Фрейдистские комплексы и вечные ценности

20 мая 2015, 17:56

Версия для печати

Tweet

После сравнительно недавнего успеха сериала «Оливия Киттеридж» и вновь возросшего читательского интереса к одноименному роману, издательство «Эксмо» выпустило «Братьев Берджесс» – последнюю на сегодняшний день книгу лауреата Пулитцеровской премии Элизабет Страут.

«Братья Берджесс» – идеальный роман для чтения в самолете. Причем, лететь желательно не из Петербурга, например, в Москву, а куда-нибудь подальше, чтобы в запасе было несколько одинаково размеренных часов в полном отрыве от повседневности с ее мобильными телефонами, беспрестанной судорожной проверкой имейлов и прочими сиюминутными заботами. Эта легкая, но ни в коем случае не легкомысленная книжка, та самая альтернатива собеседнику и попутчику, в которой, как написал однажды Уистан Хью Оден, кроется настоящее предназначение литературы.
Кажущаяся на первый взгляд запутанной история (излюбленный прием Элизабет Страут – создать иллюзию, что перед читателем триллер) в итоге оказывается нежным и по-хорошему сентиментальным романом о любви в самом широком смысле слова. Сначала герои немножечко несчастны, а под конец немножечко счастливы, но всего в меру – как-никак мы имеем дело с уроженцами штата Мэн, а переизбытком эмоциональности эти люди уж точно не страдают.

Немолодой адвокат Джим и его младший брат Боб уже много лет живут в Нью-Йорке, сбежав из родного новоанглийского городка Ширли-Фоллс. Каждый из них по-своему пытается справиться с воспоминаниями детства, страшной трагедией, участниками которой они невольно стали. Много лет назад, сидя в припаркованном на холме автомобиле, дети сняли его с ручного тормоза и, не справившись с управлением, задавили насмерть родного отца. Формально все произошло по вине четырехлетнего Боба – именно он тогда оказался за рулем. Но как выяснится позже, у Джима, которому было девять лет и который не успел вовремя вывернуть руль, своя версия событий. Третьим соучастником трагедии была их сестра Сьюзан – ровесница маленького Боба.

Сьюзан единственная из троих нашла в себе силы остаться жить в Мэне. Или не нашла сил вовремя уехать. Так или иначе, она живет в Ширли-Фоллс. Время от времени горюет о муже, который покинул ее много лет назад, скрывшись не где-нибудь, а в Швеции, за океаном. Сьюзан воспитывает девятнадцатилетнего сына Зака, с которым ей все труднее находить общий язык.

Фото: Издательство "Эксмо"

Именно Зак, трудный подросток, окажется тем самым катализатором, который всколыхнет жизнь старших членов семьи, заставит их вновь начать говорить друг с другом и попытаться найти ответы на то, почему в их семье все не так, как у нормальных людей. В город постоянно приезжают беженцы из Сомали («с Сомали», как пренебрежительно говорят местные жители). И, Зак, преисполненный, как ему кажется, патриотических чувств, однажды покупает в мясной лавке свиную голову и подбрасывает ее в здание мечети – в тот самый момент, когда там полно молящихся людей. Дескать, давайте, гоу хоум. На парня заводят уголовное дело, что вынуждает его дядьев, братьев Берджесс, временно вернуться в родной город. Дальше у всех все плохо, а потом все хорошо. Это если вкратце.

В небольшой по объему роман Элизабет Страут умудряется втиснуть огромное количество совершенно разных тем и идей. Тут вам и ксенофобия (ай-яй-яй), и оскорбление чувств верующих (еще раз ай-яй-яй), и вечные ценности, и пространные гуманистические заявления в духе Кота Леопольда, мол, ребята, давайте жить дружно. И даже смена точки зрения – события показаны то глазами членов семьи Берджесс, то глазами старейшины местной сомалийской общины Абдикарима Ахмеда. Сюжет, с одной стороны, несколько вымученный, а с другой, слишком уж закрученный. Но в итоге оказывается, что в этом романе, притворяющимся то судебным, то фрейдистским триллером, сюжет – далеко не главное.

Перемещая читателя вслед за героями от события к событию, Страут таким образом создает фон, необходимый для того, чтобы передать течение времени. Главным же в книге оказывается вовсе не сюжет, а то, что ему сопутствует. На передний план вынесена именно фактура, а не наоборот, как это часто бывает в развлекательной литературе. Роман, развлекательный по своей сути, в итоге предлагает читателю нечто гораздо большее, чем приятное времяпрепровождение. А потому и требует отрешенности от остального мира, нескольких часов уединения и вдумчивой тишины.

Сентиментальность, о которой говорилось в самом начале, вовсе не раздражает, не вызывает ощущения читательской оскомины. Для Страут это не прием, не намеренная слезовыжималка, она действительно так видит мир и так думает о людях. Это ее угол зрения на привычные вроде бы вещи. И как только это понимаешь, интонация всей книги, местами казавшаяся чуть ли не слащавой, оказывается единственно возможной, потому что неотделима от авторского голоса, а значит, и от внутреннего голоса читателя. Такой весьма забавный эффект присвоенной правды: в жизни ты можешь с автором сколь угодно не соглашаться, но на страницах книги безоговорочно принимаешь правила.

Еще один момент, который заслуживает особого внимания, – то, как Элизабет Страут показывает мужчин. Существует распространенный стереотип: писатель-мужчина не может до конца раскрыть суть женского образа, а прозаик-женщина, в свою очередь, там, где буксует воображение и знание мужской природы, оставляет шлейф легкой недосказанности, белые пятна, которые восприимчивый читатель принимает за особенности авторского стиля; на деле же это – не более чем заплатки в ткани романа.

Так вот у Страут этих заплаток нет. Трудноопределимым образом ей удается передать мужской образ мысли и мужскую физиологию. Причем, нет ощущения, что это результат неких наблюдений, расспросов – так или иначе, определенной исследовательской работы. Все эти подробности, подчас, довольно интимные, достаются ею из каких-то непонятных порталов и глубин. В итоге складывается ощущение, что она знает о мужчинах то, чего женщина знать не может по определению. Та самая надмирная природа строительного материала, которая превращает писательское ремесло в подлинное искусство.

У Элизабет Страут есть книги куда более совершенные по исполнению («Оливия Киттеридж»), есть тексты более цельные по мысли («Пребудь со мной»). Но полюбить наверняка, скорее всего, получится именно этот роман. Местами нескладный, местами перекрученный, а местами и вовсе наивный. Однако именно эта нескладность и эта наивность оказываются куда важнее самого мастерски сработанного сюжета и глубокого по посылу высказывания. Шероховатости повествования, неровность формы в определенный момент забываются, отходят на второй план. В итоге только и остается – чистая дрожь сопереживания, счастье узнавания и уединенное спокойствие непрерывного многочасового полета.

Сергей Кумыш, «Фонтанка.ру»