Смотр русского балета

14 ноября 2013, 15:07

Версия для печати

Tweet

К V смотру хореографических училищ «Гран-при Михайловского театра» нынче было приковано особое внимание: и из-за пертурбаций в Вагановке, и из-за положения Михайловского театра, который стал слишком ощутимым конкурентом российских музыкальных китов, чему подтверждением – абсолютное лидерство среди номинантов «Золотой маски». Смотр в этом году тоже ощутимо изменился – превратившись из представления российской балетной молодежи в панораму российского балета в целом.

Раньше он занимал два и даже три вечера, хаотично сочетая состязание детей и гала-концерты звезд (а то и целые гастрольные спектакли). Имелась в виду преемственность, но напоминало это советскую практику билетов «с нагрузкой». Теперь найден другой, и оптимальный вариант: смотр идет в один вечер, в первом отделении – конкурсная программа, во втором – лауреаты прежних лет, в третьем, звездном, – известные артисты. Структура «Гран-при» приобрела ясность и концептуальную стройность. А то что без зарубежных исполнителей – что ж, жаль, но так даже честнее, потому что сам смотр сугубо внутренний и идея поддержки училищ тоже сугубо внутренняя (из «заграниц» только Молдавия и Украина).

Сначала выступления шли блоками – Красноярский колледж, Новосибирский колледж – и особенности каждого учебного заведения были хорошо видны. Но потом пошли вперемежку Пермь, Москва, Петербург, Воронеж, Киев – все 9 школ, и все смешалось. Что можно сказать в целом?

Программа была хрестоматийная, знакомая до слез. Судите сами: из 17 номеров – 3 вариации из «Дон-Кихота», 4 из «Корсара», 2 из «Пахиты» и 2 из Гран-па В.Гзовского на музыку Обера, а в качестве редкости – парочка полухарактерных танцев советских хореографов. То есть, сплошной XIX век или то, что на него похоже: что ни говори, в стенах отечественных школ время явно остановилось, только отнюдь не эпоху Петипа, а в середине советского периода, когда был выработан советский канон классики и советская ее концепция.

Лауреат Гран-при Михайловского театра Анастасия Лукина, Государственная академия русского балета им. А.Я. Вагановой (Санкт-Петербург)

Фото: Пресс-служба Михайловского театра

Единственный новый номер исполнили воспитанники Академии русского балета им. А.Я.Вагановой – Анастасия Лукина и Наиль Еникеев (педагоги Людмила Ковалева и Мансур Еникеев): сочинение хореографа Ксении Зверевой, выходящий за пределы стандартного школьного репертуара, но по стилистике отсылающий все к тем же 1930-м годам с бегом и высокими поддержками. И это, пожалуй, была наиболее художественно зрелая работа.

Конечно, именно «обязательная программа» – индикатор выучки, и на экзаменах или конкурсах она необходима. Но ведь «Гран-при» не дублирует экзаменов и конкурсов: это, как настаивают его создатели, именно смотр. Так что ему стоит поискать свой ракурс и, возможно, стать чуть более живым пространством.

Впрочем, смотр смотром, а жюри, места и премии здесь все же есть. И в этот раз одному из спонсоров театра так понравились дети, что он предложил выдать сразу три гран-при, два «золота» и два «серебра» – и тут же пожертвовал нужную сумму. О чем зрителям сообщил радостный Владимир Кехман.

Мои впечатления не во всем совпали с мнением жюри. Кроме Анастасии Лукиной и Наиля Еникеева отмечу прежде всего Николая Мальцева (Новосибирск, педагог Андрей Беспалов), танцовщика с мягким плие, бесшумным прыжком и отличными турами, и Ренату Шакирову (Петербург, педагог Татьяна Удаленкова), танцевавшую вариацию Гаянэ: музыкальная, точная, легкая, пикантная, наделенная сценическим обаянием, она уверенно сочетала порыв и устойчивость,– но, увы, не повезло: она споткнулась и упала. Правда, в этот вечер кто только не спотыкался: с полом ли было что-то не так или по другим каким-то причинам, но валились и дети, и звезды, только звездам-то ничего, а у детей это влияло на получение премий.

Лауреат Гран-при Михайловского театра Юрий Кудрявцев, Красноярский хореографический колледж

Фото: Пресс-служба Михайловского театра

Отмечу также музыкальность и обаяние Марины Волковой из Красноярска (педагог Светлана Михеева), красивые большие позы Дарьи Лысенко из Киева (педагог Светлана Корсакова) и остренькую мелкую технику Кристины Михайловой из Перми (педагог Лидия Уланова).

Наконец, москвичка Анна Невзорова (педагог Татьяна Гальцева), уверенно и красиво исполнила адажио с четырьмя кавалерами из «Спящей красавицы». Это масштабное и вовсе не школьное адажио требует безупречного стиля, апломба (так в балете называется устойчивость) и чувства пространства, и Невзорова все это продемонстрировала, а погрешности можно вынести за скобки, особенно если учесть, что с этим адажио не всегда справляются и взрослые балерины.

Во втором отделении танцевали лауреаты прошлых лет. Приехали из Москвы бывшие «вагановки» Ольга Смирнова и Кристина Шапран, лауреатки «Гран-при» 2009 года - две петербургские потери, прямо из школы выхваченные Большим театром и Театром им. Станиславского. Смирнова показала «Умирающего лебедя» в павловском варианте, с декадентскими руками, а Шапран – Жизель, и у обеих была заметна одна и та же тенденция: при внешнем тщательном соблюдении старинной формы танец был наполнен современной жесткостью, в нем просвечивал XXI век, куда более энергичный и грубый, чем тонкие материи романтизма или «серебряного века». Партнером Шапран был любимый зрителями Сергей Полунин – чистая работа, - но ему не уступал солист Михайловского Виктор Лебедев, филигранно и изящно исполнивший вариацию из «Щелкунчика».

Лауреат Гран-при Михайловского театра Анна Невзорова, Московская государственная академия хореографии

Фото: Пресс-служба Михайловского театра

Ну, и «звездное» отделение. Там тоже было разное: была интеллигентная и аккуратная Одетта Екатерины Борченко, была Оксана Бондарева с изящными турами (все тот же «Корсар»), был ликующий Ромео Владимира Шклярова (прямое попадание в образ и полная искренность). Был дуэт Ирины Перрен и Леонида Сарафанова в балете Начо Дуато: она – классическая балерина, мастерски исполняющая неклассический танец, он же просто живет в этом танце каждой клеткой тела, вырываясь за пределы четкой трехмерной геометрии Перрен. Вышла и Анжелина Воронцова, о которой сейчас много говорят и которая по стопам Осиповой и Васильева перешла в Михайловский из Большого, но она, увы, танцевала своего «Дон-Кихота» стилистически грубо и с заметной долей сценического нахальства.

Отдельно надо сказать об Иване Васильеве. Он танцевал свою коронную вариацию из «Корсара», дающую возможность произвести максимальное впечатление техническими трюками и эмоциональным зарядом. Он его и производил: неся балерину в высокой силовой поддержке делал небольшой арабеск (балерина на вытянутой вверх руке, а сам поднимает ногу), показал роскошный кульбит и плавно замедляющиеся вращения. При этом он пылал страстью, что отнюдь не по сюжету: его персонаж не герой-любовник, но партнер балерины (он танцевал, герой мимировал). Сначала этот персонаж был просто Раб, потом, в советской традиции, получил статус «друга» и имя (Али), но пожирать героиню глазами он все равно никак не может. Однако дело в другом. Васильев представил это па-де-де не как фрагмент из балета, а как отдельный концертный номер, что тоже правда. И образ, который здесь выкристаллизовался, увлекателен и прекрасен. Просто в нем выражен не сюжет, но эстетическая суть номера: этот образ имеет отношение к старинному цирку – цирку силачей и жонглеров, искусству патетичного, неподдельного, опасного мастерства и столь же патетичного и неподдельного эффекта. С таким же посылом, с каким Васильев делает свой поражающий воображение поворот в воздухе, выступали когда-то на арене силачи, акробаты и маги, так же заставлявшие зал замирать и вскрикивать. Па-де-де из «Корсара» (как и из «Дон-Кихота»), давно уже стало «балетом трюка», и часто его танцуют так, что слово «цирк» просится на язык как ругательное – но только не в случае Васильева. На моей памяти это первый танцовщик, который не подменил трюком искусство, но акцентировал и воспел эстетику трюка – может быть, и непроизвольно.

Инна Скляревская, «Фонтанка.ру»