«Джой»: Из кухонного рабства — на «Оскар»

20 января 2016, 17:32
Версия для печати Версия для печати

В четверг в прокат выходит «Джой» – снятая Дэвидом О. Расселлом биография Джой Мангано, изобретателя самовыжимающейся швабры. Когда фильм еще создавался, только ленивый не потешался — что, Джобсов с Цукербергами мало? Нужно еще житие домохозяйки? Так, глядишь, до триллера о трудной жизни изобретателя сушилки для посуды доберутся. Но нет. Анекдотично сюжет звучит только в таком кратком пересказе.

Что «Джой» – произведение вполне себе незаурядное, становится ясно еще до начала титров. Дэвид О. Расселл сразу идет по козырям — фильм открывается долгой сценой из черно-белой мыльной оперы, вычурной и водевильной. Повествование ведется не от лица великого изобретателя (феминистки, кажется, требуют суффикса — изобретателки? изобретательницы?) – историю Джой рассказывает ее любящая бабушка.

Джой Мангано живет вместе с мамашей – поклонницей сериалов (отсюда и подробная увертюра вначале), детишками, бывшим мужем, который мечтает стать певцом и у которого в очередной раз не задалась личная жизнь в крохотном домишке. Жизнь тяжела — то труба протечет, то телик барахлит, то яичница подгорит — так что ее неплохо было бы упростить. Чем Джой и занимается — благо, с детства она увлечена конструированием всяческих сложных механизмов. Начать решает со швабры, такой нелепой и неудобной. А ведь можно ее сконструировать так, чтобы сама отжималась и чтобы без вонючих тряпок, а с аккуратненькими такими веревочками на конце.

.Рассказывая незамысловатую историю, Расселл врубает на максимум всю доступную киномашинерию, чтобы превратитить ее в увлекательное шоу. Действие несется галопом, с какой-то запредельной для байопика скоростью; флэшбеки выпрыгивают из самых неожиданных углов; камера Лайнуса Сандгрена бегает по крохотному домишке, где живет друг у друга на голове семейство героини (и отлично создает эффект вавилонского столпотворения на тридцати трех квадратных метрах). Это не говоря уже о бесспорно удачных бенефисах Дженнифер Лоуренс, которой досталась главная роль, а теперь и номинация на «Оскар», и Роберта де Ниро, который играет отца героини. Причем Лоуренс местами удается даже переиграть де Ниро. Кто бы мог подумать, что из обаятельной девчушки вырастет настоящая звезда, а вот случилось. Впрочем, и тут надо отдать должное режиссеру, который не жалеет для актрисы крупных планов, постоянно напоминая, что это – ее, Джой, подлинная драма и ее, Джой, заслуженный триумф.

Но главное, что тут есть — среди прочих ценностей — ирония. Расселл вводит в сюжет эпизоды из любимых мамой главной героини мыльных опер, именно чтобы противопоставить их истеричному, с сумасшедшинкой действию фильма. Даже приемы и трюки — как то: дикий ритм или полуобморочное состояние безумной домохозяйки, которое играет Лоуренс — срабатывают на отстранение и спокойные ухмылки по отношению к рассказываемой истории. Но добивается он куда большего. Не ироничного повествования, нет. Он меняет саму суть жанра кинобиографии.

Нет неподходящих для кино сюжетов. При должном мастерстве и умении выстраивать шоу, можно что угодно превратить в блокбастер. Обо всем этом говорится обычно в связи с «Социальной сетью» или недавним «Джобсом». Но вот «Джой» это утверждение доказывает красноречивее всего. Биография Мангано — едва ли не первый бесспорно удавшийся феминистский фильм: всеми этими плясками, визионерскими трюками и бенефисами Расселл добился главного — психотерапевтического эффекта. Каждый, кто эту картину посмотрит, уверует в собственную небезнадежность. Обычно сухим, повествовательным языком рассказывается success story: если долго мучится, изобретешь швабру (варианты: фейсбук, макбук, пневматический разламыватель таблеток). В «Джой» утверждение звучит иначе (и да, честнее): если много страдать и биться, как рыба об лед — про тебя снимут классное кино. Ну да, дети – двоечники. Ну да, мужики пялятся с малоблагородными намерениями. Ну да, посуду не помыла. Всё это – ничего. Потому что у тебя всегда есть шанс стать персонажем байопика. Надо только очень захотеть.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»

Пять новых книг, герои которых живут в Петербурге. Кем и как населяют город молодые писатели?

За свои три века Петербург стал самым литературным городом России — действие каких книг тут только ни разворачивалось! «Страницей Гоголя ложится Невский, весь Летний сад — Онегина глава. О Блоке вспоминают Острова, а по Разъезжей бродит Достоевский», — написал Самуил Маршак. Одна беда: все это было давно. А кто рискует писать о Петербурге прямо сейчас — и что из этого получается? Собрали пять разных книг этого года, где город на Неве — полноправный участник сюжета.

Статьи

>