«Франкофония» Сокурова: Европейские ценности

25 февраля 2016, 13:48
Версия для печати Версия для печати

В воскресенье в кинотеатре «Аврора» премьерой «Франкофонии» завершится ретроспектива фильмов Александра Сокурова. А уже с 17 марта фильм начнет идти в прокате — и это тот случай, когда картину пропускать никак нельзя. Даже не потому, что Сокуров — самый значительный из ныне живущих русских режиссеров. Просто «Франкофония» – может, самое важное для сегодняшнего дня высказывание.

Сокуров снял кино про Лувр. Ясно-понятно, «Русский ковчег-2». Камера будет кататься по залам, за кадром режиссер будет рассуждать о духовности, а перед камерой будут разбегаться Наполеоны, Сартры и Вольтеры. Чего-то подобного ждали немногочисленные зрители (книга для всех и ни для кого — этот принцип Ницше германофил Сокуров усвоил твердо) и, похоже, сами, так сказать, заказчики – главный музей Европы. Получилось другое.

«Франкофонию» смотреть трудно даже по сокуровским меркам. Она далека от повествовательности «тетралогии о власти» ("Молох", "Телец", "Солнце" и "Фауст" ) и духовности «Ковчега». Ближе — к документальным лентам, серии «элегий». Не совсем фильм — скорее, аудиовизуальная инсталляция. Режиссер Сокуров сидит у себя дома и пытается созвониться с капитаном судна, перевозящего через океан сокровища европейской культуры. Связь теряется, интернет барахлит, корабль попадает в шторм. Между сеансами связи Сокуров не столько рассказывает, сколько пытается рассуждать о Лувре. Вернее, о том, что такое этот музей для европейской культуры, и почему он для каждого рожденного на этом континенте столько значит. К рассуждениям привлекает, в первую очередь, спасителей музея — его директора времен немецкой оккупации Жака Жожара и Вольфа Меттерниха, работавшего во Франции офицера вермахта. А еще — Наполеона, символ Французской республики – Марианну, Льва Толстого, Антона Чехова, хронику блокады Ленинграда. 

 На третьей минуте голос за кадром замечает: нет, кажется, фильм не получается. Действительно, не получается — в том смысле, что здесь нету стройного повествования, линейного действия, ответов на вопросы. Наконец, не получается гимн Лувру и вообще формат «кино про музей». Если что и получается — то задать вопрос: а стоит ли этот Париж мессы? Ради чего спасали Меттерних и Жожар сокровищницу европейской культурности? В чем они, пресловутые «европейские ценности», которые нам навязывают, да как-то все навязать толком не могут?

Как в любом хорошем эссе, здесь ответов нет. Связь теряется, волны вот-вот перевернут корабль, навьюченный искусством. Коробки с культурными ценностями топят суденышко, но капитан от них не избавляется. Культурные сокровища никого не могут спасти. Французская богиня только бубнит свое — либерте, эгалите, фратерните. Наполеон, носитель традиции правителя-суперзвезды, знай тычет в каждую картину: C'est moi! Это я!

И ничего нового нам гейропские ценности не говорят, ничем они не разговорчивее гоголевской Руси (которая «дай ответ»). Никого от катастроф «Джоконда» не спасает. «Брак в Кане Галилейской» Веронезе не предотвратила блокаду. Рафаэлева «Прекрасная садовница» не помешала Холокосту. Сокуров выступает со своеобразным ответом известной сентенции из нобелевской речи Бродского – «для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного во имя какой бы то ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего». Эстетика, по «Франкофонии», первична, но с этикой никакой связи не имеет. Искусство бессмысленно и никому не нужно. Но без него мы не были бы людьми. Оно не способно спасать жизни, но вполне может отпустить грехи: поэтому Сокуров здесь устраивает отдельный сеанс психотерапии для Меттерниха и Жожара. Одному за Лувр простили членство в НСДАП (а он, между тем, пытался спасти не только парижский музей, но и все ценности, оказавшиеся в зоне оккупации немецкими войсками — то есть и Петергоф, и Павловск, и Царское Село, и Новгород). Другому извинили (что бывало, кажется, нечасто) коллаборационизм и сотрудничество с оккупационными войсками. То, что они спасли искусство, подарило им спокойную жизнь после катастрофы.

«Франкофонии», конечно, повезло со временем выхода — осенью прошлого года еще жива была память о «Шарли Эбдо», теперь к ним добавились парижский театр«Батаклан», захваченный террористами в ноябре и новогодние погромы в Кёльне. Казалось бы, вовсе утерянная европейская идентичность вдруг стала очевидной и заметной. Оказывается, мы ценим возможность смеяться — и это европейская ценность, то, что нас объединяет. Мы не боимся выстрелов, мы способны объединяться — и это тоже ценность континента, единая для француза, немца, итальянца, поляка и русского. Мы способны давать приют тем, кто потерял кров, чей дом разрушен, чья страна терпит бедствие — и непотребное поведение некоторых их соотечественников нас не должно заставлять отказываться от своих ценностей. Сокуров бесстрашно — по меркам сегодняшнего дня — ставит рядом «русский мир» и Европу, уравнивает французскую и русскую катастрофу Второй Мировой, оккупацию и блокаду, Толстого с Чеховым и Наполеона. Контекст дня сегодняшнего придает отвлеченным рассуждениям о европейской культуре отчетливость и злободневность: это не про духовность, а про то, как выжить в этом чертовом мире, где все вверх дном. Как не отказаться от преимуществ цивилизованного человека, когда тебя к этому принуждают условия свинской жизни.

Ответа на вопрос, ради чего спасали Лувр, чем для нас является европейская культура, конечно, нет и быть не может. Но есть кое-что более важное: проговоренная вслух боль. Придавать мыслям и переживаниям — рефлексиям по поводу блокады, современных катастроф, истории культуры — вид визуальных образов в этом мире умеют единицы. Снимать философские эссе, снимать как писать — еще меньше. Может, суховатый artist Гринуэй. Однозначно, авантюрист Херцог. Сокуров — один из этих немногих. И это — отличный повод для гордости, что рядом с нами живет и ходит важный европейский мыслитель современности.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»

«Прокофьев, к счастью для этой музыки, после 1937-го года сам не писал свои партитуры»

Мировая премьера двух сочинений Сергея Прокофьева состоится 9 декабря на сцене Академической Капеллы. О том, где находились все это время ноты, кто их восстановил, и что это за музыка, «Фонтанка» узнала у дирижера Антона Лубченко — художественного руководителя Фестиваля имени Станислава Горковенко, в рамках которого пройдет концерт.

Статьи

>