Наталья Круглова: «Герои Шукшина — как дети, в них грязи нет»

06 июня 2016, 15:39

Версия для печати

Tweet

7 и 8 июня в Театре на Васильевском будет показан премьерный спектакль «Охота жить» по рассказам Василия Шукшина. Шукшина сегодня ставят немного — кроме шумно успешного, увенчанного гран-при «Золотой маски» спектакля Театра Наций «Рассказы Шукшина», построенного на феноменальном лицедействе Чулпан Хаматовой и Евгения Миронова, ничего и не припомнить. «Фонтанка» побеседовала с участницей петербургского премьерного спектакля, актрисой Натальей Кругловой о том, почему Шукшин сегодня — необходимый автор.

- Шукшина в Петербурге давно не ставили. Премьера Театра на Васильевском – чуть ли не единственный спектакль по текстам Шукшина в городской афише. После нескольких месяцев работы над этим текстом и уже сыгранных двух премьерных спектаклей как вам кажется, попадает ли Шукшин в наше время, в его нерв, в его проблемы? Как искались точки соприкосновения шукшинской эпохи и современности?

- Режиссер Роман Смирнов, который нашей труппе хорошо знаком, поскольку поставил в Театре на Васильевском несколько спектаклей – в том числе, и «Татуированную розу» по пьесе Теннесси Уильямса, в которой я играла десять лет, – предложил неожиданный репетиционный ход с самого начала. Обычно в театрах как бывает? Вывешивают приказ с распределением ролей, где напротив имен актеров значатся имена героев. А тут режиссер просто вызвал на первую репетицию сорок человек. Причем, в этом списке были и только начинающие профессиональный путь актеры – как Женя Рябова, которая буквально полгода назад в театр пришла, – и наши звезды. Это было лето прошлого года. Мы все собрались в репзале, и Рома сказал: «Ребята, я не знаю, что из этого получится. У меня замысел такой». То есть он на первой же репетиции рассказал, что он хочет видеть в финале в качестве результата. Никакой инсценировки изначально не было. Рома просто попросил нас перечитать рассказы Шукшина, и чтобы каждый нашел тот из них, который хотел бы сыграть. «Если вы не видите рассказа «под себя», – уточнил режиссер, – найдите персонажа, который вас заинтересует, пусть даже эпизодического». Ну, например, Нюрка, была на свадьбе, или Глашка, приходила в гости, про нее говорят. А потом мы уже вместе найдем похожих, родственных этой Нюрке или этой Глашке героинь, додумаем, достроим, досочиним роль, опираясь на тексты Шукшина. То есть, режиссер поставил довольно чёткую задачу, понятную: наш спектакль – это картина жизни одной деревни, в ней все герои живут. И вот дочка героя рассказа «Сапожки» натянула их и выбежала во двор, забежала в другую избу – а там герои рассказа «Микроскоп» ссорятся, а тут уже всех позвали в клуб, где девушки из городского «Дома моделей» приехали показывать моду – и разворачивается сюжет рассказа «Внутренне содержание» и так далее.

Наталья Круглова в сцене из спектакля "Охота жить" по рассказам Василия Шукшина

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

- Режиссер решил погрузить артистов в Шукшина, стимулировать их прочитать как можно больше текстов – но не просто прочитать, а примеряя на себя? Все ли актеры восприняли такую задачу с энтузиазмом?

- Нет, были те, которые отказались работать и ушли. И Рома никого не уговаривал. Хотите учить готовые тексты из готовых пьес, пожалуйста, идите и работайте с другими режиссерами. Я тоже поначалу отнеслась к такой задаче скептически, но все же решила попробовать. Свою героиню я нашла не сразу, а точнее, нашла даже не я. Хотя образы Шукшина меня трогали, задевали за живое, и задевали сильно, себя я в этих Клавках, Лушках, Нюрках не видела. И даже стала уже отчаиваться. Но тут, как обычно у меня в моей профессиональной жизни случается, на помощь мне пришла подруга, актриса нашего театра Наташа Лыжина. В какой-то момент она мне позвонила и сказала: «Ты еще не читала рассказ «Внутреннее содержание»? Читай срочно!»

- То есть, вы – одна из тех девушек, которые приехали из города в деревню демонстрировать моды в местном клубе?

- Ну, там режиссер многое переделал, и мы с Ульяной Чекменевой оказались такими городскими девками-переростками из Ленконцерта, которые приехали в деревню с выступлением. Рома говорит: «Нужен номер». Ульяна придумала, что мы будем петь песню 70-х годов «Рыжик», про грибок. Я решила, что буду подыгрывать ей на аккордеоне, поскольку у меня три класса музыкальной школы закончено. Но оказалось, что я напрочь забыла, как играть на этом инструменте. В итоге мы придумали, что нас на самом деле было три подружки, а ту, которая на аккордеоне играет, мы дома забыли, и справляемся своими силами – что-то я там такое элементарное на аккордеоне наигрываю, какое-то ум-ца-ца. А дальше представление заканчивается, и к нам в гости приходят деревенские ребята, которых играют Тадас Шимилев и Володя Бирюков. Надо сказать, что рассказ у нас получился очень хорошо, актерски мы его сочинили и сыграли – на нюансах, на непонимании, на удивлении. История там замечательная. За душу берет. А дальше в спектакле столько всего наверчено! У нас даже Гагарин в деревню приезжает.

Сцена из спектакля "Охота жить", режиссер Роман Смирнов

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

- Получилось-то в результате что? Анекдоты про русскую деревню?

- Нет, получилось гораздо глубже, содержательнее. Я вообще-то не люблю, когда зрителя подключают к действию, но у нас в спектакле есть такая сцена свадьбы, где мы с Ульяной вытаскиваем мужчин из зала танцевать. И вот когда столы стоят близко к зрителям, на них – настоящие соленые огурцы и квашенная капуста, и есть еще такой фокус, что мы зрителям наливаем настоящую водку, то получается такой немножко квартирник. А Рома этой формой владеет, он даже спектакль когда-то ставил «Квартирник» в Театре на Литейном. И люди включаются, пляшут, поют, радуются. То есть, получается деревня как микрокосмос, как целый мир, как образ России того времени.

С Ульяной Чекменевой в сцене из спектакля "Охота жить" по рассказам Василия Шукшина

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

- Но понятно же, что играть спектакль только про прошлое, невозможно. Какую бы историческую драму в театре ни взялись ставить, люди должны узнавать в героях себя, иначе спектакль обречен на провал. Ну, например, если сегодня берутся ставить спектакли о войне – а их действительно сейчас появляется очень много, – то люди восринимают историю не о той далекой Великой Отечественной войне, а о войне, которая идет очень близко от нас сегодня, сейчас, в этот момент. А в той, далекой шукшинской деревне что показалось близким вам, современной успешной городской женщине?

- Вот вы говорите: успешной, городской… А у меня детство-то прошло в деревне Коммунар Гатчинского района. Я там закончила Лукашевскую среднюю школу. Так что я – деревенская девчонка. Поэтому когда мне задают вопрос: «Ой, а что для вас деревня?» А для меня это не то, что я видела по телевизору, не экзотика, не что-то далекое – я всё детство ездила на картошку, и помню, как в семье была очередь, кто сегодня на лопате. И выпивания деревенские я тоже помню.

- У вас большая семья? Сколько в семье детей?

- Ребенок я единственный, но у отца было три родных сестры, и у мамы две, и у всех у них были дети, так что семья была большая очень. И все жили в огромном деревянном доме. Один завязал тюрбан на голову – и пошел копать картошку, второй варит обед, третий моет пол. И весь огород нужно было выкопать за два дня, потому что на третий день уже трактор заказан, а тракторист Федька расписан на две недели вперед.

- То есть, вы в театральный институт поехали поступать из деревни? Вы – такая Фрося Бурлакова?

- Ну конечно. Я из деревни поехала в Москву, в ГИТИС поступать.

- Как вам такая идея в голову пришла? Почему именно актрисой стать решили? У вас были какие-то актеры-кумиры?

- Был кумир – Николай Караченцов: я все фильмы с ним по многу раз смотрела, собирала все открытки. Потом стала читать журнал «Советский экран» – и вот так постепенно созрела мечта покорить Москву. Я помню, как мне было 15 лет, и мы с мамой поехали в город, в БКЗ «Октябрьский» на концерт памяти Андрея Миронова. И там пел Караченцов, и я с ним фотографировалась. Для меня это был космос.

- Что произошло в Москве? Не поступили?

- Почти поступила в Щепкинское училище при Малом театре. Мне даже уже дали общежитие на Тверской улице. А потом вдруг в окончательном списке принятых оказалась 21 фамилия вместо 23-х. И я со слезами на глазах помчалась обратно в Ленинград, на Моховую, в наш театральный институт – на второй тур к педагогу Вениамину Фильштинскому. Но поступила в итоге в Университет профсоюзов на курс профессора Зиновия Корогодского, всем хорошо известного.

- Если возвращаться к Шукшину, получается, эти герои вам должны быть хорошо знакомы и понятны?

- Они практически родные. Потому что мои родственники до сих пор живут в поселке Коммунар – и мама с папой, и друзья детства.

Фото: Из личного архива Натальи Кругловой

- Что в этих шукшинских людях вам лично дорого? Что кажется важным, значительным, тем, о чем необходимо рассказать сегодняшним горожанам?

- Думаю, тут правильно вспомнить те слова, которые сегодня как-то потерялись: прежде всего, совестливость. Вот недавно Елена Ямпольская в своей речи перед президентом говорила о том, что талантливые люди очень легкомысленно, поэтически относятся к материальным благам. А если ты выходишь на берег моря, и у тебя не замирает, не щемит сердце от этой красоты, то тебе ничего не остается, как только мериться размером яхт. Мне кажется, Ямпольская нашла очень точный образ. Когда какой-то пласт переживаний, связанный с этим самым замиранием сердца, точно ластиком стерли, тогда и начинается жадность, стяжательство, коррупция. В героях Шукшина нет этой грязи, они, как дети, искренние, небалованные. Вот это в них особенно ценно. И об этом надо говорить. Вот я на выходных была в Вырице – заехала к подруге, дочери священника, у которой семеро детей. И она рассказала, что у них на всю Вырицу одна школа и одна машина скорой помощи. То есть, если кто-то серьезно заболел – пиши пропало. А Вырица-то – в часе езды от Петербурга. И это – пропасть. Я не понимаю, как это возможно. Это не укладывается в голове.

- Как вы вообще оцениваете Петербург – его людей, его возможности, ну вот хоть относительно Москвы?

- Мне кажется, что наш город все-таки сохранил некие традиции, связанные с честью и достоинством. Люди объединяются против недопустимых вещей. Это ведь город, люди выступили против строительства башни на Охте – и добились своего. Это ведь город, петербуржцы сейчас выступают против моста Ахмата Кадырова, пишут письма. Я сегодня возила мужа на прямой эфир, на радио «Эхо Петербурга». Естественно, основная тема – мост Кадырова. И ведь совершенно очевидно, что, если бы эта идея не было привнесена сверху, не было бы разлада, брожения, очередных нервов. И мне хочется спросить у представителей власти: господа, зачем вы это делаете? То ли это момент такого тестирования: а давайте посмотрим, как люди будут реагировать? Мне кажется, это нужно даже не верхнему эшелону власти, а той прослойке функционеров, которые хотят выслужиться перед Москвой. А наша власть, городская, оказывается в ситуации, что не выполнить не может, поскольку распоряжение пришло сверху, а выполнить – значит спровоцировать очередной скандал. У нас в городе нет улицы Хармса, Бродского, Довлатова – людей, который прославили наш город в мире, а вот мост Кадырова нам, конечно, необходим. Впрочем, возможно это такие политтехнологии? Все же смотрели фильм «Хвост виляет собакой». Может быть, пока все обсуждают «ахматовский мост», там наверху проводят какой-нибудь очередной странный закон?

- Кстати, закон о том, что работодатель может уволить руководителя бюджетного учреждения культуры в одночасье и без объяснения причин был проведен так, что никто этого не заметил. Мне руководители театров рассказывали, что не могут вспомнить, как и когда этот закон появился.

- Вот-вот, точно «Хвост виляет собакой» – гениальный фильм с Робертом Де Ниро: «Нужна война! Срочно нужна война!» А нам срочно понадобился мост Кадырова. Вот только зачем? Кому нужен этот скандал? Руководство города же всё прекрасно понимает. Они же все не из шукшинской деревни вчера приехали.

- Ну, слава богу, и народ у нас потихоньку становится социально-ответственным и все активнее отстаивает свой выбор. Если говорить о Шукшине, очевидно, само сознание, что в общественной жизни человек может что-то выбирать, обитателям шукшинской деревни было абсолютно чуждо. Там речь шла исключительно о нравственном выборе. Сегодня ситуация, к счастью, изменилась.

- Да, безусловно, социальная активность есть. Но меня тут тревожит, что она становится модной. Вот – да простят меня истинные благотворители – модно стало ныне учреждать разные фонды и пиариться за счет благотворительности. Мне муж все время говорит: «Наташа, хочешь помочь, положи деньги в конверт – и помоги конкретной девочке или мальчику». И я так и делаю. Но и тут случаются ситуации, которых просто не может быть в XXI веке. Вот недавно у нас не получилось спасти одного ребенка наших знакомых с тяжелым заболеванием. Вы не поверите, но врачи не смогли оказать ему бесплатную помощь, потому что он был гражданином Украины. И ряд фондов, в которые мы обращались – в частности, «Русфонд», – не смогли помочь ребенку из-за его украинского гражданства. А ребенок с гражданством Украины не мог выехать на Украину, потому что он лежал с маской в палате после химиотерапии – и ему нельзя было выходить из больницы. У меня в голове не укладывается, как такое возможно.

С сыном Дмитрием и дочерью Елизаветой

Фото: Из личного архива Натальи Кругловой

- И вы считаете, что в нашей стране все-таки можно что-то изменить? Моя покойная бабушка, как раз с деревенскими корнями, иногда приговаривала, когда слишком много дел наваливалось: «Ой, не знаю, за что браться». Вы знаете, за что можно взяться в нашей стране, чтобы хоть что-то изменить?

- Я знаю, что нельзя объять необъятное. Надо помогать конкретными делами конкретным людям. Вот недавно мы помогли однокласснику сына – был тяжелый диагноз, борьба. И тихо, без криков и флагов Фонд Дмитрия Маликова собрал два с половиной миллиона. Сейчас на сайте написано: «Помощь оказана. Всем спасибо». Вот так, я считаю, надо работать.

- То есть, как сказано у другого знаменитого русского деревенского писателя, Федора Абрамова: «Навести порядок по всей стране, нам отсюда, из Пекашино, не под силу, но сделать так, чтобы в Пекашине жизнь к лучшем изменилась, наша обязанность».

- Да, для начала приведите в порядок свой дом, и тогда, может быть, что-то в окружающей нас реальности немного изменится к лучшему. Хорошо сказал мой муж на радио «Эхо Петербурга», когда разговор зашел о сыне замглавы Лукойла, который устроил опасные для жизни окружающих гонки по Москве. Ведущая спросила, может ли отец такого ребенка занимать столь высокий пост, – и мой муж ответил: «А я бы такого человека не взял к себе на работу. Если он не смог навести порядок у себя в семье, как он может управлять крупной организацией?» А если у тебя в душе порядок, если ты честен перед собой, в своей голове не перепутал понятия «нравственно» и «безнравственно», и этому ты учишь своих детей, тогда у нас потихоньку начнет наступать порядок. Не могут в наши дни в цивилизованной стране умирать дети, потому что у них в момент заболевания не оказалось российского гражданства, не может быть одна скорая на огромный населенный пункт в Ленинрадской области – да и в любой другой области тоже. Эти проблемы можно решить, не ломая систему. Если хочешь что-то менять, начни с себя. Возвращаясь к нашему спектаклю, с которого мы начали: Шукшин эту истину очень хорошо понимал, поэтому, когда читаешь его рассказы, такое тепло разливается в душе. И напоследок я хочу сказать, что я очень рада за наш театр, потому что у нас – абсолютно здоровая атмосфера, у нас нет сплетен и склок. И поэтому, я думаю, получился у нас этот спектакль, на который я с удовольствием приглашаю всех петербуржцев и гостей города.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»