Давид Голощекин: Ты – самый счастливый джазмен на свете, - говорили мне

09 июня 2014, 02:28

Версия для печати

Tweet

Завтра, 10 июня, легендарному петербургскому джазовому музыканту Давиду Голощекину – 70 лет. Автору этих строк посчастливилось общаться с ним каждую неделю, в эфире радио Фонтанка ФМ, где он ведет программу «Среда джаза». В солидную дату не поверить: Давид Семенович – абсолютно молодой человек с живыми глазами и серьезными планами, который продолжает гореть своим делом. А дело его жизни – пропаганда джаза. Накануне юбилея маэстро рассказал «Фонтанке» о своей жизни в джазе: гонениях, работе в милиции, «штатном» стиле в одежде и многом другом. Жаль, что в тексте не передать свойственных только ему музыкальных интонаций…

- Давид Семенович, этот юбилей особенный или для вас это просто рабочая дата?

- Это никак не рабочая дата. Юбилей празднуют и в 50, и в 60, но 70 – особая дата. Для любого человека, это, наверное, время подведения итогов. Прожита довольно большая жизнь, ты начинаешь оценивать сам себя и задаваться вопросами о том, что успел
сделать, чего не успел, чего достиг, что сделал правильно, а что неправильно.

- Вы о чем-то сожалеете?

- Конечно, в жизни есть моменты, как у любого человека, о которых не хочется вспоминать. Но, честно говоря, я абсолютно ни о чем не жалею! То, как я прожил свою жизнь, до настоящего момента – правильно. Могу точно сказать: мне нечего стыдиться!

- Из того, что вам удалось сделать в жизни, чем вы особенно гордитесь?

- Мне удалось открыть Филармонию джазовой музыки, которая просуществовала уже более 25 лет. Это – главное событие моей жизни, большой отрезок времени. Когда-то это было юношеской мечтой, которая, казалось бы, не сможет воплотиться. Было совершенно другое время! Но все изменилось, пришли другие времена – и мечта осуществилась! Я счастлив и горжусь тем, что создал место, где звучит джаз, где молодые музыканты могут заявить о себе, и место, где я как творческий человек могу осуществлять свои творческие планы, могу играть с кем я хочу, то, что я хочу, и когда хочу! Что может быть лучше для творческого человека, чем иметь возможность воплощать свои творческие планы?

Фото: jazz-hall.ru

- Чего бы вы сами себе пожелали в свой юбилей?

- Конечно, это зависит не от меня, но хотелось бы еще пожить, чтобы успеть сыграть то, что я не успел сыграть. Конечно, всего мне не сыграть – никакой жизни не хватит! Но все же я об этом мечтаю.

- Давид Семенович, мне кажется, вы такой человек, которого в Санкт-Петербурге знают все.

- Нет, что вы, далеко не все! Но тот, кто ходит по Фонтанке, знает меня хорошо! (смеется)

- В своих программах в студии Фонтанки.fm вы рассказываете о других джазменах, а мне хочется узнать побольше о вас. В энциклопедиях пишут, что вы родились в Москве. Какие у вас отношения с этим городом?

- Я работал в Москве недолго, всего 9 месяцев. И больше не хотел туда возвращаться. Меня приглашали работать в Москву еще в советское время и даже обещали сделать московскую прописку, что было немыслимо в те годы! Причем, обещал мне ее сделать Иосиф Давыдович Кобзон: «Для вас за 15 минут оформим!» Но я отказался. Да, я родился в Москве, моя мама была москвичкой, а папа был ленинградцем в третьем или четвертом поколении. Сразу после снятия блокады Ленинграда меня привезли сюда, и у меня ни разу не возникло желания куда-то отсюда уехать. У мамы была квартира в Москве: когда мама умерла, я ее продал – не хотел оставаться там ни на один день.

- Как же тогда получилось, что вы девять месяцев там работали?

- Я работал в оркестре Иосифа Вайнштейна, мы играли на танцах в ДК Горького. Это были 1966-67 годы. Слава о нашем оркестре шла далеко, и однажды к нам приехал один шведский импресарио, который предложил нам гастроли по Европе. В те годы это было абсолютно нереально. Кто бы нас выпустил? Мы все это понимали, но Вайнштейн был шутником, и он ответил шведу: «Кончено, мы приедем!». Мы только посмеялись, а швед воспринял ответ всерьез и сделал нам вызов. Уже продавались билеты на наши концерты, были потрачены деньги на рекламу. Естественно, гастроли не состоялись. Менеджер пожаловался в МИД, те в свою очередь в Министерство культуры, и в один день наш оркестр расформировали. И тогда появился знаменитый джазовый музыкант, человек очень непростой судьбы Эдди Рознер и спас нас – забрал в Москву. Вот и вся моя московская жизнь.

Фото: jazz-hall.ru

- Но вы наверняка были бы востребованы и на Западе?

- Меня долго не выпускали, считая меня важнейшим пропагандистом западной идеологии. А я всё удивлялся: ну и отпустили бы, избавились бы от такого ненадежного гражданина!
В 90-е годы я начал выезжать за рубеж на концерты, у меня было много предложений, особенно в области преподавательской деятельности. Их поразила моя «многостаночность»! И если бы ни Филармония джазовой музыки, которая к тому времени уже появилась, я мог бы там остаться. Но изменить своей мечте я не смог, ведь ничего подобного нашей Джазовой филармонии нигде больше нет! Западные коллеги- музыканты, которые приезжали к нам выступать, были очень удивлены, что это не частный клуб, а государственное учреждение! «Ты самый счастливый джазмен на свете!», – говорили мне. И это действительно так.

- «Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь»… Это про вас?

- Еще как! На моей голове много шишек. Когда я вернулся из Москвы, меня никуда не брали на работу – ни в кино, ни на танцы, ни в рестораны. Полтора года я болтался без дела, но зарабатывать было надо и я пошел работать… в милицию! Мне помог друг моего отца, который заведовал ДК Дзержинского, он был смелый человек и предложил мне создать штатный ансамбль МВД. До этого, у меня с милицией не было никаких дел, но я согласился. Собрал друзей – джазовых энтузиастов, и вот так родился мой ансамбль, который теперь каждый год 28 декабря празднует свой день рождения. Мы играли в общежитиях, райотделах, в ДК. Кстати, тогда там же выступали Жванецкий, Розенбаум. Такое могла позволить себе только милиция! В то время меня знали все постовые! И я знал всех начальников, и, бывало, выручал своих друзей, попавших в неприятную ситуацию

- Вы были стилягой?

- Я был «штатником». Это люди, которые старались одеваться во все американское, чтобы одежде был написано «made in usa». Считалось, что таким образом ты принадлежишь к определенной касте. Я шнырял по комиссионкам, что-то находил: длинное пальто, шляпа, плащ – реглан, ботинки. Идеи мы брали из журналов и кино, тогда же не было интернета и такого ТВ, как сейчас. Это глупость, конечно, но этот стиль одежды я сохранил до сих пор.

Фото: fontanka.fm

- В вашем арсенале множество музыкальных инструментов. Вашим первым музыкальным инструментом была скрипка?

- Да, в 6 лет мне ее всучили. Как я ее ненавидел! Музыку я любил с детства, оказалось, что у меня отличный слух, мне нравилось петь. Меня приняли в знаменитую музыкальную школу – десятилетку при консерватории. Посмотрели на мои руки и отправили учиться скрипке. Но это было для меня мукой, я хотел ее бросить. И, когда закончил школу, я так и сделал: скрипка долго лежала на шкафу, так как я не считал ее джазовым инструментом. Но потом я услышал Стаффа Смита, негритянского джазового скрипача, и с тех пор начал осваивать скрипку в джазе и делаю это до сих пор.

- А как появилась труба?

- Меня всегда интересовало устройство инструментов. А в трубе – там же всего три клапана – как же она звучит? (Смеется) Я был уже взрослым человеком, и нет, чтобы спросить у знакомых музыкантов, а я взял трубу и стал сам искать гамму и нашел! До этого я уже научился играть на фортепиано, но мне было мало. А до того был контрабас. Я мечтал о саксофоне, но он стоил дорого. Саксофон я освоил, когда работал в Москве. Там был склад инструментов, и я начал заниматься. Еще в моем арсенале есть флюгергорн и вибрафон.

- Как обстоят дела с джазом в России сейчас?

- И хорошо и плохо. У нас на концертах до пятидесяти процентов молодежи, такого нет в Европе. Вначале джаз дискриминировали по идеологическим причинам, теперь его нужно продать. Некоторым это удается, правда не всегда это остается джазом. Нет никакой пропаганды джаза, а если джазовые выступления и показывают по ТВ, то не раньше двух-трех ночи. Наша публика открыта для джаза. Я много гастролирую по стране, на Западе джазом уже «объелись» и превратились в снобов. Человек, пришедший на джазовый концерт, как говорил Диззи Гиллеспи, имеет «открытые уши». Молодым джазовым музыкантам тяжело, никто не занимается их продвижением и не организует концертов. В глубинке вообще никакой джазовой жизни. Я провожу конкурсы, которые выявляют талантливых музыкантов, у них появляется возможность выступать в Филармонии. Но джаз никогда не был и не будет массовым искусством.

- А как с этим обстоят дела на родине джаза, в Америке?

- Я вас разочарую. Я поехал в США на первые гастроли, думал, что там вокруг будут лучезарные американцы, которые любят джаз, но это далеко не так. Ко мне подходили немолодые американцы и говорили, что я открыл для них джаз! Я спрашивал: А как же Диззи Гиллепси? А они даже не знали, кто это! Там хорошее джазовое образование и отличные преподаватели. Там много играют на улицах, для практики, когда дома нельзя заниматься. А в глубинке никакого джаза нет.

Фото: fontanka.fm

Американские джазовые музыканты приезжают в Россию, в Америке для них нет работы. Нью-Йорк переполнен. Каждый едет туда в надежде, но сейчас не те времена. Никто не хочет заниматься раскруткой исполнителей. Для этого нужны деньги. Есть готовый, уже раскрученный круг джазовых музыкантов, но туда со стороны никого не пускают, ведь они этим зарабатывают.

- 10 июня в Филармонии джазовой музыки пройдет ваш юбилейный концерт, каким он будет?

- Сложный вопрос. Я не люблю пышных торжеств, какие устраивают многие артисты, особенно в поп-музыке. Меня это не очень привлекает. Но по совету друзей я решил сделать особенный вечер. У меня ведь большая джазовая семья, которая базируется в Филармонии джазовой музыки. Мы решили, что каждый из них сыграет свое музыкальное приношение мне. Мне эта идея понравилась, потому что это приятно и мне, и самим музыкантам. Каждый сыграет по какой-то пьесе, может быть, и я к кому-нибудь из них присоединюсь. А в конце выйду я и сыграю вместе о своим ансамблем что-нибудь свое любимое!

Александра Ромашова, Фонтанка.fm