Хорошо забытый авангард: к отрытию выставки «Квартира №5»

07 сентября 2016, 15:13

Версия для печати

Tweet

В Мраморном дворце 8 сентября открывается выставка «Квартира №5. К истории петроградского авангарда. 1915-1925». Картин, известных широкой публике, на ней всего две — ахматовский портрет Альтмана, и портрет Николая Пунина, написанный Малевичем. Экспозиция интересна как раз тем, что открывает зрителю почти забытые страницы истории и хитросплетения судеб. «Фонтанка» подготовила путеводитель по выставке.

«Квартира №5» – художественное объединение, куда входили петроградские авангардные художники, искусствоведы, литераторы и писатели, связанные поисками нового искусства. Его границы — ни творческие, ни членские – не были строгими, однако один его участников клуба — Николай Пунин — в своей статье в 1930-х выделил эту творческую группу как особую тенденцию в истории искусства. Ее суть заключалась в отрицании сиюминутности, мимолетности и поисках абсолютных форм, лежащих в основе действительности. Но квартира №5 – это и конкретный адрес.

Она была расположена в самом здании Академии художеств, окна ее выходили на набережную Невы и 4-ю линию Васильевского острова. Это было служебное жилье, числившееся за хранителем академического музея Сергеем Исаковым, отчимом художника-авангардиста Льва Бруни и его брата Николая.

Окно бывшей квартиры №5 в здании Академии художеств. Фотография 1970-х годов

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

Мать художников Анна Соколова (которая жила в этой квартире с детства, поскольку ее отец Александр Соколов, художник, был предыдущим хранителем музея) вспоминала о квартире так:

«Высокое и узкое пространство, одна стена которого выходила на улицу, а другая в коридор, окаймляющий все здание Академии изнутри... Три этажа, нижний – подвальный, в нем помещались только маленькая сводчатая столовая, людская и кухня; верхний представлял собою невысокие, тоже сводчатые антресоли, в которые входили только верхние, закругленные части огромных окон; и только средний этаж, очень светлый и привлекательный, не отличался ничем необыкновенным, кроме этих же самых огромных окон, разбитых железными рамами на небольшие квадраты».

Главным летописцем этого места стал упоминавшийся уже историк искусства и художественный критик Николай Пунин: в 1918 году он еще и возглавил Петроградский отдел изобразительных искусств Наркомпроса и служил комиссаром при Русском музее и Эрмитаже. Именно его взгляд на квартиру №5 — как на место встреч увлеченных искусством молодых людей, и на вышедшее из него художественное объединение, – лежит в основе выставки в Мраморном дворце.

«В квартире было почему-то три этажа, окно в столовой было на уровне человеческого роста; стол, за которым сидели, был длинным; лампа освещала только середину стола, свет от лампы был желтый и теплый, как в детстве, когда его вспоминают», – писал о квартире Пунин.

Петр Митурич. Поэты. 1915

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

Постоянным участником встреч в Академии художеств (в основном, это были четверги), он оказался не сразу, а уже после того, как там сформировался круг постоянных гостей. Среди тех, кто собирался у братьев Бруни, были поэты, художники, музыканты: Константин Бальмонт, Николай Гумилев, Михаил Кузмин, Осип Мандельштам (на заседании «Цеха поэтов» 21 октября 1913 года его избрали главой объединения), товарищи Льва Бруни по батальному классу в Академии художеств Петр Митурич и Петр Львов, художники Натан Альтман и Николай Тырса, композитор Артур Лурье и литератор Виктор Шкловский. На встречи заходили и другие знаменитые гости — Давид Бурлюк и Марк Шагал.

Петр Митурич. Осип Мандельштам. 1915

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

Пунин примкнул к сообществу в 1915 году (он потом вспоминал, как на литературном вечере Блока к нему подошел Бруни и привел к себе показать картины). Именно этот год в Русском музее теперь называют опорным, начальным для существования «Квартиры №5» как художественной группы.

Петр Митурич. Художник (Лев Бруни). 1915

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

В ту пору в Петрограде началась подготовка к вошедшей в историю «Последней футуристической выставке картин „0,10«», ради которой из Москвы приехали Владимир Татлин и Казимир Малевич — каждый со своими сторонниками. Татлина, отца конструктивизма, в конце концов сделавшего выбор в пользу проектов для немедленного воплощения в жизнь, «квартиранты» приняли безоговорочно, увидев в нем Учителя для дальнейших поисков в искусстве.

"Последняя футуристическая выставка "0,10". Работы Владимира Татлина

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

«В Татлине мы видели путь к овладению качеством, в особенности качеством материала; жили мы в Петербурге и были повиты петербургским, мирискусническим, «графическим» отношением к материалу, – писал Пунин. – Татлин нам был нужен как хлеб».

С таким же пиететом «квартиранты» относились к Велимиру Хлебникову (его в квартиру №5 привел как раз Татлин). В остальном же они противопоставляли себя раннему футуризму и другому лидеру художественной жизни того времени – Казимиру Малевичу. Так что в появлении работы Малевича на выставке «Квартиры №5» есть некоторая ирония: сотрудники Русского музея взяли этот портрет только по той причине, что на нем изображен Пунин.

Казимир Малевич. Портрет Николая Пунина. 1933

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

«То время – Первой мировой войны — немножко похоже на наше: все смещалось, все становилось не тем, к чему привыкли, – объясняет Наталья Козырева, заведующая отделом рисунка Русского музея. – Этот разлом для художников «Квартиры №5» был очень важен: как у нас в 90-е годы, когда все покатилось – и стало непонятно, что хорошо, а что плохо. Тогда было то же самое — только люди немножко другие. Они тоже искали новый язык и новую форму, но поскольку выросли в среде Академии художеств и впитали в себя рафинированность петербургской культуры, она им с одной стороны мешала, а с другой не позволяла пуститься во все тяжкие. Они не могли переступить границы высокой культуры по самому своему воспитанию и художественному строю. Поэтому они с Малевичем не сблизились — он отвергал предыдущие законы и создавал свой супрематизм, который, по его мнению, был концом художественного света».

Лев Бруни. Портрет Артура Лурье. 1915

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

Художники «Квартиры №5» не сбрасывали с пьедесталов искусство прошлых лет. Они его, по их собственным высказываниям, «преодолевали». Это слово применил Пунин по отношению к импрессионизму. В частности, он вспоминал, с каким восторгом в квартире читали статью Бориса Пастернака «Черный бокал» 1916 года, в которой тот писал: «Искусство импрессионизма — искусство бережливого обхождения с пространством и временем — искусство укладки; момент импрессионизма — момент дорожных сборов, футуризм — впервые явный случай действительной укладки в кратчайший срок». В жтой статье художники нашли те слова, которые искали: «Мы, действительно, хотели быть тогда укладчиками в кратчайшие сроки, – вспоминал Пунин. – С импрессионизмом было все кончено; это понимали, в конце концов, все. Никто не соглашался дольше жить ни мгновением, ни впечатлением».

Именно за опротестовывание традиций импрессионизма Николай Пунин хвалил портрет Анны Ахматовой, написанный Натаном Альтманом в 1915 году (Пунин, который впоследствии на 16 лет станет гражданским мужем Ахматовой, тогда лично ее еще не знал).

Натан Альтман. Портрет Анны Ахматовой. 1915

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

По словам частого посетителя квартиры – художника Владимира Милашевского (свои воспоминания он оформил только в 1960-х, когда Пунина в живых уже не было), Пунин «вошел в салон одним человеком, а вышел из него совсем другим. «Он отплатил „учителям« за учебы и вывел их „в люди«», – писал Милашевский.

Главным этапом «выхода в люди» «Квартиры №5» стала публикация Пунина в журнале «Аполлон» статьи «Рисунки нескольких «молодых» в 1916 году. Она была своего рода манифестом: во-первых, утверждалось существование группы художников, объединенных поисками искусства будущего. А во-вторых, формулировались их художественное кредо: реальность и абсолютная форма.

Под влиянием Татлина художники увлеклись пространственными композициями, рельефами и контррельефами (висячие композиции-конструкции). В квартире теперь пилили, строгали и вырезали. Ближе всего с Татлиным сошелся Бруни — в 1916 году он принял участие в одной из организованных Татлиным выставок в Москве. Регулярно общался Татлин и с Митуричем — они обсуждали первые модели летающих аппаратов. Идеи рельефов из жести, дерева, стекла и картона, пришедших на смену живописи, увлекли и Тырсу. Для Пунина Татлин стал мерилом хорошего и плохого в искусстве, Татлин же обеспечил его суждениям искусствоведа доказательную базу.

Владимир Татлин. Фотография 1920 года

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

«Бруни сделал один «подбор»: натянутая кожа, жила, стекло, слюда, жесть с управляющим всей композицией стальным стержнем, и начинал второй, с кухонной деревянной доской, на которой делают котлеты; доска, пропитанная мясным соком и иссеченная ножами, „имела« свою фактуру, – вспоминал Пунин. – Митурич построил композицию из стекла, фанеры и бумаги, лиловой бумаги и заштрихованного воском стекла, связанных кусочком „серебра«, в которое завертывают шоколад».

К сожалению, от тех работ до наших дней дошло крайне мало: кто-то из художников сам уничтожал созданные произведения (их фотографировали и забывали), другие не дожили до наших дней из-за недолговечности материала. Немногие сохранившиеся образцы привезти на выставку не удалось. Поэтому посетители экспозиции в Мраморном дворце увидят лишь реконструкции этих удивительных объектов. В большей степени художники «Квартиры №5» будут представлены как «блестящие рисовальщики», какими они были на самом деле.

Петр Митурич. Пространственная графика. 1920-1921

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

В 1917 году встречи в Академии художеств перестали быть регулярными: члены кружка возглавили движение против создания подконтрольного мирискуссникам Министерства изящных искусств, поддержав идею образования более широкого Союза деятелей искусств, участвовали в организации объединения «Свобода искусству», художественных обществ «Искусство, революция», «На революцию».

Из-за развода Анны Соколовой с Сергеем Исаковым, художники потеряли и саму квартиру. Лев Бруни в 1918 году поехал на Южный Урал, женился на Нине Бальмонт, дочери писателя. Правда, через два года вернулся в Петроград и помогал Татлину в работе над башней III Интернационала.

Митурич в 1920 году перебрался в Москву и сблизился с Хлебниковым, который в 1922 году умер на его руках (что художник запечатлел). Спустя еще два года он женится на сестре поэта Вере.

Петр Митурич. Портрет Владимира Хлебникова. 1926

Фото: предоставлено Государственным Русским музеем

Пунин в 1921 году был арестован вместе с Николаем Гумилевым и многими другими подозреваемыми в принадлежности к «Петроградской боевой организации» (более полусотни человек, включая и Гумилева, спустя три недели были расстреляны, Пунин стал одним из немногих, выпущенных на свободу).

Финальной точкой в развитии сообщества «Квартира №5» искусствоведы считают «Выставку рисунков группы художников», которая прошла в 1925 году в Москве, куда перебралось большинство участников объединения.

Художественные поиски участников сообщества не получили полноценного развития в дальнейшей истории российского искусства, так многие другие авангардные поиски в нашей стране. Художники вернулись к реальности и двумерной живописи.

На выставке в Мраморном дворце будет представлено около 150 живописных и графических произведений из собрания Русского музея, Государственной Третьяковской галереи, ГЦТМ им. А.А. Бахрушина, НИМ РАХ, московских и петербургских частных собраний. Экспозицию можно будет посетить с 8 сентября по 14 ноября.

Алина Циопа, Фонтанка.ру