30 лет тому назад: начались съемки приквела «Бандитского Петербурга»

27 июля 2016, 20:06

Версия для печати

Tweet

В Минске начались съемки приквела самого значительного и успешного российского сериала 2000-х – «Бандитский Петербург», основанного на серии романов Андрея Константинова. Новая киноистория посвящена юности одного из героев – знаменитого вора Юрки Барона, которого в первом фильме сыграл Кирилл Лавров. За сценарий вновь взялся Андрей Константинов. Режиссером фильма стал один из мэтров отечественного кино, создатель сериалов «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» Владимир Краснопольский. «Фонтанка» выяснила у писателя Константинова, почему он решил вернуться к давнему сюжету, а также пообщалась с актрисой на роль одной из лирических героинь фильма Натальей Кругловой.

Как известно, Андрей Константинов никогда не писал романа «Бандитский Петербург». Но трехтомник с таким названием существует. Это фундаментальное документальное исследование Константиновым бандитского движения в России, начиная с петровских времен. Одна из глав этого исследования называется «Горбатый» и посвящена весьма известной и успешной криминальной фигуре второй половины XX столетия. Сам Горбатый (подлинное имя Юрий Алексеев) называл себя «экспроприатором», специализировался на антикварных ценностях. Любопытно, что Кирилл Лавров был мимолетно знаком со своим героем. Однажды знаменитый актер прогуливался вдоль Зимней канавки, к нему подошел неизвестный человек, сказал, что является большим поклонником артиста Лавров, а, прощаясь, протянул свою визитную карточку с характеристикой «Специалист по антиквариату». Подробности драматичной судьбы Горбатого, мальчика из семьи с дворянскими корнями, в один миг превратившегося в ЧСВН (члена семьи врага народа), Константинов, работавший тогда журналистом, узнал непосредственно от Алексеева, который поведал их собеседнику в следственном изоляторе «Кресты», незадолго до своей смерти от тяжелой формы рака.

События "Бадитского Петербурга" происходили на рубеже 90-х. Действие нового телефильма с рабочим названием «Экспроприатор» разворачивается в начале 60-х, но есть флэш-бэки, представляющие события в блокадном Ленинграде и в белорусском партизанском отряде во время войны.

- Не могу сказать, что у меня было уж такое сильное желание возвращаться к «Бандитскому Петербургу», – говорит Андрей Константинов. – Тем более, что я вообще противник приквелов. Если ты хотел рассказывать историю от царя гороха, начинать надо сначала. Хотя у меня в цикле книг о журналисте Андрее Обнорском тоже композиция нелинейная. Там начинается всё с «Адвоката», потом идет «Журналист» и только потом уже «Вор». И в «Бандитском Петербурге» режиссер Владимир Бортко переставлял эти части местами, чтобы все развивалось понятно для зрителя, последовательно.

Фото: Архив "Фонтанки.ру"

Ко мне много обращались с предложениями о продолжении «Бандитского Петербурга». Я даже с Гусинским на эту тему однажды по телефону разговаривал. Но я считал, что этого не нужно делать, потому что у «Бандитского Петербурга» судьба, с одной стороны, счастливая – его до сих пор смотрят. А с другой, режиссеры, которые подхватили эстафету, когда Владимир Бортко ушел на первый заход «Мастера и Маргариты», – они, с моей точки зрения, не поняли, про что кино, сделали значительно хуже, хотя могло бы и должно было всё идти по нарастающей, как это случилось с известным американским сериалом «Клан Сопрано», который примерно о том же рассказывал и в тот же временной период снимался. Из «Бандитского Петербурга» после ухода Бортко сделали шнягу, и я до сих пор переживаю по этому поводу. Всегда грустно, когда сознаешь, что можно было сделать хорошо, но в силу каких-то субъективных причин этого не получилось. Там появлялись какие-то неведомые люди, которые начинали переписывать сценарий, хотя прекрасно знали, что есть автор, есть его задумка – ну это же просто неприлично так поступать. Я даже пытался судиться с продюсерами, но наш суд почему-то всегда встает не на сторону автора. Я тогда вообще очень многое понял про наш суд. Судьба продюсера «Бандитского Петербурга», правда, была ужасна: Леонид Маркин покончил с собой, запутавшись в долгах. Но я думаю, что он просто не до конца понимал, что этот сериал может стать золотой рыбкой – ему хотелось здесь, сейчас и подешевле.

И потом вообще, если посмотреть на общий сериальный тренд в России, то он, на мой взгляд, катастрофически деградирует – с ним что-то ужасное происходит. На канале «Россия» – вечные истории про женщин, которые садятся в тюрьму – от них тошнит уже. Первый канал старается держать планку – особенно, в исторических или, скорее, псевдоисторических сериалах, но все равно эту российскую продукцию нельзя сравнить с тем, что дает английская или американская индустрия. Да даже азиатская, корейская. У нас – полная стагнация. Поэтому я отказывался от разных предложений, просто не хотелось принимать во всем этом участия.

- Доверия к продюсерам и режиссерам не было?

- Да дело даже не в доверии. А в том, что не всё же деньгами меряется. Нужно, чтобы работалось с увлечением. Если этого нет – всё. И вот как-то раз на меня вышел продюсер Анатолий Чижиков из компании «Фаворит-фильм». Он увидел меня на каком-то телеканале и говорит: «Вы такую интересную историю рассказывали про вора Горбатого – может, напишете сценарий?» Я ему отвечаю: «Ну вы даете! Я действительно рассказывал историю реального человека, вора Юрки Горбатого, которому у меня в документальном «Бандитском Петербурге» посвящена целая глава. Но этот герой стал прототипом Юрки Барона, которого в «Бандитском Петербурге» сыграл Кирилл Юрьевич Лавров». Тогда Чижиков спросил, не хотелось ли бы мне написать биографию этого героя – на что я ему напомнил, что широкими мазками изложил ее в романе «Вор». «А вы не думали описать ее более детально, выпукло?» И на фоне этого кошмара, творящегося в отрасли, на фоне провалов – вроде сериала «Родина» в российском варианте, который преподносится, как победа: мы, мол, зробили!.. В общем, на этом невеселом фоне я как-то задумался. Предложение было, как минимум, не стыдное. А потом бывает же еще такое чувство, как тоска по работе, что ли. Когда хочется хоть что-то сделать: жаль ведь, когда ты сознаешь, что многое можешь, но тебе не встроиться. Я когда смотрю «Игру престолов», у меня такая зависть возникает и обида, потому что, по крайней мере, драматургически мы можем такие вещи делать. У нас не страна каких-то обсосов отстойных. Дело не только во мне – я знаю достаточно людей с хорошим потенциалом. И темы искать не надо. Я, например, много лет мечтаю о проекте по Смутному времени. Кто такой был Дмитрий Первый, которого называют Лжедмитрием? Это же такая замечательная загадка! Мы – счастливый народ, у которого в реальной истории есть такие драматические ситуации и повороты, которые дают возможности для невероятного художественного творчества, для разных версий. Можно заплести такую тугую сюжетную косу, которая будет ничем не хуже историй древних римлян или Тюдоров. Но для этого нужна политическая воля и команда. Для культового произведения нужны культовые условия – оно не зависит от одного страдальца-сценариста, который что-то там напишет. В нашем нынешнем положении это должен быть национальный проект. В Америке – уже нет, там работает индустрия, которая может себе позволить в нормальном рабочем режиме совершать новые прорывы. А у нас положение – как на нашем волжском заводе АвтоВАЗ, который производит странные автомобили, но их до сих пор покупают и на них ездят. Вот что-то такое же древнее и ужасное происходит и в российском кино, и в культуре вообще.

Поэтому, когда поступило предложение написать сценарий для приквела к «Бандитскому Петербургу», я решил попробовать это сделать. В этой истории есть исторический фон, война, блокада, 60-е годы. То есть, это историко-приключенческий сюжет. Но дело не в приключении. Тут важна попытка почувствовать время. И потом, судьба все-таки очень интересная была у человека, через многое пришлось пройти. В общем, итогом оказался 12-серийный сценарий. Обычно у меня сначала книга получается, а из нее уже сценарий. Но тут вышло наоборот. И сейчас уже вышло два тома романа «Юность Барона. Потери» и в ближайшее время будет еще два. Было жаль наработанного материала. А еще почти всегда бывает, что, после того, как сценарий уже сдашь, возникает чувство, что можно было некоторые вещи повернуть по-другому. Поэтому, книги, которые сейчас возникают на основе сценарного труда, они будут немножко отличаться от сценария. Про сценарий же я могу сказать, что работал без надрыва, спокойно – все-таки это не моя инициатива была, я позволил себя уговорить: не я влюбился с первого взгляда – за мной ухаживали. Но поскольку все это делалось, как бы это точнее сформулировать, с совестью, то оказалось, что сценарий понравился господину Краснопольскому. И с еще большим удивлением я узнал, что снимать он, по его словам, будет только это и больше ничего, и что он хочет встретиться.

Краснопольский приехал в редакцию Агентства журналистских расследований, хотя он достаточно пожилой уже человек, с трудом поднимался по лестнице. Мы с ним сидели, разговаривали. Он стал задавать разные уточняющие вопросы. И я ему сказал: «Вы знаете, поскольку я сейчас работаю над книгой, там я больше прописываю мотивировки, размышления, философию того времени. Давайте я вам буду по мере готовности высылать рукописи, еще до их публикации».

Надо сказать, что это были уже кризисные времена, а любой исторический фильм – дело дорогое, небыстрое, совсем не то, что какие-нибудь «Морские дьяволы», где всё наработано – бей, стреляй, штампуй. Похоже на производство одноразовых стаканчиков. И вещь вроде нужная – мужики-то пить не перестают, так что стаканчики всё время нужны новые. Так и населению требуются новые серии, люди уже наркоманами стали: как какой канал ни включишь – всё какой-то мент бежит и кричит: «Стой, стрелять буду!» Думаешь: кошмар какой, лучше бы сделали пару роботов-репликантов.

В стране огромные проблемы, разные – и эти огромные проблемы не переработаны художественным творчеством, которое вообще-то для того и существует, чтобы проблемы были отрефлексированы. А у нас всё снимается как будто во вневременьи. Не говорят ни про политику, ни про Путина, ни про Украину. Причем, не обязательно против, можно и за. Я не стою на либеральных позициях. Сейчас вот скандал допинговый – какой можно было бы классный сериал сделать, спортивный, человеческий. Можно про турецкие проблемы, про сирийские. Ничего этого сделано не будет.

В общем долго-долго мой сценарий в производство не запускался, но ходили слухи, что Эрнст дал карт-бланш Краснопольскому: ничего, мол, не будем запускать, а это запустим. Я к этим слухам относился скептически, тем более, что в свое-то время Первый канал отказался от «Бандитского Петербурга», и не понравился он, как будто бы именно Эрнсту, попал на НТВ – и так вышло, что НТВ именно в связи с «Бандитским Петербургом» рейтингами обогнало Первый канал (во всяком случае, такие мифы ходят). И вдруг мне позвонили – и я узнал о том, что запуск всё же будет.

- Вы в курсе того, что происходит на съемочной площадке в Белоруссии? Как-то контролируете процесс?

- Нет. Понимаете, в чем дело? Это не значит, что мне наплевать, и что мне все равно. Но чтобы контролировать, надо участвовать. А если участвовать, то надо через день быть на съемочной площадке, дружить с режиссером, как мы дружили с Бортко. Сейчас, во-первых, у меня не возможности присутствовать на съемках. Во-вторых, я не вижу в этом особой необходимости. Ты сделал, что мог – и отпустил. Попугай вылетел из клетки, полетит он в нужную сторону – хорошо, а может, ворона его заклюет, тоже бывает.

Это когда первая книга выходит или первый фильм по твоему сценарию, ждешь премьеры с невероятный трепетом. А когда это уже двенадцатый или тринадцатый сериал, к которому ты имеешь отношение, во-первых, это уже не то волнение, а, во-вторых, я не думаю, что этот приквел побьет рекорды первых двух частей «Бандитского Петербурга». То, что делалось тогда, оно в то время было новое не только для России. Это было начало всемирного сериального бума. Только мы, взлетая практически одновременно со всеми, свои возможности упустили. У нас всё выродилось в пластиковые стаканчики, а люди в той же Америке, начав с какого-нибудь «Клана Сопрано», потом пришли к «Во все тяжкие», к «Игре престолов». И понятно, почему так вышло, не будем об этом говорить. Это то же самое, что в спорте произошло: мир ушел вперед, а мы топтались-топтались на месте, ну и вот оно нас и настигло. Единственное, что я могу сказать, что, по крайней мере, за сценарную работу мне не стыдно. Как оно выйдет на экране, я не знаю. Буду рад, если все получится.

- Даже когда снимали «Бандитский Петербург», вам часто задавали вопросы из серии, как же так случилось, что вы превратили вора в героя? А сейчас этому герою посвящен целый сериал...

- Понимаете, Робин Гуд был бандитом, а Остап Бендер – мошенником. Более того, я вам скажу, что Дзержинский был кокаинистом. На эту тему я могу долго рассуждать.

- Но тем не менее, есть такая примитивная логика, которая в последнее времени все чаще звучит из уст разных «поборников нравственности».

- Ну вот на эту логику я могу дать простой и вежливый ответ: «Пошли вы куда подальше с такими вопросами, потому что они откровенно ханжеские и лицемерные». Народ до сих пор про Стеньку Разина поет, а он девушку восточную утопил. И наши люди, как выпьют, тоже начинают «за борт ее бросать в набежавшую волну». Это вопрос взгляда. Неуловимые мстители для кого-то герои, а для кого-то – банда с масонским знаком красной звезды на островерхих шлемах. Кино должно быть интересным. Интересно смотреть на человека в экстремальных условиях, когда у него судьба непростая. И наш герой – не просто вор. Вот когда выходит сериал «Фарца» – и фарцовщиков делают героями, а в центре оказывается само это явление, я против этого. Я тогда шутил: давайте сделаем еще сериал «Сутенеры» – тоже люди интересной профессии, со своими нюансами, много красивых девушек… Так вот этого делать нельзя. Когда вышел сериал «Бригада», я тоже все смеялся, почему этому сериалу Познер вручает «Тэффи», а «Бандитский Петербург» клянут за пропаганду бандитизма. Это в «Бригаде» показан бандит-победитель. А в «Бандитском Петербурге» рассказывалось о страдающих людях, которые сами себя сожгли, пошли по неправильной дороге в силу обстоятельств, в том числе, исторических, но то хорошее, что было в них, оно не позволяло им быть довольными и радоваться благам, которые они приобрели. В результате такая у них получилась неустроенная, жуткая судьба. В «Бандитском Петербурге» есть четкое противопоставление: есть Антибиотик – и он абсолютное зло, а есть Барон. Они оба – преступники, но они стоят на принципиально разных позициях, и поэтому они – враги. Антибиотик все делает, чтобы загрызть, уничтожить Барона, а Барон делает всё, чтобы не получилось по-антибиотиковски. Да, он вор, но он необычный вор. Он из приличной семьи, но всю семью уничтожили, обстоятельства и время, и он пошел по тому пути, по которому пошел. Об этом подробно и рассказывает приквел.

- То есть, это глубоко драматичная история конкретного человека, жившего в определенное время в определенной стране, так?

- Надеюсь, что это глубоко драматичная история, которая будет понята правильно, а не по принципу: что это вы идеализируете и романтизируете преступника? Жанр плутовского романа был всегда. Благородные разбойники встречались в литературе еще в античности, в Древнем Египте. Поэтому не стоит это обсуждать. А что такое сериал «Во все тяжкие»? Это история человека, который из обычного хорошего учителя превращается в чудовище, пытается вырваться, исправить то, что он натворил – и мы все равно ему сочувствуем, потому что что-то человеческое в нем остается. Человеческие метаморфозы – это всегда самое важное, самое главное и самое интересное. Скучнее всего – играть, писать и смотреть про правильного человека, который правильно живет, правильно питается, ведет здоровый образ жизни, неизвестно зачем.

- Не случайно же актеры в советские времена очень не любили играть партийных лидеров.

- Совершенно верно, потому что это самая скукотища.

...Судя по рассказу петербургской актрисы Натальи Кругловой, «скукотищи» в данном случае не предвидится. Режиссер Владимир Краснопольский предложил артистке роль первой возлюбленной героя. И хотя роль не слишком большая, это полноценный, неоднозначный, сложный персонаж, вполне достойный особого разговора.

Фото: Из личного архива Натальи Кругловой

- Они встретились в войну, в партизанском отряде, – рассказала актриса, – а спустя много лет, моя героиня, работая врачом в лагере, где сидел герой, написала ему несуществующий диагноз, и тем самым его спасла.

«Вот, вроде бы, историю можно в трех словах изложить, – продолжает Наталья, – но для актрисы тут огромный материал, масса вопросов, на которые надо искать ответ. Например, вопрос, как что заставило эту идеально честную, умную, красивую женщину пойти на преступление, почти не раздумывая».

Актриса считает, что чувство, которое её героиня испытывает к Барону, – не просто женская чувственность, в определенный момент захлестывающее её, отключающее и логику здравого смысла, и ощущение опасности. «Это такое чувство, которое испытывают к близким родственникам, может быть даже к детям. Это очень глубокое, чистое, искреннее чувство, ради которого иногда можно пожертвовать и жизнью».

Режиссера Владимира Краснопольского Наталья, по ее признанию, поначалу очень боялась. Все же, как ни крути, – легенда. Но, приехав в Минск на съемки и познакомившись, сразу успокоилась. По словам актрисы, Краснопольский — из тех режиссеров, который точно знает, что ему надо, ставит четкие задачи: «Всё у него очень понятно, просто и по делу, да и глаз горит. Словом — мужик, который берет на себя ответственность за всё и четко знает, чего он хочет. В сегодняшнем кино с таким редко встречаешься».

«А не сложно ли играть героиню 60-х годов? Чем женщины тех лет отличаются от сегодняшних?» – спросила я Наталью. «Я думаю — неподдельной чистотой и наивностью. А искать мне что-то в себе почти не понадобилось. 60-е — это же не кринолины-эполеты, это — юность моей мамы. Надели на меня прямое платьице, жакет, прическу сделали, как у Майи Кристалинской — и сразу пришли правильные запахи и звуки, нужные эмоции и чувства».

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»