Обетованные небеса Эльдара Рязанова

30 ноября 2015, 06:24

Версия для печати

Tweet

Смерть Эльдара Рязанова – не просто остро ощутимая потеря. Это очередное подведение итогов применительно к культурному наследию СССР. Один из выдающихся режиссеров своей эпохи, он сделал немало, чтобы эта не самая светлая в истории страны эпоха закончилась как можно скорее. Его фильмы заставляли думать – хотя и были замаскированы под веселую и сладкую пилюлю комедии.

Смех многочисленных зрителей, которые неизменно устраивали аншлаги на каждой рязановской премьере, был только первой реакцией: на смену веселью приходили, как правило, неутешительные размышления публики о той реальности, в которой они существуют. Кино Рязанова ничуть не расходилось с жизнью – каждый мог поставить себя на место героев его фильмов.

В этом и заключена вся сила коронного рязановского жанра – лирической комедии. Хотя сам режиссер уточнял – не столько лирическая, сколько грустная. И почти всегда – ироничная. Без этого чувства не стоило и приниматься за работу: до демократических потрясений оставались еще долгие годы, и замаскированная этой самой иронией фронда приходила на выручку творцам, не желавшим иметь общее и «правильное» выражение лица. 

Фото: Елена Мулина/Интерпресс

Закончив обучение во ВГИКе во времена сталинского малокартинья, Рязанов несколько лет довольствуется работой в кинодокументалистике – сюжеты хроники тех времен может представить себе каждый. А в 1956 году Эльдару Рязанову повезло, хотя он сам не сразу оценил свой шанс – к молодому режиссеру присмотрелся всесильный директор «Мосфильма» Иван Пырьев, который настоял на том, чтобы Рязанов запустил в производство «Карнавальную ночь».

В активе режиссера на тот момент уже был фильм-ревю «Весенние голоса», представлявший собой по сути киноконцерт – весьма популярный в те годы киножанр. В «Карнавальной ночи» намечалось нечто похожее, но с усиленной сюжетной составляющей. И здесь Рязанов преуспел: помимо молодых Людмилы Гурченко и Юрия Белова, которые сразу же приобрели звездный статус, «Карнавальная ночь» может похвастаться одним из самых ярких сатирических персонажей советского кино – мэтр Игорь Ильинский, создав образ товарища Огурцова, закрепил за собой титул главного кинобюрократа страны.

Последовавшая следом попытка Рязанова продолжить сатирическое изображение советских реалий окончилась печально. Комедия «Человек ниоткуда», повествующая о московских приключениях привезенного в столицу дикаря, была признана безыдейной и «кинематографическим браком». За режиссером закрепляется слава фрондера, что, впрочем, не мешает карьере – «Карнавальная ночь» вплоть до начала шестидесятых остается одним из самых кассовых фильмов, и ее создателю доверяют снять к 150-летию Бородинского сражения экранизацию пьесы Александра Гладкова «Давным-давно».

«Гусарская баллада» – такое имя получила картина – вроде бы не таила никаких подводных камней и возможностей для неугодной властям сатиры. И фильм стал хитом, несмотря на то, что зритель не очень жалует поэтический текст. Но все равно в лирически-исторической комедии нашлись изъяны. Рязанова упрекали в романтизации русского дворянства, времен Российской империи и даже в глумлении над историческим прошлым – далеко не все чиновники восприняли комика Игоря Ильинского в роли Кутузова.

Именно в это время, на стыке 60-х и 70-х, Эльдар Рязанов начинает оттачивать свой фирменный жанр – сосредотачивается на «личных» сюжетах, отдавая на откуп сатире лишь отдельных персонажей: спекулянтов, дельцов, морально нечистоплотных граждан, не затрагивая устои государства. Здесь уместно вспомнить такие картины, как «Дайте жалобную книгу», «Зигзаг удачи», «Берегись автомобиля». Эти фильмы резко контрастируют с пребывающими в то время на пике популярности эксцентрическими комедиями Леонида Гайдая.

Гайдай тогда шагал впереди: времена были достаточно сытые, уверенные и зритель предпочитал обходиться без лишних рефлексий, весело смеясь над гэгами и уморительными репризами. Пальма первенства в области комедии к Рязанову перешла после создания «Иронии судьбы», которая впервые была показана по телевидению 1 января 1976 года, и с тех пор режиссер остается главным комедиографом страны вплоть до середины восьмидесятых – несмотря на плодотворно работающих Марка Захарова и Георгия Данелию.

Содружество Рязанова и сценариста Эмиля Брагинского, с которым режиссер создал свои лучшие ленты, достигло к тому времени апогея – «Ирония судьбы», самая несмешная комедия творческого тандема, неожиданно для всех удалась настолько, что мы до сих пор крошим под нее свои новогодние оливье. У Рязанова получилось вывести на экран главные типажи советской действительности. Но главное – ему удалось отстоять право отдельного, частного человека на три часа пристального внимания камеры. И доказать крамольную по тем временам мысль: что стабильная социальная востребованность, условная «доска почета» на работе и даже неуклонный рост комфорта существования – и Надя и Женя Лукашин прямо накануне встречи въезжают в отдельные квартиры – не защищает от неприкаянности и одиночества. В течение трех часов экранного времени герои движутся навстречу счастью, фактически выставляя за дверь и «общество» и «мораль», которых олицетворяют две подруги-коллеги главной героини. Это был неожиданный, новый гуманизм, мгновенно востребованный зрителем. Аудитория первого показа составила 100 миллионов человек. И уже 7 февраля фильм повторили по многочисленным просьбам телезрителей. Картина стала по-настоящему народной, хотя за рубежом, где частная жизнь к тому времени уже давно была возведена во главу угла, ее не понимали и до сих пор искренне удивляются – что особенного русские нашли в этой обыкновенной истории?

Сверхпопулярность «Иронии» дала Рязанову право на большую свободу и фактически вывела из-под огня критики, которая действительно могла помешать его дальнейшим планам. В «Служебном романе» любовная линия соседствует с прямой критикой экономического устройства страны, ведущего к неэффективности производства в «легонькой» промышленности. «Гараж» уже является просто острой сатирой, иллюстрирующей моральное разложение советского общества (чего стоят реплики «У нас не может быть хорошей работы – только удовлетворительная и неудовлетворительная» и «Что она может украсть – на рынке!»). А в комедии «О бедном гусаре замолвите слово», Рязанов замахнулся ни много, ни мало – на структуры, которые до сих пор принято стыдливо именовать «силовыми» – следящими за гражданами с целью выявления неблагонадежности и свободомыслия. И при всем при этом, тема частной жизни, в которую общество вмешиваться не должно, проводится Рязановым от картине к картине все острее. И симпатии режиссера (а стало быть и зрителей) неизменно остаются на стороне тех, кого бы мы сейчас назвали лузерами: отец-одиночка Новосельцев, униженная и оскорбленная героиня Ахеджаковой из "Гаража", разжалованный в солдаты Плетнев, которому отдает честь весь гусарский полк, выглядят, хоть и нелепо, но, как ни крути, героично.

Одного остановимся на картине «О бедном гусаре замолвите слово». Сам факт ее демонстрации телевидением в 1981 году можно считать чудом. Атмосфера николаевской, жандармской России напрямую рифмовалась здесь с духотой и социальной несвободой в Стране Советов, и поднаторевшие на чтении «между кадров» рязановские зрители на раз считывали аллюзии.

Начавшись как комедия, фильм заканчивается однозначно трагически. И после него, следуя, видимо, собственной эстетической логике, Рязанов приходит к решению оставить на время комедийный жанр. Правда, до этого он все же выполняет обещание снять картину для своей первой звезды, Людмилы Гурченко, чья творческая судьба со времен «Карнавальной ночи» и до «Вокзала для двоих» – исключая эпизод в «Человеке ниоткуда» – не пересекалась с рязановской. «Вокзал для двоих» и впрямь возвращает Гурченко в кино.

А Рязанов в 1984 году приступает к экранизации «Бесприданницы» Островского. Ленту «Жестокий романс» как всегда восторженно приняли зрители, а вот критики увидели в экранизации и пошлость, и излишнюю мелодраматичность. Особенно блюстителей вкуса раздражали цыгане, способствующие романтизации образа Сергея Сергеевича Паратова. А фильм-то оказался во многом пророческим: совсем скоро вернулись времена, когда новые Кнуровы и Вожеватовы принялись покупать и продавать души десятками, а то и сотнями.

Начиная с «Жестокого романса», в работах мастера все отчетливее проступает мотив отчаяния и безысходности. «Забытая мелодия для флейты», «Дорогая Елена Сергеевна», «Старые клячи», «Андерсен. Жизнь без любви»… Особняком в этом списке стоят «Небеса обетованные». Это по-настоящему гоголевская история. И, одновременно, Достоевская – сработанная на надрывах, где сатирический подтекст сменяется философским, а комедии уже почти не видно сквозь слезы.

Осталось скороговоркой вспомнить про замечательные телевизионные циклы Эльдара Александровича Рязанова – такие, как «Четыре встречи с Владимиром Высоцким» или «Поговорим о странностях любви». Поблагодарить за то созвездие актеров, которые раскрыли свой талант в его картинах и составили рязановскую команду – Мягков, Басилашвили, Фрейндлих, Ахеджакова, Талызина, Бурков, Гафт, Немоляева и многие другие. И, конечно же, не забыть включить через месяц, в предновогодних хлопотах, телевизор, чтобы в нашем доме снова шла «Ирония судьбы». Пусть только фоном. Но этот фон и есть наша жизнь, в которой, с тех пор, конечно, появились бесчисленные гаджеты, но в самом человеке ничего по сути не изменилось.

Евгений Хакназаров,
«Фонтанка.ру»