил через десятилетие прием Петра Фоменко, поставившего «Одну абсолютно счастливую деревню», где погибший на войне герой Сергея Тарамаева запросто приходил к молодой своей вдове Полине – героине прекрасной Полины Агуреевой, и та горячо, страстно – с женской обидой, горечью и любовью – упрекала его, что не выжил, что непонятно на кого оставил ее с близнецами, а тот оправдывался, глядя на нее с нежностью. И острое ощущение невозможности такого близкого и вероятного при других обстоятельствах счастья, заставляло зрителей рыдать навзрыд. У Рыжакова при схожей ситуации акценты значительно смещены в сторону современности. Война уже не выступает в качестве античного рока – синонима трагической неизбежности. Война – инициатива мужчин, материализация их желаний: женщины противостоят ей парадоксальным образом – выбирая смерть и одиночество, если жизнь дорогих мужчин – это новая война. В спектакле Семена Серзина война и смерть живут в каждом из героев – убирая бытовые детали и причитания старшего поколения про оладушки и тут же — про Бога, который то, послевоенное поколение еще не оставил своим попечением, режиссер оставляет только молодежь, берет героев крупным планом, пытаясь сканировать и предъявить публике не слова и даже не поступки, а то, что за словами и действиями: круг и ход мыслей.

Анна Донченко в роли Люськи в спектакле "Любовь людей", режиссер Семен Серзин

Фото: Предоставлено театром

О том, что Люська убила мужа-алкоголика Колю, а труп скормила свиньям, потому что «не могла больше блевоту его за ним вытирать, трусы его обоссанные стирать», да еще и издевательства сносить, героиня Анны Донченко — деревенская красавица с разлетом вороных бровей и точеной фигуркой — рассказывает, стоя в луче света у стены, спокойно, точно речь идет о заболевшей и потому усыпленной скотине. Не просто о смерти, а невообразимом криминальном акте, говорится как о будничном действии, из разряда «вынести мусор». И этот разительный контраст формы и содержания позволяет отстранить физиологию, которой в тексте Дмитрия Богославского – предостаточно, и заняться метафизическим исследованием сознания современника. Замечательно то, что Люська Анны Донченко не похожа на леди Макбет Мценского уезда (которую актриса играла в спектакле Дмитрия Егорова на сцене «Приюта комедианта»), женщину, в которой пробудились темные страсти – в ней здесь говорит та же женская крайняя усталость, которая заставляет героиню спектакля Виктора Рыжакова предпочитать смерть мужа ожиданию новых адовых мук – а война она везде война, хоть в стране, хоть в доме, она везде – страх, унижения, грязь и в итоге в любом случае смерть.

Сцена из спектакля "Любовь людей", режиссер Семен Серзин

Фото: Предоставлено театром

Это – отправная точка спектакля Серзина. А его сюжет – попытка героев оградиться от войны внутри себя, и крайне убедительное доказательство режиссера, что это – утопия. В этом смысле назначение на роль милиционера Сергея Михаила Касапова, актера, которому на роду написано играть правильных, надежных парней, и который входил в профессию в роли Бусыгина из «Старшего сына» (и до сих пор играет его в театре «Мастерская») – снайперски точное и обеспечивает чистоту эксперимента. Уж если кто, кажется, и может вытащить Люську из ее беспросветного прошлого, в котором убийство стало лишь логичной точкой в долгом ряду терзаний, так это Сергей, влюбленный в героиню со школьный скамьи, чистый, искренний, верный, как комсомолец-герой. Но кундштюк не случается. И не только потому, что стоит Сергею прикоснуться к Люське, как появляется призрак убиенного супруга: герои на сцене впервые непосредственно дотрагиваются друг до друга ближе к середине часового спектакля, и близость их больше напоминает хореоэтюд, в процессе которого нового мужа в объятиях героини сменяет старый – явившийся с того света Коля (Андрей Вергелис в роли покойника играет полную противоположность героя при жизни – он тих, нежен, читает все мысли Люськи и демонстрирует такое понимание всего, что она делает, какое ни один земной мужчина предложить не может). Так вот: проблема не только в этом понимающей пришельце, а и в том, что призраки смерти возникают едва ли не в каждой сцене этого выверенного по ритму и форме спектакля (пожалуй, это самый уравновешенный спектакль Семена Серзина) и превращают будничную деревню, попытавшуюся, было, прикинуться «абсолютно счастливой» – в потенциальное поле брани.

Михаил Касапов в роли Сергея в спектакле "Любовь людей", режиссер Семен Серзин

Фото: Предоставлено театром

И это только до свадьбы битвы бывают благородные, и счастье первого поцелуя складывается разом из радости, гордости и боли, потому что губы разбиты в честном бою за девушку Настю, а Настя по-детски рыдает от волнения и слезы у нее соленые и разъедают раны. А потом начинается жизнь, и вот уже простой и совершенно беззлобный парень Ваня (Николай Куглянт в трениках с вытянутыми коленками и клетчатой рубашке выглядит замечательно аутентично) вдруг произносит так запросто, как всё, что он говорит вообще: «Слушай, Серег, если я с Настей разойдусь, это нормально?.. Думаю вот, или разойтись, или убить!» Впрочем, надо отдать должное Серзину: выстраивая роли, сцена за сценой, он проводит настоящее расследование, так что фраза про «убить» звучит, на самом деле, вовсе не вдруг, а прямо вытекает из логики героев, в рамках которой мерой всех вещей оказывается довольно примитивный расчет. Сознание этих немудреных людей лавирует между понятными категориями: деньги, футбол, алкоголь, женщины, и в какой-то момент дефицит «верхнего этажа», высших, абсолютных категорий, которые во все времена служили для людей сдерживающим фактором, начинает ощущаться слишком остро. Тем более, что крупные планы работают как увеличительное стекло.

За фразу про «убить» Ваня получает от Сергея по морде – и это второй непосредственный контакт персонажей в спектакле, которые здесь все — наперечет (если не считать персонажа по имени Чубас, который вообще-то обитает в городе, на заработках, но в родных пенатах появляется исключительно в обнимку с продавщицей Машкой – Екатериной Ложкиной-Белевич).

Алена Митюшкина в роли Насти в спектакле "Любовь людей", режиссер Семен Серзин

Фото: Предоставлено театром

Следующей в этом впечатляющем дефиле возникает жена Вани Настя – та самая некогда чувствительная девушка, которая теперь «любит не цветы, а деньги». Ее играет Алена Митюшкина, которая вернулась на сцену после некоторого перерыва, и очень кстати, потому что нутряная природа актрисы позволяет ей создавать образы объемные и весомые буквально за несколько минут. Героиня Алены – сегодняшний вариант русской женщины из некрасовской поэмы, теоретически такая и коня на скаку остановит, и в избу горящую… в общем, все помнят этот образ из школьной программы. Но здесь она, узнав, что детей у ее мужа быть не может, становится фурией пострашней Люськи, потому что злоба ее – хладнокровная и не знающая жалости. И то, с каким равнодушием говорит она про мужа, завершая: «Детей нет, так хоть для себя пожить», весьма ярко высвечивает тот ад, в котором оказался милейший парень Ваня.

Николай Куглянт в роли Вани в спектакле "Любовь людей", режиссер Семен Серзин

Фото: Предоставлено театром

Вот так и живут в этой деревне: изживая друг друга. Без «нравственного закона в душе» – как его ни назови – малейшее препятствие на жизненном пути оборачивается адом для каждого, поскольку окружающие не только не способны кому-то и чем-то помочь, но с азартом принимаются уничтожать ближних — если не физически, то морально, как полная жизненных сил Настя своего Ваню. И выходов из этого тупика только два: в безумие, как у Люськи, или в смерть. И как ни парадоксально это прозвучит, первыми в зоне риска оказываются те, у кого душевная организация устроена чуть менее примитивно, у которых, как у Сереги, существует еще и потребность любви. А выигрывает здесь, находясь в относительной безопасности, залетный парень Чубас, которому для сцены с невестой умница режиссер даже актрису подбирать не стал – актер Андрей Панин вытаскивает на сцену первую попавшуюся девушку из зала.

Словом, немудреная история про то, как устроена «любовь людей», в значительной степени разъясняет, почему с такой катастрофической регулярностью «новости кормят нас свежими трупами». Хотя вопрос, что делать, остается открытым. Глядя на на этих славных обитателей глубинки — которые, разумеется, есть не что иное, как образ среднестатистического обывателя-современника, – утверждать с уверенностью можно лишь то, что господин Чернышевский с его разумным эгоизмом нам не поможет. Ибо как-то воздействовать на это девственное сознание могут только мертвецы, которые не оставляют своих убийц.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»