Наперекор эпохе: памяти Евгения Татарского
23 февраля не стало Евгения Татарского — одного из последних представителей лучшего поколения ленинградского кино, автора «Принца Флоризеля», «Золотой мины» и еще многого, без чего не представить себе 70-е, 80-е, 90-е, которые Татарский принципиально не отражал, а преображал, понимая кино как магию.
Одновременно с ним на той же студии работали Герман, Аранович, Аристов, Авербах. Татарский — наверное, и последний, и самый необычный в этой когорте. Его фильмография — сплошь что-то такое, чего до него здесь никогда не снимали. Шпионский психологический триллер «Золотая мина» – образцовый, мощный, с шиком и лоском. На волне англомании позднего застоя — эффектные «Приключения принца Флоризеля». А еще — первый вампирский хоррор «Пьющие кровь», первый успешный «основанный на реальных событиях» – «Тюремный романс». Первые, наконец, народные сериалы – «Убойная сила» и «Улицы разбитых фонарей». Это все он.
Татарский снимал, как будто ничего и никого вокруг не было. Его фильмы — все — вне контекста или в жесткой конфронтации с ним. Пусть и имел режиссер за плечами школу ассистентства у Хейфица, он ни на кого не был похож. Дебют – «Золотая мина» – лакированный, эффектный фильм, вышел в эпоху сплошь тоски, рефлексии и мрака. Пленка шосткинского химкомбината — зернистая, корявая — приобрела блеск и чистоту «Кодака», премьеры Даль и Полищук вдруг оказались голливудскими белозубыми красавцами (никогда они больше так эффектно на экране не выглядели). Татарский все это каким-то чудом, из подручных средств соорудил в своем 1977-м.
Вроде бы вполне внутри ленфильмовской, на волне «Холмса», англофилии и эскапизма существовал «Флоризель» – но и там было больше ритма, стиля, света, чем дозволено негласным ГОСТом. Там не кэбы, камины и сливочники — там бандиты всех сортов, опасности на каждом шагу, попугаи в оранжерее. Экзотика, в общем — капище всего невероятного. Не Лондон для бедных, а волшебная страна, сооруженная магией кино. В эту магию Татарский верил, как мало кто — верил в силу преображения, в фантазию.
Особенно это было заметно в его лентах начала девяностых — когда все кинулись снимать про реальность, как она есть, заболели правдой и документом. А Татарский в парке Александрино сочинял русскую готику, визуализировал вампирскую новеллу Алексея Толстого среди новодельного ампира. И снова, пока у других меркло — у него сияло и переливалось. Даже когда реальность до Татарского-таки добралась.
Случилось это в самое глухое время. Тогда снимали разве что на деньги банков и финансовых пирамид, и то с трудом. А тут — «Тюремный романс», кино по горячим следам, голливудской такой выделки остросюжетная история про то, как следователь влюбилась в рецидивиста и пыталась помочь ему сбежать из «Крестов». Реальность была нужна только чтобы превратить ее в шоу, в пеструю ленту. Так делают в Штатах — но не по эту сторону океана. Тут так не умеют. Татарский — умел.
С конца девяностых Татарский занимался сериалами — сделал несколько серий «Улиц разбитых фонарей» и придумал «Убойную силу». Вывел, в общем, универсальную формулу, которая вроде бы оказалась вечной. Сочетание сериальной завлекательности и правды-матки. Комических персонажей-недотеп и героических ситуаций, в которые они помещены. Открыл, наконец, для кино Хабенского и еще вереницу разных характеров, лиц, актеров.
У того ленфильмовского поколения, которому Татарский принадлежал, была потрясающая энергия. Была школа, была концентрация талантов на квадратный метр. Были родовидовые признаки. Умение создавать чудеса из ничего — лепить на Петроградской Бейкер-стрит и снимать в социалистическом захолустье лощеный экшн. Умели говорить на своем языке — когда звук речи и шумы сливаются в один поток, когда глубина кадра создает многофигурные композиции, а реальность экранная засасывает в себя навсегда. Теперь же эти цифра глубины кадра не знает. «Звук вокруг» не позволяет соединять стук в дверь и патетический монолог в один поток. Художник – в лучшем случае – отражает малопривлекательную действительность. А чудеса остаются во вчерашнем дне. В частности – в «Зазеркалье» Евгения Татарского.
Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»
15 телесериалов декабря: «Сто лет одиночества», «Игра в кальмара-2», Джоан Роулинг и Юра Борисов — выбор «Фонтанки»
Новости
- 03 декабря 2024 - Балерина Мариинского театра станцевала на льду озера в Хибинах
- 02 декабря 2024 - Глава Эрмитажа Михаил Пиотровский пояснил, что имел в виду, говоря о готовящейся «смене караула»
- 02 декабря 2024 - Премия «Онегин» на сцене Мариинского театра назвала лучшие оперные постановки и солистов России
- 29 ноября 2024 - Министр культуры рассказала, сколько фильмов нужно снимать в год и пообещала господдержку сиквелов
- 27 ноября 2024 - В трейлере нового сезона «Игры в кальмара» показали возвращение игрока 456 и «темную лошадку»
Статьи
-
03 декабря 2024, 17:37На выставке «Репин. Детали» живопись, прикладное искусство и мемориальные вещи складываются в по-домашнему тёплый рассказ о мастере. Проект поддерживает тренд на «предметность» экспозиций (вспомним фламандский натюрморт и новую выставку Рериха в Эрмитаже) и продолжает давнюю традицию — ещё Василий Верещагин славился режиссурой своих выставок, где дополнял живопись прикладным искусством и музыкой.
-
29 ноября 2024, 08:30