Вечный зов трижды Иванова

22 января 2013, 10:35

Версия для печати

Tweet

Москва – финансовая столица, поэтому внутри Садового кольца в каждом театре по народному. Мы живем в культурной. Народных артистов, с кем прохожие здороваются на улицах, у нас как пальцев на руках. Полвека в ТЮЗе играет Николай Иванов. Шута и Горация. Через важнейшее из искусств его знает вся страна. Монументальный герой «Вечного зова». Сегодня ему – 70. А он просит если не Лира, то роли.

Актеры, идущие к юному зрителю, – мужественные люди. Они обречены на детский репертуар. Это как журналисту в «Мурзилке» делать новости. Девушке - навсегда амплуа травести, парню – скомороха. В лучшем случае Экзюпери в «Маленьком принце». Хотя воздействие Иванушки-Дурака на эмоции малышей посильнее, чем Гришки Отрепьева на взрослую публику.

Актеры не молодеют, начинается настоящая сказка о потерянном времени, когда старички играют детей. А дети смеются. Они согласны с Маяковским: «Большое понимаешь через ерунду».

Вечный артист петербургского ТЮЗа Николай Иванов – Иванов трижды. По матери и отцу и по «Вечному зову».
Он родился в Тихвине, 22 января 1943 года в самый разгар прорыва Блокады. Разумеется, отец - офицер Красной Армии.

Перечислять роли звезд, то же самое, что экскурсоводу напоминать высоту Александрийского столпа. Описывать перипетии съемок – скучнее, чем «дети, скажите, что нарисовано на этой картине?». Что-то вроде точной датировки останков. Это все туда – в справочные.

Как он стал жить на Маклина, а потом Римского-Корсакова 49 после войны, так до сих пор оттуда и добирается до театра. Никто кроме него и не помнит сегодня, откуда у парня появилась тяга к перевоплощению. А произошло это рано, поэтому улица, дворы с обязательной тогда блатной романтикой - шкет, пацанва – его не задели.
С 16 лет - в студии при театральном институте на Моховой, оттуда сразу в ТЮЗ. Выслуга с 1960 года. Это за год до полета Гагарина.

Когда в 1962 году театр переезжает в известное здание на Пионерской площади, Коля уже играет Конька-Горбунка. Прошло полвека, а до сих пор – это открытка. Вроде профиля «Медного всадника» для города. Он – Иван. Его вечная спутница, партнер по овациям Ирина Соколова – Конек. А на экране у Александра Сокурова она Геббельс, в титрах указана как Леонид Сокол.

В ТЮЗе жизнь – не халва. С 1962 по 1986-ой Зиновий Корогодский отпускал в 23:45, чтоб успели на метро. Дети Ивановых такого масштаба часто обижаются, мол, тиграм дома внимания не докладывают. Николай Николаевич сам, как ребенок, любимые рассуждения о звездах. Ориентируется в ночном небе получше Экзюпери. Хуже приспособлен к буржуазной жизни.

Ему дали народного в 1992 году. А высшее образование вместе с Ириной Соколовой он получал позже. Вышка нужна была для ставки. Так шесть тысяч рублей, а с дипломом театральной академии – двадцать. Тарификация называется.

Как-то заливало его квартиру, ему было стыдно звонить. Его дочь поймала главу администрации Адмиралтейского района на «Эхо Петербурга». Юнис Лукманов искренне нагрянул с комиссией лично. Он, как и десятки миллионов других, помнил «Вечный зов».

Случайно пойдет на телеканале и засияет эпоха. Не веришь, а не оторваться. Там Иванов играл брата Ивана.
Такое лицо у Иванова нужное, что был бы помоложе и Владимиру Путину можно было бы предложить его для полпреда. Чтоб провинция любила императора.

Так сыграл, что сделали секретарем парторганизации. По ночам писал доклады, про себя молчал. Консерватор. Надо, значит – надо. И сегодня верность прошлому отталкивает от революционных дел.
В те времена у него под окнами сумасшедшие поклонницы. С ним, когда на улицах здоровались через метр, он смущался и отвечал: «Конечно, конечно».

С конца 80-х начали уходить динозавры – Геннадий Опорков из Ленкома, Товстоногов, Яков Хамармер с театра на Литейном, Агамирзян умер в ложе Комиссаржевки на «Днях Турбиных». Игорь Владимиров. Пошло по Ларисе Малеванной: «Финишная прямая может быть очень долгой».

Настало удобное время директоров, а не всесильных худруков. Когда-то боролись за спектакли со Смольным. Бартером ставили «оптимистические трагедии», за них выжучивали «мешки сорной пшеницы». Теперь сладкое слово – бюджет. Вроде аморальности папства.

Успех переменный, без лидеров. Живой – театр на Фонтанке, Александринка - похолоднее. Тенденции – как форматирование одной и той же новости в Google. Если пошел «Лес», то уж три раза «Лес». Вроде клипового строя речи – смс-сообщения. Однако, отзывы вполне выгодные.

Не так давно временный глава Петербурга по культуре Месхиев поднял волну за «Вся власть художественным руководителям». Вспомнил, наверное, как у Корогодского 10 директоров сменилось. Наивный, как и Иванов, только с другого бока. Он задал вопросы, которые не то, что не имеют ответы, а даже не могут быть заданы. И его не стало.

Самый невозможный вопрос для актера – «Какая роль вам больше всего по душе?». Николай Иванов – это и шут дядя Шура в «Трень-брени» и Гораций. Самозванец и «Жил-был крокодил».

Последняя роль полтора года - медведь. Хотя Иванов не тот человек, у которого трудности с руководством. Он не будет царапать небо. Но за тощими коровами, как правило, следует отсутствие коров.

Вроде не ему бы комплексовать, а настроение хорошее только в работе. Хоть шваброй постоять. Во время отпуска репетировал «Дачников» театру Поколений на Лахтинской. На море ему не комфортно, уедет на дачу, выспится. В быту – не балагур, анекдоты не травит. Может и за 500 рэ лекцию прочитать. Жить надо, снимается в пятой и восьмой сериях телесериала №16. Может вождя среди бакинских рабочих, может жигана на сходке блатных. В молодости до театра махал на велике, сегодня дорос до «Рено Логан». Болеет за «Зенит».
Его на днях спросили, что подарить на юбилей.
- Панель хочешь?
- Панель – не хочу.
Киснет, солнце на костылях.
- Все боялись Флинта, а Флинт боялся меня. – грустная фраза от Джона Сильвера, которым он радует в ТЮЗе до сих пор.

Как в первом своем фильме – «Красной палатке» Николай Иванов в роли Кольки готов спрыгнуть с Дворцового моста, чтобы попасть на корабль полярников, так всю жизнь он и готов. Хотите, научился играть на балалайке для шута Шуры, может и на арфе.

Басилашвили, Фрейндлих, Светин, Малеванная, Громадский, Соколова, Краско, Усатова, Мазуркевич, Боярский.
А они все кланяются, кланяются. Профессия такая.

Николай Николаевич, ты извини нас, если что ляпнули. Приходи на «Фонтанку.FM», пошутим над Шекспиром.

Евгений Вышенков, "Фонтанка.ру"