«Достал из кармана новый роман Дмитрия Быкова – и зачитался», - сообщил у себя в ФБ главный редактор только что возобновленной (правда, только в сетевом формате) «Русской жизни». Тут же с ироническим комментом подоспел я: или это не Быков, или не роман, или не карман. Однако я ошибся: роман Дмитрия Быкова «Икс» щадяще невелик по объему – всего-то 300 страниц.

Таков был до сих пор только откровенно провальный «Эвакуатор», из которого в рецензируемое произведение перекочевала ненаучно-фантастическая линия, - а в среднем быковском романе страниц 800 – да и то только после того, как редактор упросит автора сократить его вдвое.

Заканчивающийся год (да и предыдущий) оказался для Дмитрия Львовича триумфальным. Успех «Гражданина поэта» сделал его долларовым миллионером, а провал Болотной революции – членом Координационного Совета Оппозиции. Или наоборот: провал революции – долларовым миллионером, а успех «Гражданина поэта» - одним из ее вождей. Так или иначе, трудно объяснить, зачем суперпопулярному эстрадному куплетисту и пародисту по-прежнему хочется позиционировать себя и как прозаика. Тем более, что поклонников его парадоксально не иссякающей прозы можно пересчитать на пальцах одной ноги – и все они окажутся личными друзьями, или подобострастными протеже, или и тем, и другим сразу.

Объяснить интерес Быкова к никак не получающемуся у него сочинению прозы (если отвлечься от дебютного «Оправдания» - и впрямь весьма недурного) трудно, но все-таки можно. Для этого, правда, придется вспомнить анекдот о старом еврее, мечтающем вслух: «Будь я королем, я был бы самым богатым королем на земле! А почему самым богатым? Потому что я таки себе еще немножечко шил!» Вот и Дмитрий Быков, став на пару с Михаилом Ефремовым королем эстрады, еще таки себе немножечко шьет. Но шьет, надо с облегчением признать, и впрямь таки немножечко: налудил в рецензируемом романе всего 300 страниц. Даже, строго говоря. 280.

Роман Дмитрия Быкова «Икс» посвящен так называемой загадке «Тихого Дона», то есть проблеме авторства величайшего русского романа ХХ века, - романа, который, якобы, никак не мог быть написан непростительно молодым (а значит, и не воевавшим)  и объяснимо невежественным жителем станицы Вешенская. А значит, или Шолохов украл чужую рукопись (здесь начинают спорить, чью именно), или на него работала целая бригада литературных «негров»…

Опровергать этот откровенно злопыхательский слух представляется излишним. Дух веет, где хочет. В истории литературы полно парадоксов – для тех, кто их ищет; взять хотя бы столь же надуманную проблему авторства произведений Уильяма Шекспира. Есть литераторы, пишущие феноменально и необъяснимо много (с оглядкой на другие виды активности, в этот ряд можно зачислить и самого Быкова), а есть – пишущие феноменально и необъяснимо хорошо. Строго по Гегелю: количество или качество. А вот таких, что писали бы и феноменально хорошо, и феноменально много,  не существует в природе. Строго по Кьеркегору: или-или.

Злопыхателей Шолохова можно подразделить на две категории: ненавистники и завистники. Иногда, впрочем, - как в случае с А.И.Солженицыным, - оба эти чувства подаются «в одном флаконе». Шолохова ненавидят за то, что лучший русский роман ХХ века написан в СССР, причем не антисоветчиком, а убежденным «советчиком». Шолохову завидуют, потому что лучший русский роман ХХ века написан им, а не кем-нибудь из завистников. Всё остальное – от лукавого.

В романе «Икс» Шолохов выведен под прозрачным псевдонимом Шелестов. Что же касается быковской «разгадки», то она объединяет две наиболее распространенные версии: «тайного авторства» и «похищенной (или случайно найденной) рукописи». Шелестов в романе никакой не Шелестов, а другой человек, на восемь лет старше, - белый офицер, после тяжелого ранения забывший свое прошлое и давший убедить себя в том, что он именно Шелестов. Рукопись первого тома, о существовании которой он, естественно, тоже забыл, ему подбрасывают (то есть на самом деле возвращают) – и он, жалкий рабкор, не без колебаний приступает к ее доработке. Но она же его в конце концов и «воспитывает», то есть на самом деле заставляет вспомнить себя прежнего. Заставляет, но не до конца.

«Плюрализм мнений в одной голове называется шизофренией», - изрек в перестройку М.С.Горбачев. Именно такая шизофрения и одолевает, по мысли Быкова, автора «Тихого Дона». То он – рабкор, а потом и писатель Шелестов (Шолохов) – и описывает гражданскую войну с симпатией к красным. А то – так и не оправившийся от ранения белый офицер – и сочувствует, естественно, своим. Так, между белыми и красными, и мечутся из тома в том герои прославленной эпопеи.

Придумка, конечно, остроумная, но не более чем придумка. Сам Быков, впрочем, в ряде интервью утверждает, что речь в романе «Икс» идет не о тайне «Тихого Дона», а о тайне творчества как такового. «Госпожа Бовари это я», «полифония Достоевского», и т.д., и т.п. Вечная раздвоенность автора и вынужденное двойничество всех, ну буквально всех его персонажей. Я бы только уточнил, что говорить надо не о тайне творчества как такового, а о тайне творчества Дмитрия Быкова, превращающего каждый персонаж каждого романа в в восторженный автопортрет, а то и в невольный автошарж (впрочем, одно часто совпадает с другим), - и тогда и впрямь всё срастется.

Небольшой по объему «Икс» населен десятками, если не сотнями персонажей (вымышленных и исторических, причем последние выведены то под собственными именами,  то под псевдонимами) – и в каждом из них безусловно угадывается все тот же Быков. Прежде всего это, естественно, сам Шелестов-Шолохов со своим плюрализмом в одной голове, с вечными метаниями от белых к красным и обратно, с восторгом поклонников и поклонниц и с завистью недоброжелателей.

Впрочем, изрядное самолюбование смягчается столь же изрядной шуткой: в конце жизни, уже узнав и осмыслив всю правду о себе самом, Шелестов-Быков объясняет корреспонденту, что собирается уехать в Сибирь и написать там трехтомную эпопею под названием «Залупа». Ну, залупа не залупа, а вот роман «Остров Джоппа» Быков и впрямь несколько лет назад анонсировал. Правда, так и не написал – отложил, должно быть, на суровую сибирскую старость.

Самый апологетический из автопортретов в романе «Икс» - великий Бехтерев (в романе он Дехтерев), премногими знаниями преумноживший собственную печаль. Именно Дехтерев разгадывает и тайну Шелестова (и за бутылкой водки открывает ее знаменитому писателю). Впрочем и у Дехтерева есть один изъян: он смертельно боится некоего мистического зверя по имени ТОРАП (так, заглавными буквами, и написано). И не надо быть дедушкой Фрейдом, чтобы понять, какого именно ТОРАПа так боится Дехтерев-Быков.

Самый же точный автопортрет удался Дмитрию Быкову во вставной новелле о визите Бернарда Шоу в советский колхоз, безмерно гордящийся собственными достижениями и, главным образом, рекордами. Фрагмент этой новеллы (с некоторыми сокращениями) я и позволю себе процитировать. Знаменитого английского писателя подводят к огромной – чуть ли не с корову, а то и с целого быка – свинье, которую здесь уважительно именуют Дарьей Михалной. Шоу выражает искреннее восхищение: сколько бы вышло портянок для ребят! То есть, прошу прощения, сколько же выйдет из рекордистки котлет для трудящихся! Колхозники, однако, обижаются.
 
« -Это как же Дарью Михалну на котлеты? Она – наша гордость. Может, даже к премии представят.
- Что ж, вы ее заслужили. – Шоу всё смотрел на свинью. Она с трудом подняла голову.
- Да не нас к премии, а ее, Дарьюшку! Нас-то чай много, а она одна такая.

Свинья издала протяжный стон. Тут же откуда-то со стороны бараков примчались две совсем юные девчушки, вдвоем они тащили здоровенное ведро с дурно пахнущим месивом… Вновь подскочив с невообразимой для такой туши прытью, /Дарья Михална/ разбежалась и тупым рылом ткнула зазевавшуюся девчонку пониже спины. Та с визгом повалилась на солому… Дарья Михална невозмутимо отвернулась и, волоча брюхо по земле, вразвалку поковыляла к корыту, погрузила туда голову и стала жрать, рыча и похрюкивая.
/…/
- А где теперь хозяин?
- Сожрала, - вздохнул председатель. – Год уж как. Голодная была, так-то не тронула бы. А он к ней зашел по старой памяти, а Дарья-то привыкши, что он с кормом, а он пустой. Ну и обиделась красавица.
Шоу посмотрел на свинью.
- Но если ни поросят, ни котлет, да еще бросается, то зачем же она… такая?
- Да как же вы, товарищ писатель, не поймете?! Она же вон какая! Как это зачем? Я вам так скажу: если свинья такая огромная, то и спрашивать не надо, зачем она.
- Но вообще-то, - председатель понизил голом, - вообще-то, кое-что нам Дарья Михална дает.
Свинья все ела. Председатель приблизил губы к уху гостя и прошептал:
- Вы только представьте, сколько ценнейшего навоза…
Вот так и мы, подумал Шоу, но додумывать эту мысль у него не было сил».

Дмитрию Быкову конечно же кажется, будто в этом фрагменте он вывел себя в образе «товарища писателя». Вот и мы давайте не будем его разочаровывать. Тем более что и в образе Шоу тоже.

Виктор Топоров, специально для Фонтанки.ру