Комедия ошибок: Рэй Куни в Театре на Васильевском

23 декабря 2015, 05:46

Версия для печати

Tweet

В Театре на Васильевском поставили «Чисто семейное дело» – пьесу одного из самых успешных комедиографов планеты, англичанина Рэя Куни, который за свое мастерство был пожалован в офицеры Ордена Британской империи. Будучи сам актером, Куни, как немногие, понимает специфику комического на сцене. Но для российских режиссеров и артистов его спринтерские по ритму и невероятно изобретательные комедии положений – открытый океан, в котором каждый выплывает, как умеет. И это – отдельно смешно.

Пересказ сюжета любой комедии Рэя Куни занял бы, очевидно, втрое больше времени, чем её просмотр, потому что Куни умудряется нагромоздить немыслимое количество событий в каждой сцене, при этом не забывая прописывать каждому действующему лицу линию поведения и реплики, точно соответствующие его типажу. Но главная фишка состоит в том, что все герои всё делают одновременно, а цели преследуют – каждый свою, так что, если рассказать про каждого в отдельности, то выйдет, как минимум, повесть, а комический эффект исчезнет. Потому что он (эффект) базируется на том, что герои непрерывно в прямом и фигуральном смысле натыкаются друг на друга, оказываются в ненужном месте в ненужное время, а в нужном не оказываются, но при этом ни на секунду не останавливаются в своем стремлении к счастью, как они его понимают. И в итоге каждый это счастье находит, и предписанный законами жанра хэппи-энд наступает сразу у всех, потому что выясняется, что счастье у каждого свое и толкаться бессмысленно.

Конкретно в пьесе «Чисто семейное дело» все события происходят в больнице, в одной единственной комнате – ординаторской, соседствующей с ванной и перевязочной. Ординаторская существует, как известно, только для врачей, и по праву здесь могут находиться только два главных героя – два доктора, главный невролог Дэвид Мортимер и рядовой врач Хьюберт Бони. Но сюда заявляется и жена Мортимера Розмари, и пышная кастелянша, и медбрат Майк Конноли, он же режиссер корпоративной вечеринки, и уволившаяся 19 лет назад медсестра Джейн, и ее 18-летний сын Лесли, и полицейский, и мать доктора Бони, и главный врач больницы сэр Уильям Нельсон.

Сцена из спектакля "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

В пьесе Куни Дэвид Мортимер умен, хорош собой и вообще управляет здесь всеми, играя на слабостях каждого, включая и главного врача, которому достаточно вовремя налить. Для полного счастья Мортимеру недостает только рыцарского титула за особые заслуги перед отечеством, и именно сегодня он намерен его получить, прочитав вступительную речь на открытии важнейшей международной конференции. Но именно в этот день в больницу заявляется бывшая медсестра Джейн с их общим, как выясняется, 18-летним сыном, который, узнав, что его отец не разбился на машине в Гималаях, а работает в ближайшей больнице, накануне напился, сел за руль – и теперь у него серьезные проблемы с полицией. Вот, собственно, и вся завязка. Все остальные события – развязка, которая несется от начала к финалу, набирая обороты, и добирается до полного счастья на совсем уж сумасшедшей скорости. В Театре на Васильевском, наоборот, в первом акте артисты еще кое-как держат ритм, а к финалу безнадежно выдыхаются и действие буксует, увязая в итоге в сентиментальной трясине. И актеров тут обвинять не стоит – они делают, что могут. А стоит вспомнить, что уже второй век пошел, как главное ответственное лицо в любом театре – режиссер: он выбирает пьесу, актеров, художника, etc., а потом сводит воедино все их фантазии, отсекая лишнее.

Сцена из спектакля "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

Режиссером в программке значится Александр Кладько – не новичок в своем деле, у которого неплохо получается ставить неспешные отечественные сентиментальные истории. Но который, видимо, понятия не имеет про то, что такое режиссура в английской хорошо сделанной комедии положений. Именно английской, потому что она требует еще и безупречной работы со стилем и формой. Не случайно, когда Голливуду требуется безукоризненно стильный герой, на помощь зовут Шона Коннори, Колина Ферта, Бенедикта Камбербэтча, Дэниела Крейга, etc. Как это ни смешно, но Рэй Куни требует того же – это вам не американец Кен Людвиг, чьи «хорошо сделанные комедии» то и дело скатываются в балаган. В Англии любой хороший комедиограф помнит, что он – наследник Конгрива, Филдинга, Шеридана и, разумеется, Уайльда. Если бы режиссер Кладько об этом задумался, то рассказал бы артистам, что именно от стиля очень удобно плясать при создании образов. И тогда актер Сергей Агафонов, исполнитель роли доктора Мортимера, не чувствовал бы себя так неловко из-за своего слишком молодого (по сравнению с героем) возраста, а играл бы человека, который безупречно держит форму – и потому не имеет возраста, видит насквозь людей – и потому держит в руках все нити и никогда не проигрывает. И тогда для того, чтобы вызывать симпатию публики, ему вовсе не надо было бы тянуть мхатовские паузы, когда он в очередной раз отрекается от собственного сына. Никакие паузы, кроме гоголевских «немых сцен» – и то довольно кратких – в таких комедиях в принципе невозможны. Кстати, именно такой мгновенной «немой сцены» с правильной оценкой было бы вполне достаточно в момент, когда Джейн произносит слово «сын» – как-то не comme ill faut местному Демиургу отскакивать от бывшей любовницы так, словно он натолкнулся на раскаленный утюг. Понято, что приличные люди детей не предают, даже незаконнорожденных, а играть однозначного подонка скучно. Так вот, если бы режиссер Кладько был «на месте», то объяснил бы артисту, что за безукоризненную осанку и уверенность в себе герою прощается многое, если не всё: победителей не судят, тем более, в комедии.

Наталья Круглова и Сергей Агафонов в спектакле "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

Что касается второго доктора, Бони, то он в спектакле – полная противоположность Мортимеру. Добродушный, фрустрированный тюфяк, которому отличный артист Михаил Николаев отдает всё своё обаяние, нигде не впадая в излишнюю сентиментальность. Артист Николаев вообще – сильное звено в труппе Театра на Васильевском и в спектакле «Чисто семейное дело». Его появление на сцене неизменно скрепляет действие, оно начинает стабильно и почти без сбоев крутиться вокруг доктора Бони, которые выглядит существом настолько чистым, что даже многократно повторенная им реплика «Повернись ко мне передом, а к лесу чем получится» (доктор, не уверен, что эта шутка, которую он должен произнести на корпоративе, достаточно смешна, и поэтому проверяет ее на всех женщинах), не кажется пошлой, а с каждым разом звучит все смешнее – уж слишком искренне и глубоко переживает герой эту пустяковую проблему. Тотальным инфантилизмом героя оправдывается и отсутствие пауз, и нужный ритм, в котором живет на сцене этот «медвежонок» – его реакции непосредственны и сиюминутны, как у ребенка. В отличие от своего расчетливого друга, он узнает изрядно изменившуюся и раздобревшую медсестру Джейн с порога и начинает буквально светиться изнутри, так что ни у кого не остается сомнений, что она – тайная мечта всей жизни Бони.

Наталья Лыжина и Михаил Николаев в спектакле "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

Последующие чудесные метаморфозы героя – очередной триумф Михаила Николаева, которым можно было бы посвятить отдельный текст. Особенно удались актеру воспоминания о том, как Джейн летала то из перевязочной, то в перевязочную (артист не самой субтильной комплекции Николаев словно бы впадает в состояние невесомости), сочувствие почти до слез выдуманному Мортимером больному, которому вместо сердца прооперировали кишечник, и финальная сцена, в которой Бони, признавший себя отцом ребенка, требует ежемесячного пожертвования от его настоящего отца – стальные нотки, прорезавшиеся в его мягком тембре, воспринимаются не как шантаж друга, а как ответственность резко повзрослевшего мужчины за только что обретенную полноценную семью.

Александр Удальцов (слева) и Михаил Николаев в спектакле "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

Женские партии прописаны в пьесе столь же скрупулезно, но на них режиссер решил вовсе забить, так что Наталье Лыжиной (Джейн) и Наталье Кругловой (Розмари Мортимер) пришлось многое досочинять, а это в структуре многонаселенной комедии не так-то просто. Наталье Лыжиной, например, довольно нелегко дается баланс между мамашей-квочкой, которой с порога указывают на дверь – и женщиной, которая буквально расцветает на глазах, впервые столкнувшись с мужским обожанием и заботой, пусть даже в роли героя-любовника выступает большой младенец Бони. По сути это ведь такая же роль «с превращением», как у Фрейндлих в «Служебном романе» – с той разницей, что у актрисы нет времени на переодевание и новый макияж. И, кажется, ход может быть довольно простым: довести мамашу до последней грани отчаяния (понятно, комического), чтобы потом обрушить на нее нежданное счастье. Но это ведь надо выстроить мизансценически. А Кладько оставил Джейн – Лыжиной отыгрывать каждый эпизод по отдельности. И совершенно непонятно, почему героиня вдруг решает подыграть Мортимеру, соглашаясь, что Лесли – это не молодой человек, а собачка? Да ни почему. Просто потому что смешные получаются диалоги. А между тем героине много что есть сказать без слов, и Мортимеру, и Бони, и уж тем более жене Мортимера, до которой ей поначалу – как до луны, но на которую в финале она вполне сможет посмотреть и свысока.

Наталья Лыжина, Сергей Агафонов и Наталья Круглова в спектакле "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

Наталье Кругловой, играющей Розмари Мортимер, тоже пришлось непросто. То, что актриса не стала играть ни гламурную стерву, ни глянцевую пустышку – дает героине сто очков вперед. Заявившись в первой же сцене в ординаторскую немыслимой красоткой, она, вроде бы, подтверждает ожидания зрителей – разумеется, у карьериста Мортимера другой жены и быть не могло. Но чем дальше по сюжету, тем настойчивей актриса уходит от однозначности, тем интереснее героиню разгадывать. Поначалу главным объектом ее внимания оказывает муж и только муж – полная женщина на стуле у стола с выпивкой занимает ее лишь постольку, поскольку тонкая женская интуиция Розмари подсказывает ей, что эта дама «в клеточку» в немыслимых лаковых желтых туфлях может помешать важнейшему событию в ее жизни. Однако, постепенно, по мере того, как одно вранье громоздится на другое, в этой прекрасной и абсолютно комфортной даме торжествует, как ни удивительно, не ревность и не злость, а откровенное желание посочувствовать и помочь всем, на кого прямо на ее глазах обрушиваются адские несчастья. Искренность, с которой мадам Мортимер бросается на своих высоченных каблуках утешать всех, будто бы потерявших мать, мужа, отца, – удачная находка актрисы, которая не только делает героиню смешной, но и вызывает сочувствие. Да, Розмари сделала свой выбор, она непременно должна стать леди – и ее спокойствие и уверенность базируются не на глупости, а на бесповоротности решения. Но в спонтанности ее реакций нет-нет, да мелькнет неповзрослевшая девчонка, чей жизненные опыт основывается только на сериалах, а тут она сама оказалась в центре сериала, где что ни сцена, то кто-то умирает или является с того света. Проблемы у актрисы Натальи Кругловой в сущности те же, что и у Натальи Лыжиной: режиссеру не досуг оказалось найти Розмари четкое место в многофигурной композиции, и актрисе приходится отвоевывать это место самой, толкаясь, точно в совдеповской очереди, за частицей внимания партнеров и публики. Но есть у Кругловой один момент, когда все женщины в зале, уверена, смотрят только на нее. Это тот долгий взгляд Розмари в финале, который устремлен на счастливое семейство доктора Бони: интересно в этом взгляде не понимание того, что нелепый, но обаятельный юноша с ирокезом – сын ее мужа (это понимание выдает в Розмари умную женщину), а постепенное осознание того, как много она потеряла, не став матерью, не родив Дэвиду наследника (и это уже несомненный признак мудрости). Впрочем, грусть мерцает в глазах героини недолго. Известие о том, что ее муж все же стал сэром, нивелирует эти переживания: каждому – своё.

Владислав Лобанов, Сергей Агафонов и Михаил Николаев в спектакле "Чисто семейное дело"

Фото: Пресс-служба Театра на Васильевском

Впрочем, в итоге не остается сомнения, что в дальнейшем всё у героев этой истории будет хоть чуточку, но по-другому. Актеры (подозреваю, что под предводительством Михаила Николаева) собственными усилиями (это еще называется актерская режиссура) выводят сюжет к этой простой и понятной истине. Так что в качестве зрелища на новогодние каникулы «Чисто семейное дело» можно, пожалуй, рекомендовать. С той оговоркой, что актерам необходимо усвоить и освоить ряд чисто технических приемов и законов. В частности, аксиому, что скорость движения сюжета определяет не быстрота произнесения текста, перемещений по сцене или переодеваний, а количество актерских оценок в единицу времени. Чем их больше и чем они четче, тем стремительнее сценический ритм. Режиссер Александр Кладько, видимо, никогда об этом законе не слыхивал. Как и о другом, который хорошо знаком французам, тоже большим мастерам по отменно скроенным комедиям. По-французски он звучит как bon négligé bien arrangé (хорош тот беспорядок, который хорошо организован). Что до собственно текста, то он в подобной комедии должен отскакивать от зубов, как чистоговорка – тут требуется натуральный тренинг, занятия сценической речью, причем, перед каждым спектаклем (как делают, например, в МДТ Льва Додина, хотя там и не играют Рэя Куни). А иначе из слова «заснут» вдруг возьмет да и выпадет случайно буква «н», как на том спектакле, который посетила автор этих строк – и получится совсем другое слово из бранно-нормативного лексикона. Вроде бы и смешно, но вряд ли этот юмор одобрил бы кавалер Ордена Британской империи Рэй Куни.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»