
Наперекор эпохе: памяти Евгения Татарского

23 февраля не стало Евгения Татарского — одного из последних представителей лучшего поколения ленинградского кино, автора «Принца Флоризеля», «Золотой мины» и еще многого, без чего не представить себе 70-е, 80-е, 90-е, которые Татарский принципиально не отражал, а преображал, понимая кино как магию.
Одновременно с ним на той же студии работали Герман, Аранович, Аристов, Авербах. Татарский — наверное, и последний, и самый необычный в этой когорте. Его фильмография — сплошь что-то такое, чего до него здесь никогда не снимали. Шпионский психологический триллер «Золотая мина» – образцовый, мощный, с шиком и лоском. На волне англомании позднего застоя — эффектные «Приключения принца Флоризеля». А еще — первый вампирский хоррор «Пьющие кровь», первый успешный «основанный на реальных событиях» – «Тюремный романс». Первые, наконец, народные сериалы – «Убойная сила» и «Улицы разбитых фонарей». Это все он.
Татарский снимал, как будто ничего и никого вокруг не было. Его фильмы — все — вне контекста или в жесткой конфронтации с ним. Пусть и имел режиссер за плечами школу ассистентства у Хейфица, он ни на кого не был похож. Дебют – «Золотая мина» – лакированный, эффектный фильм, вышел в эпоху сплошь тоски, рефлексии и мрака. Пленка шосткинского химкомбината — зернистая, корявая — приобрела блеск и чистоту «Кодака», премьеры Даль и Полищук вдруг оказались голливудскими белозубыми красавцами (никогда они больше так эффектно на экране не выглядели). Татарский все это каким-то чудом, из подручных средств соорудил в своем 1977-м.
Вроде бы вполне внутри ленфильмовской, на волне «Холмса», англофилии и эскапизма существовал «Флоризель» – но и там было больше ритма, стиля, света, чем дозволено негласным ГОСТом. Там не кэбы, камины и сливочники — там бандиты всех сортов, опасности на каждом шагу, попугаи в оранжерее. Экзотика, в общем — капище всего невероятного. Не Лондон для бедных, а волшебная страна, сооруженная магией кино. В эту магию Татарский верил, как мало кто — верил в силу преображения, в фантазию.
Особенно это было заметно в его лентах начала девяностых — когда все кинулись снимать про реальность, как она есть, заболели правдой и документом. А Татарский в парке Александрино сочинял русскую готику, визуализировал вампирскую новеллу Алексея Толстого среди новодельного ампира. И снова, пока у других меркло — у него сияло и переливалось. Даже когда реальность до Татарского-таки добралась.
Случилось это в самое глухое время. Тогда снимали разве что на деньги банков и финансовых пирамид, и то с трудом. А тут — «Тюремный романс», кино по горячим следам, голливудской такой выделки остросюжетная история про то, как следователь влюбилась в рецидивиста и пыталась помочь ему сбежать из «Крестов». Реальность была нужна только чтобы превратить ее в шоу, в пеструю ленту. Так делают в Штатах — но не по эту сторону океана. Тут так не умеют. Татарский — умел.
С конца девяностых Татарский занимался сериалами — сделал несколько серий «Улиц разбитых фонарей» и придумал «Убойную силу». Вывел, в общем, универсальную формулу, которая вроде бы оказалась вечной. Сочетание сериальной завлекательности и правды-матки. Комических персонажей-недотеп и героических ситуаций, в которые они помещены. Открыл, наконец, для кино Хабенского и еще вереницу разных характеров, лиц, актеров.
У того ленфильмовского поколения, которому Татарский принадлежал, была потрясающая энергия. Была школа, была концентрация талантов на квадратный метр. Были родовидовые признаки. Умение создавать чудеса из ничего — лепить на Петроградской Бейкер-стрит и снимать в социалистическом захолустье лощеный экшн. Умели говорить на своем языке — когда звук речи и шумы сливаются в один поток, когда глубина кадра создает многофигурные композиции, а реальность экранная засасывает в себя навсегда. Теперь же эти цифра глубины кадра не знает. «Звук вокруг» не позволяет соединять стук в дверь и патетический монолог в один поток. Художник – в лучшем случае – отражает малопривлекательную действительность. А чудеса остаются во вчерашнем дне. В частности – в «Зазеркалье» Евгения Татарского.
Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»

Новая музыка мая: Garbage, Том Йорк, Майли Сайрус, Леонид Агутин и не только
Новости
29 апреля 2025 - Свет, цвет и эклеры. Что делать в Эрарте на майские праздники
- 31 мая 2025 - «В буднях великих строек». Артисты Театра имени Шаляпина с Фабио Мастранджело дали концерт у Дворцового моста
- 30 мая 2025 - «Классика на Дворцовой» закончилась «Хафананой» и Scorpions
- 30 мая 2025 - В Петербурге покорили «теноровый Эверест» и спели любимую арию Обломова: как открылась «Классика на Дворцовой»
- 29 мая 2025 - Стало известно, где и когда выйдет новый сериал Романа Михайлова про 90-е, показанный на ММКФ
- 27 мая 2025 - В Петербурге не будет салюта ко Дню города
Статьи
-
30 мая 2025, 13:27В российский прокат вышла китайская анимационная сказка «Нэчжа побеждает Царя драконов», установившая множество кассовых рекордов на международном рынке (общие сборы — свыше 2,2 миллиарда долларов). Коммерчески успешным был и первый фильм «Нэчжа» 2019 года, рассказывающий о мальчике демонической природы, который заводит дружбу с сыном Царя драконов, огорчает родителей-военачальников и вообще находится в эпицентре глобальной битвы добра и зла.
-
29 мая 2025, 19:53У многих произведений из Эрмитажа — богатая история, которую трудно осознать, глядя на сами вещи. Но даже среди них отдельные экспонаты выделяются уникальной судьбой. Например, «Мадонна во Славе» Яна Провоста, написанная в 1524 году (чтобы вы могли представить эту цифру — тогда даже старший Питер Брейгель еще не родился!). Она пережила разрушение главного собора Брюгге, будучи вмурованной в его стену. Сейчас ее и еще две нидерландские картины того же времени восстановили реставраторы — теперь посетители могут увидеть ранее неизвестные детали и пофантазировать, как мог выглядеть алтарь целиком. «Фонтанка» поговорила с куратором и реставратором.
-
26 мая 2025, 22:29
-
23 мая 2025, 15:36