«Сохрани мою речь навсегда»: Тоска по мировой культуре

25 октября 2015, 18:09

Версия для печати

Tweet

На экраны вышел очередной фильм-биография авторства Романа Либерова. Теперь — про Осипа Мандельштама. У Либерова уже были ленты про Довлатова, Бродского, Ильфа с Петровым. В русском кино в связи с литературой он занимается примерно тем же, чем Гринуэй в английском кино – в связи с живописью. Сочиняет визуальные эссе о великих.

Только там, где у британского визионера семиотический разбор и автореферат докторской диссертации — у Либерова простое и бесхитростное признание в любви, дневник преданного читателя, а не ученого-филолога.

Как всегда у Либерова, тут смешаны выразительные чтения, анимация, оживающие дневники и черновики. Виктор Сухоруков и Инна Чурикова прочувствованно читают мандельштамовские стихи, заметки и воспоминания его жены. По экрану ползают супрематические круги и квадраты, летают и плавают Аполлоны (куда без них в рассказе по поэта-акмеиста) и гипсы из классов академического рисунка. Голова поэта вырастает на туловище птицы (ну, эту метафору и расшифровывать не надо). Бегают выведенные чернилами заученные строчки про век, который бросается на плечи.

Видео YouTube Официальные трейлеры

Помимо анимации, вечер поэзии оживляют еще игровые вставки от театра «Кукольный формат»: хотя трудно выбрать менее подходящего на роль марионетки персонажа русской культуры.

От формата аккуратного признания в любви (хоть сейчас в эфир канала «Культура») «Речь» спасает то, что должно было бы фильм погубить. Лента открывается и заканчивается хип-хопом на стихи Мандельштама, вынесенные в название, исполненным Noize MC. Что в пересказе, что в беглом анонсе фильма это произведение способно угробить на корню все хорошее, что в «Речи» есть. Интересничание, да и только — ах, как современно звучат эти строки, ох, как ложится александрийский стих на биты. Но в том и штука, что ни черта никуда не ложится, современно ничего не звучит. Рэпер язык над ритмом и рифмами ломает, как любой современный читатель — над сборником стихов. Тут и есть конфликт: поэзии и реальности, поэта-классика в смысле типа сознания, образа мыслей – и современности.

Прошлые герои фильмов Либерова – Ильф с Петровым, Довлатов, даже Бродский – вполне просты по сравнению с тихим бунтарем-акмеистом, тосковавшим по мировой культуре. Про них относительно легко рассказывать, еще легче их любить. Некоторых — даже цитировать (говорят, к юбилею Бродского был снят фильм, где его произведения наизусть читали персонажи вроде Прохорова и Чубайса). Они вписываются в структуру ЖЗЛ: свободные художники в несвободном обществе, перелетные птицы (иногда — пересмешники).

Мандельштам не просто сложен. Он нечитабелен, «неслушабелен». Его стихи — как ребусы, ритм в них несносный. Рядом с его стихами любые другие — детские считалочки.

Подстать стихам — его биография. Можно, конечно, ее уместить в какой-то формат (еврейский мальчик из Варшавы, звезда Серебряного века, герой-одиночка в борьбе с тоталитаризмом), но она будет все время из него вырываться. Мандельштам всегда существовал поверх любых барьеров, вне любых условностей. Был самим собой, одиночкой – даже в смысле «чужой среди своих». Он не встраивается в декадентскую тусовочность, советское строительство нового мира, в какие-либо тенденции истории и культуры вообще. Это качество личности отлично описано Бердяевым в труде «Самопознание»: «Я никогда не испытывал радости слияния – ни политического, ни сексуального, ни социального, ни эстетического». От «Речи» и остается чувство недосказанности, незавершенности. Простое признание в любви, как и формат ЖЗЛ — слишком просто для такой фигуры. Это примерно как рассказывать взахлеб о том, как каждый вечер хватаешься за любимый томик «Улисса» Джойса, зачитанный до дыр, или слушаешь, покачивая головой в такт, музыку Пярта в айфоне.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»