Эдуард Кочергин: "Написать о тех детях было моим долгом"

06 июля 2016, 21:22

Версия для печати

Tweet

 В студии Фонтанки.ОФИС Александр Малич и Жанна Зарецкая беседуют с народным художником России, более полувека занимающим пост главного художника Большого драматического театра, педагогом, писателем Эдуардом Кочергиным. В этом сезоне в БДТ вышел спектакль «Крещенные крестами» по одноименной автобиографической повести Кочергина, посвященной детству ребенка «врагов народа», которое прошло в детприемниках-распределителях НКВД и в бегах из Сибири на «северную родину», в Ленинград.

Александр Малич: – Давайте начнем с Вологодского фестиваля, где вы только что были со спектаклем «Крещенные крестами».

Жанна Зарецкая: – Эдуард Степанович приехал к нам буквально с поезда, за что ему отдельное спасибо.

- Это спектакль по моей книжке «Крещенные крестами». В БДТ он идет на малой сцене с залом на 100 человек максимум. А в Вологде зал – на 450 человек, да еще по стенам люди стояли. И ребята наши — пять молодых артистов БДТ — молодцы, зал взяли! Не сразу, постепенно. Сначала они пристреливались, и зритель не очень понимал, про что речь. Но где-то с эпизодов детприёмника зрители стали очень внимательно слушать текст, а артисты, уже освоившись, начали с каждой сценой набирать качество своего ремесла. И постепенно зал им покорился.

А.М. – Режиссер этого спектакля — авторитетный режиссер и педагог Вениамин Михайлович Фильштинский, а Эдуард Степнович, конечно же, выступает в этом спектакле художником-постановщиком. Но, видимо, вы с Вениамином Михайловичем разделили роль режиссера, не могли же вы никак не вмешаться в постановку.

- Вениамин Михайлович — гениальный педагог, он потрясающе всё с артистами сделал, а я помог только в чисто постановочных делах.

А.М. – То есть, вы ни разу не сказали: «Вениамин Михайлович, честно говоря, я себе представлял это совершенно иначе».

- Нет, тут всё было абсолютно паритетно. Мы с Вениамином Михайловичем уже работали вместе раньше — в ТЮЗе делали спектакль «Жила-была девочка» в 1972 году. Спектакль получился прекрасный. Так что для меня этот режиссер — человек свой, родной.

Ж.З. – Тем не менее, Эдуард Степанович, вы же рассказывали актерам какие-то детали из своего детства...

- Нехорошего детства...

Ж.З. – Еще какого нехорошего. Тут, думаю, стоит сказать несколько слов про смысл названия: в форме крестов тюрьма выстроена не только в Санкт-Петербурге, это была стандартная практика. А детприемники-распределители НКВД, где провел детство Эдуард Степанович, ребенок «врага народа» и «шпионки», часто размещались в бывших пересылочных тюрьмах. Эдуард Степанович, насколько трудно вам было взяться за эту книгу? И почему вам показалось, что это необходимо?

- Сейчас, когда спектакль вышел и на него не попасть, а книжка пережила три тиража, и я только что подписал договор на четвертый, – я понял, что это действительно было нужно. И еще: для меня очень важно, с каким интересом смотрят спектакль молодые люди. Для них это история российского государства.

Ж.З. – Которой они не знают?

- Которой они не знают напрочь. А знать об этом надо. У нас, как ни странно, еще и о послевоенном времени очень мало написано. Никто не знает или не хочет знать, что была лютая послевоенная голодуха. Что после войны и в результате войны и сталинских репрессий на улицу оказались выброшены сотни тысяч детей. Может, больше. Статистика нет — наверное, она была, но не для нас. Эта книжка — не про меня лично, я её писал свободно относительно своей биографии. Эта книжка о ребятах, которые пережили это время вместе со мной. О сиротах, детях «врагов народа», выброшенных на улицу, душевно раненых войной. Написать о них было моим долгом перед ними.

Ж.З. – Когда вы на моих глазах подписывали одну из книг «Крещенные крестами», вы написали, что эта книга – о выживании в нечеловеческих условиях. Мы же понимаем, сколько таких ребят не выжило. А что, как вам кажется, помогло выжить лично вам?

- Ну, наверное, то, что я хотел вернуться к матери. Это желание было очень сильным. И потом, я был крещен матерью в католичество, а, когда она была арестована, мои тётки по отцу, старообрядки, крестили меня второй раз. То есть, у меня было два ангела-хранителя. Думаю, они мне помогали.

Ж.З. – А вы помните момент, когда впервые взяли в руки кусок проволоки и поняли, что из нее можно выгибать профили вождей?

- Конечно. Эта проволока тогда валялась везде. Может, не прямо в детприемнике, но нас водили в баню, еще куда-то. У нас в России, как ни странно, на земле можно много чего найти. Вот в Голландии или в Германии — попробуй, найди что-нибудь, там всё чисто. У нас был случай, что в Голландии у одной художницы замечательной порвался ремешок — и вот мы искали проволоку, чтобы прикрутить, и не нашли.

А.М. – Эдуард Степанович, а почему именно вы поехали в Вологду со спектаклем?

- Вообще я на гастроли стараюсь не ездить, не очень люблю. Но в этот раз поехал. Во-первых, потому что я люблю Вологду. В той истории, которая рассказывается в спектакле, Вологодский детприемник НКВД не фигурирует, но я там и там побывал, в 1949 году.

Ж.З. – По пути Ленинград, к маме?

- Да, в книжке есть этот эпизод. Там начальником был карлик, которого знал весь город. Кстати, у меня в там, в Филармонии была встреча с читателями, и среди них оказалась старушка, которая помнит этого лилипута, начальника вологодского детприемника. А вторя причина, по которой я в Вологду поехал, – меня интересовало, может ли этот спектакль вытянуть такое количество зрителей. И декорации надо было приспособить под большую сцену: кое-что осветить иначе, и поставить по другому. Всё получилось очень качественно: у нас в театре очень хорошая постановочная часть.

А.М. – И еще один вопрос я хотел задать про «Крещенных крестами». Кажется, что сегодняшнему молодому артисту даже русского офицера начала века играть очень тяжело — у него как будто бы даже генно нет того, что еще оставалось в советских актерах 60-70-х годов. А как у них получается играть ваш материал? Я так понимаю, что артисты, которые заняты в спектакле, – мои ровесники. Мне чуть больше тридцати.

Ж.З. – Есть даже артисты значительно младше.

А.М. – Наверняка. Ну вот я, например, знаю от бабушки про блокаду, но всё равно для меня это такое черно-белое кино, то, о чём мне кто-то рассказал, а не то, что я могу потрогать или о чем могу со сцены кому-то рассказать. Как вы с артистами работали? Они ведь даже не представляли о чем идет речь поначалу.

- Поначалу — конечно. Но, во-первых, режиссер — мой ровесник, и он с ними отлично разработал материал. А во-вторых, я с ними встречался во время репетиций, многое прояснял и какие-то вещи даже показывал — чисто воровские, извините. Про слова, про язык был разговор. В тексте, например, присутствует воровская феня – хотя она отсеяна, отфильтрована. Но в фене есть замечательные слова, образно очень точные. Они могут быть сразу не понятны, но в контексте всё становится ясно. Ну, например, глагол «чушить»: «что ты меня чушишь?» – значит, опускаешь до свиньи. Замечательно!

Ж.З. – Можно догадаться – мы же знаем слово «чушка».

- Да, совершенно верно. А у ребят очень хорошая хватка, они информацию впитывают, как губка. Это очень ценное профессиональное качество, которое есть у всей актерской команды «Крестов». И они держат это ощущение времени и точность исполнения всех коллизий. Дай бог, чтобы и дальше не потеряли. Важно, что они, актеры, владеют импровизацией — и умеют воспроизводить те моменты, которые были найдены во время импровизаций на репетициях: эти моменты уже закреплены, но остаются живыми. Зрители артистам верят. И еще ход найден очень хороший: все пять человек играют героя. Есть Степаныч, Карина Разумовская, но все остальные тоже играют меня. И при этом все играют еще и всех других героев. И ритм найдет очень точный. В результате, хотя актеры и произносят текст книги, получился не литературный спектакль, а полноценный драматический.

А.М. – А кто зритель этого спектакля? Кто приходит в БДТ на «Крещенных крестами»?

- Самые разные люди. У нас в антракте книги продают, а я их по просьбе зрителей подписываю — и вижу среди публики и моих ровесников, лет, может, на 6-8 помладше, и 18-летних. И молодежь тоже очень тонко всё воспринимает: они так же плачут в каких-то эпизодах.

Ж.З. – Я видела в зале рыдающих миллионеров.

- Мне лично приятно, что смотрят молодые, и им это нравится. Даже дочка Андрея Могучего...

Ж.З. – ...которой четырнадцать лет.

- Она рассказала в классе про этот спектакль, и весь класс захотел пойти.

А.М. – Ну, дочка Андрея Могучего, видимо, образно может рассказать.

Ж.З. – А еще мне кажется важным, что текст написан как баллада. Когда «Крещенных крестами» посмотрела сценарист, вдова Алексея Юрьевича Германа, главный редактор «Ленфильма» Светлана Кармалита, она воскликнула: «Ну где же найти человека, который мог бы написать сценарий для фильма по этой книге в таком же стиле — не чернуху, не грязь выволочь на экран, хотя понятно, что грязи в той жизни, которая описана, было предостаточно, а сохранить ту литературную форму, которую нашел Эдик». Там ведь с чего всё начинается? С того, что где-то в Большом доме живут дядьки и тетьки шпионы. Так видит реальность ребенок, герой книги. И он хочет попасть в этот большой дом, который, наверное, воспринимается им, как нечто вроде сказочного терема, – а его туда не пускают. Сказочно-балладная форма, которую нашел Эдуард Степанович, как бы сдабривает ту кошмарную реальность, о которой книга написана. Выходит страшная сказка.

А.М. – Тут я как грамотный ведущий ведущий должен сказать: друзья, кто еще не был на спектакле «Крещенные крестами», непременно должен на него отправиться. Не скажу, что билеты на него достать легко, но, озаботившись этим заранее, вы можете себе это устроить. Мне кажется, это важный этап, который обязательно нужно пройти каждому, потому что, в конечном итоге, это очень много дает.

Ж.З. – А я хотела спросить вот о чем. В спектакле есть эпизод, где Карина Разумовская, та самая, которая Степаныч, достает из кармана скрутку проволоки и на глазах у зрителя выгибает профиль Сталина. Это вы ее научили?

- Нет, она сама. И когда её спросили: «Как вам удалось это сделать?», – она ответила: «А я не художница, я не боялась». В Вологде ей просто овацию устроили.

Ж.З. – У вас ведь тоже, как и у героя Карины, было, наверное, две скрутки проволоки — в правом кармане для Сталина, в левом — для Ленина. Кого чаще просили скручивать?

- Сталина. Ленина — очень редко.

А.М. – Почему?

- Это же после войны было. Сталин был очень высоко поднят в народном сознании — как вождь-победитель. Факт победы затмил все его преступления, даже у некоторых понимающих людей.

Ж.З. – В процессе спектакля ребята Ленина называют «лыска». Это откуда?

- Это тоже феня. Так Ленина называли на воровском наречии.

Ж.З. – А Ленина всё-таки просил кто просил выгнуть?

- Как ни странно, в колонии. Когда я в Эстонии попал в колонию, сидельцы попросили выгнуть «лыску».

Ж.З. – Как складывался путь художника? Сначала были профили из проволоки?

- Нет, сначала были карты игральные. Я в детприемнике увидел карты, в которые играли старшаки, и понял, что могу лучше нарисовать. Стал пробовать — и получилось. Потом всё лучше и лучше — и пахан из старшаков, который держал права над всеми воспитанниками, объявил меня цветушником (по фене карты — цветухи) и взял под защиту. И я стал рисовать карты регулярно.

Ж.З. – То есть, сначала были карты, потом профили, а потом — татуировки? Это сколько вам лет было — четырнадцать?

- Нет, колотуха пораньше началась. В двенадцать лет ей учиться начал. Пришлось ворам Сталина колоть на грудях. Знаете почему, да? Когда их брали и хотели побить, они распахивали рубаху — и ударить по Сталину уже никто не мог, потому что коллега мог донести.

А.М. – Так вы стали незаменимым человеком, Эдуард Степанович.

- Я так спасался, потому что я далеко не был крепышом — у меня чахотка в то время была. Ну а когда оказался в Питере, была сначала СХШ, потом Академия художеств, потом Театральный институт.

Ж.З. – Где вы сейчас заведуете одной из кафедр постановочного факультета?

- Нет, я ничем не заведую. Я не люблю ничем заведовать. И вообще начальников не люблю.

Ж.З. – А студенты-то сейчас как — достойные?

- Есть отличные студенты. В этом году показ у моего курса был такой сильный, что принято решение сделать выставку на Невском проспекте, во Дворце искусств. Это третий курс.

Ж.З. – Вы всю жизнь проработали театральным художником. Сделали более тридцати спектаклей с Товстоноговым. Чего, на ваш взгляд, не хватает современным художникам?

- Образования.

Ж.З. – Компьютеры мешают?

- Да, конечно. Сейчас всю информацию ищут в интернете, любые картинки можно распечатать — и рисовать не надо. Это конец профессии. Культура театральных художников падает сильно. Например, мало кто из художников, даже московского пошиба, знает, что кокошники носили крестьянки. Купчихи не носили. И когда я об этом говорю, мне отвечают: «А это концепция». Потом еще про костюм, если вам интересно.

А.М. – Да, конечно.

- Слово «кокошник» произошло от славянского слова «кокош», курица, и шире — птица. А птица в языческом сознании, куда корнями уходят народные традиции, практически синоним неба. Крестьянка носила на себе знак неба. Жемчуг, которыми кокошник расшит — звёзды на небе, свисающие с него жемчужины и серьги в ушах — дождь, который как бы льется на сарафан, а на нём изображены знаки пашни и хлеба. Сразу колоссальный образ рождается. Но сейчас это всё забыто. А художник это знать обязан, театральный художник — особенно.

А.М. – Честно говоря, то, что вы сейчас рассказали, – это уже спектакль.

Ж.З. – То есть, женщина начинала свое колдовство, способствующее богатому урожаю, только тем фактом, что она нарядилась в свою обычную одежду.

- Да-да. И пуговицы на сарафане — тоже значимы. Там внутри был сухой горох, который слегка звенел. Эти пуговицы-бубенцы – тоже символ дождя, но уже упавшего на землю. Вообще, колокол и бубен — это дохристианские атрибуты вызывания дождя.

А.М. – У нас времени осталось на последний вопрос.

Ж.З. – Может быть, Эдуард Степанович, вы расскажете о следующей постановке на сцене БДТ, которая тоже будет создаваться по вашей книге.

- Да, и это очень сложная история. Этим ребятам тяжело будет делать второй спектакль.

Ж.З. – То есть, это будет спектакль-продолжение «Крещенных крестами»? Потому что в нынешнем варианте представлена только половина книги.

- Ну как продолжение? Это будет другая история. Спектакль «Крещенные крестами» – это побег, путешествие – «Одиссея» пацана. А там — взросление: пацан стал взрослым и стал въедаться в людей, исследовать их – кто они такие, запоминать. И прием должен быть другой.

А.М. – Спасибо большое, Эдуард Степанович. А вас, дорогие зрители, я приглашаю в БДТ и в книжный магазин, если вы там еще почему-то не были.

- Лучше на Мойку, 32. Там магазин издательства «Вита Нова», которое выпускает мои книги, и цены там ощутимо дешевле.

Александр Малич, Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»