Что случилось в «Максидоме»: как играют Чосера в гипермаркете

03 сентября 2015, 23:10

Версия для печати

Tweet

Спектакль «Кентерберийские рассказы» Александра Артемова и Дмитрия Юшкова, разыгранный в гипермаркете «Максидом» в рамках фестиваля «Точка доступа: театр в городе» (который продлится до 6 сентября – расписание смотрите на сайте), продемонстрировал Петербургу классику европейского поставангардизма. Сложносочиненное театральное паломничество предоставило горожанам уникальную возможность — на шестьдесят минут, отведенных авторами на постановку, стать зрителем самого себя.

Театральные эксперименты, которые всякий раз проделывают над зрителями Артемов и Юшков — творческий тандем из Ангарска, открытый худруком БДТ Андреем Могучим четыре года назад на ежегодной лаборатории ТПАМ (Театральное пространство Андрея Могучего) — становятся все более заметным явлением на театральной карте Петербурга. Созданный ими «Театр Тру» стоит особняком даже в среде театрального андеграунда: подлинная (именно так следует понимать название и кредо театра – от английского true – истина, подлинный) эмоция, которой два драматурга-режиссера добиваются от исполнителей и от зрителей, на фоне всеобщего увлечения постмодернистской холодноватой игрой в слова и формы, как минимум бодрит.

Спектакль «Кентерберийские рассказы», сочиненный специально для фестиваля спектаклей в нетеатральных пространствах, замыслен в тех же идейных и эстетических координатах. Цель спектакля — вывести зрителя из психологического равновесия, сделав участником непрогнозируемого и в чем-то даже, возможно, травмирующего эксперимента.

Фото: Виктор Васильев / "Открытая сцена" в Санкт-Петербурге

Подлинность, на которой настаивают авторы, в «Кентерберийских рассказах» тотальна. Действие происходит не в театральном здании, а в работающем гипермаркете. Спектакль рассчитан на пятнадцать зрителей и пятнадцать актеров-проводников, причем, каждый проводник работает для единственного зрителя, так что в процессе спектакля пятнадцать пар перемещаются по торговому залу, независимо друг от другу, включаясь в живой случайный поток покупателей.

За основу взята поэма классика английского возрождения Джеффри Чосера «Кентерберийские рассказы», конструкция которой напоминает «Декамерон»: это сборник из двадцати четырех самодостаточных новелл, объединенных общей сюжетной рамкой. Герои путешествуют к мощам святого Томаса Бекета и рассказывают друг другу занимательные истории, чтобы скоротать путь в Кентербери и обратно.

«Путешественники», прибывшие в «Максидом», вопроса веры тоже не минуют, но если чосеровские герои иллюстрировали своими рассказами христианские догматы, с которыми спорил ироничный голос автора, то здесь предметом разговора становится культ потребления и связанные с ним иллюзии. А рассказывать истории будут самые разные люди и объекты, и в их числе — сам зритель.

Фото: Виктор Васильев / "Открытая сцена" в Санкт-Петербурге

Прогулку сопровождает звукоряд в твоих наушниках, который с мобильного телефона подключает твой проводник. Пока ты блуждаешь по магазину в холодных переливах зеркал и хрустальных бокалов, звучит история о том, как некий маркграф Салуццо Вальтер терзал проверки ради свою прекрасную Гризельду, после каждой пытки повторяя: «Ты — мой идеал». Чосеровские аллегории сменяются рекламным императивом — приятный женский голос рассказывает о магическом пространства успеха, в которое уговаривает вступить, выбрав правильные окна, двери etc. Записанный на аудио текст внезапно прерывает проводник. Усаживает зрителя на мягкий максидомовский диван и, имитируя ситуацию непринужденной беседы, делится своей – реальной – историей из жизни. В моем случае — рассказом о том, как, проснувшись однажды в комнате, обставленной редкими вещами, мой спутник вдруг обнаружил, что он взаперти.

Сперва кажется, что треки, записанные авторами постановки и звучащие в наушниках, — весьма странный, хаотичный набор материала. Как связаны между собой одна из новелл Чосера, рекламная установка на покупку дверей и музыка композитора Настасьи Хрущевой, постоянного соавтора Юшкова и Артемова, звучащая в перерывах между текстами? Апофеозом бессмысленности происходящего представляется реальный диалог с собственным проводником — трудный, принужденный и как будто бы неуместный.

Фото: Виктор Васильев / "Открытая сцена" в Санкт-Петербурге

Но через какое-то время становится понятно, куда и зачем ведут тебя создатели спектакля. Фрагмент из Чосера, мантра о пространстве успеха и беседа с твоим Вергилием (он же попутчик, он же спарринг-партнер) стремятся убедить, что идеальный мир — это мир удобных вещей, обещающих сделать вам красиво. Такой постановке вопроса ты интуитивно противишься.

Выражаясь языком визуальных ассоциаций, прогулка по «Максидому» — это проход по анфиладе залов, в которых, как в параболе сна, перед зрителем возникают все новые и новые картины. Ты дивишься их разнообразию и пестроте, но в действительности — это только многоликие варианты одной и той же абсурдной ситуации — герметичного, закрытого и, как это ни парадоксально прозвучит, пустого в метафорическом смысле пространства. Аккуратно, но настойчиво, то придвигаясь к тебе, то увеличивая дистанцию, в плеере и перед глазами, на ходу, сидя, а если хочешь — и лежа, авторы «Кентерберийских рассказов – 2015» выстраивают пред тобой панораму огромного мира вещей, в котором человеку места нет.

Фото: Виктор Васильев / "Открытая сцена" в Санкт-Петербурге

Музыка молодого композитора и пианистки Настасьи Хрущевой, которая хорошо известна театралам по работам в спектаклях Могучего (вспомнить хотя бы партию хора Festino в спектакле «Что делать» или таперские фортепианные темы в «Алисе»), заведенная еще в самом начале как робкий аккомпанемент к чосеровскому тексту, постепенно вытесняет из постановки все ее прочие части и укрепляет в ощущении, что мир вокруг — вовсе не такой, каким хочет казаться. Диковатая, корявая гармония существует конрапунктом ко всему окружающему, в том числе и к самому зрителю (в той его ипостаси, которая блуждает по магазину). Но именно она позволяет сосредоточиться на «себе изнутри», вырывает из контекста предметных отношений, погружая в одиночество.

Последняя часть спектакля проходит в закрытой комнате служебного помещения, где собираются все пятнадцать пар в ожидании никому не известного Хозяина. И это явное цитирование одной из самых известных пьес XX века — «В ожидании Годо» Беккета, решительно обозначившей, что мир, в котором существовали какие-то смыслы, закончился.

Фото: Виктор Васильев / "Открытая сцена" в Санкт-Петербурге

Выстраивая идеальную модель мира потребления, мира, который задуман, чтобы сделать нам комфортно, и монтируя его с неидеальным миром каждого отдельного человека, неизбывно драматичным, неправильным и в конечном счете безнадежно одиноким, «Кентерберийские рассказы» предлагают опыт неудобного самосозерцания. Но чем меньше ты будешь сопротивляться, тем интереснее (если повезет) будет твоя встреча с самим собой.

Елена Мамчур, «Фонтанка.ру»