В прокате «Хичкок/Трюффо»: Ожившая история

31 марта 2016, 21:44

Версия для печати

Tweet

На первый взгляд «Хичкок/Трюффо» — сугубо синефильская документальная лента, интересная только профессионалам и тем, кто на кино безнадежно помешан. На деле — нечто куда большее и к просмотру строго рекомендуемое практически всем.

В 1962 году критик французского журнала Cahiers du Cinema и молодой режиссер Франсуа Трюффо взял интервью. Героем был Альфред Хичкок. Разговор получился долгий — в конечном итоге, 52 часа. Формат не журнальный, а для полноценной книги. Книга и вышла. И со временем стала библией киноманов, переиздавалась, переводилась на русский язык, зачитана всеми, кто хоть как-то интересуется кино, до дыр.

Книжка Трюффо и Хичкока — случай уникальный. Обычно формат «книга о кино» представляет собой вещь сугубо утилитарную: большинству читателей он нужен только как агрегатор непросмотренных фильмов. Чего бы такого скачать? Во, возьму с полки Лурселя (Лотту Айснер, Богдановича, Бордуэлла), полистаю, найду что-то на вечер. «Хичкок/Трюффо» ничего не рекомендует; это просто беседа двух великих авторов, американского и европейского, массового и элитарного, мастеровитого и умного. О сущности кино, о техниках и приемах. Что никак не мешает книжке быть бестселлером в буквальном смысле слова — отлично продаваться и не пылиться на полке десятилетями.

Термин «интервью» себя все-таки дискредитировал – «ваши творческие планы?», «как вам удается так хорошо выглядеть?» – и не подходит к тому, что получилось у Хикока и Трюффо. Это диалог — как «Парадокс об актере» Дидро или платоновские рассуждения. Помимо интеллектуальной весомости, подобные произведения обладают еще, что называется, большим драматическим потенциалом. Им не хватает только быть прочитанным вслух, чтобы окончательно стать пьесой или киносценарием («Государство» Платона в свое время ставил выдающийся театральный режиссер Анатолий Васильев). Документалист Кент Джонс в своем фильме этот последний шаг делает. Берет аудиозапись памятного разговора, и перед нами уже не обмен мнениями, не потоки информации и рефлексии, а хорошая, крепко сбитая театральная пьеса на двоих. Хоть на академических подмостках разыгрывай — с Табаковым, например, и Безруковым в главных ролях.

На этом Джонс мог бы и остановиться — более чем достаточно просто дать послушать, как квохчет в подбородок Хичкок, как он иронизирует, как по-британски обстоятелен, какой пылкий Трюффо, какой у него акцент. Но документалист идет еще дальше. К разговору двух мыслителей он добавляет комментарии наших современников. Комментаторы подобраны отлично: снимающий критик (пописывающий режиссер), да еще мастер диалогов с классиками Питер Богданович; балансирующий между массовым и элитарным, колористикой и гайдаевским гротеском автор «Отеля Гранд-Будапешт» Уэс Андерсон. Мастер саспенса, напряжения и страха Дэвид Финчер вовсе не нуждается в расшифровке — его с Хичкоком только моя собака еще не сравнивала.

Введение комментаторов ожидаемо придает документальной пьесе о двух режиссерах значимость и исторический объем. Не просто два голоса — два классика. Не обмен мнениями — спор о сущности кино; такой фундаментальный, что до сих пор каждый, так или иначе, выбирает позицию одного из участников беседы. Диалог Хичкока и Трюффо у Джонса становится отправной точкой новейшей истории кино. С него стоит вести отсчет спорам об «авторском» и «массовом» кинематографе, а также об отсутствии разницы между ними. Дискуссиям о роли критика, которые не утихают до сих пор. И о том, насколько кино — искусство, а насколько просто набор трюков.

Два формальных приема — озвучивание книги и живые комментарии к ней — позволяют Джонсу создать нечто сильно большее, чем возможность услышать и увидеть давно любимую книгу с «дополнительными материалами». Значок slash в книге — данность: один говорит с другим. В фильме он меняет значение: это уже не две фигуры, между которыми ведется диалог, а два архетипа. Кабинетный ученый и бойкий молодец-практик. Патриарх и пылкий юноша. Мастер и самоучка. Джонс идет на максимальное обобщение: Хичкок и Трюффо становятся не строчками в списке по истории кино, а героями, персонажами. Отлитые из бронзы фигуры оживают, превращаются в людей своего и нашего времени.

Высшая похвала документалисту — «он снял поп-фигуру как живого человека». За такой избитой словесной формулой кроется кропотливый труд, мастерство, азарт, целый набор сугубо личных качеств. Заставить героя жить перед камерой, сбить с него звездную пыль и лоск — задача сверхсложная, задача максимум. Сделать то же самое с архивным материалом, с персонами, которых давно уже нет в живых (Трюффо умер в 84-м, Хичкок четырьмя годами раньше) — дело вовсе невыполнимое. Хронику, хрустящие аудиозаписи мы воспринимаем не как живую реальность, а как пыльные страницы истории. Такова природа человеческого глаза и уха. Заставить зрителя хроники сопереживать, чувствовать, видеть не блеклые тени прошлого, а реальность, почти невозможно. Но Джонсу удается в архивный материал вдохнуть жизнь. Превратить хрестоматийный силуэт Хичкока и не менее канонический облик Трюффо в очертания реальных фигур. Как раз это делает киноманскую поделку «Хичкок/Трюффо» отличнейшим фильмом. Может, лучшей неигровой лентой за очень долгое время.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»