Памяти бунтаря: Как жил и снимал Милош Форман

14 апреля 2018, 12:23
Версия для печати Версия для печати

В США в возрасте 86 лет скончался последний из поколения бунтарей — режиссер Милош Форман. Автор «Пролетая над гнездом кукушки», «Амадея», «Народа против Ларри Флинта» и «Волос» позволял себе быть свободным даже в эпоху несвободы.

При всей значительности фильмов Формана как таковых, мы потеряли, в первую очередь, культовую фигуру. Художника, который умел меняться. Хранителя двадцатого века. Вышло так, что Форман прошел через все те события, которых хотелось бы избежать в веке двадцать первом. Родился в свободной Чехословакии. Ребенком пережил аннексию родной страны и потерял обоих родителей. Отца арестовали за хранение запрещенной литературы, мать попала в концлагерь.

Милош вырос в коммунистической Чехословакии и был частью самого яркого поколения в истории страны. Его другом детства был будущий национальный лидер Вацлав Гавел, рядом работали Милан Кундера и Вера Хитилова, Богумил Грабал и Иржи Менцель. Это были свободные люди в не самой свободной стране. Вместе с ними Форман стал голосом поколения, которое верило в возможность построить честное, процветающее общество в отдельно взятом, относительно небольшом государстве.

Первые ленты Милоша, прогремевшие на всю Европу — «Черный Петр» и «Бал пожарных» — стали символами этой эпохи. Быть может, даже манифестом. Как и других авторов Чехословакии шестидесятых, его ждало жестокое и страшное разочарование. Как и многие другие, он покинул страну после ввода в Прагу советских танков в 1968-м.

И вот здесь произошло одно из чудес. Он смог стать своим в Штатах. Конечно, повезло со временем: двери крупных студий распахнулись, Голливуд перестал быть клубом избранных, как раз началась великая культурная революция начала семидесятых. Форман ворвался в американское кино вместе со Скорсезе и Спилбергом, Копполой и Поланским (еще одним эмигрантом, нашедшим свой голос и стиль за океаном). Принёс в него дух бунтарства. Секса, драгза и рок-н-ролла. Снял самые радикальные фильмы эпохи: гимн всех нонконформистов «Пролетая над гнездом кукушки» (роман Кизи Форман переписал, сделав главным героем не даосского индейца, а яростного Джека Николсона, настоящего революционера) и мюзикл-икону хиппарей «Волосы».

В восьмидесятые Форман снова резко изменил курс. Сменил косуху рок-героя на бархатный камзол, принялся за костюмные драмы. Но любимой темы — свободы, равенства, братства — не сменил. Сначала снял «Амадея», эффектный апокриф про пылкого гения Моцарта и его противостояние с сухим функционером Сальери. Потом — экранизацию «Опасных связей» Шодерло де Лакло, «Вальмона». Здесь, с одной стороны, продолжил воспевать свободную любовь, вольномыслие и веселье. С другой — открыл еще одно важнейшее лицо англоязычного кино, Колина Ферта.

Наверное, формановским opus magnum стал «Народ против Ларри Флинта». Тут всё, с чем он работал в течение своей жизни, сошлось в одной точке. Тема свободы, иногда возмутительной, буйство красок, экспрессия. Он всегда снимал про таких, как основатель «Хастлера», но только тут нашел идеального героя и исполнителя его роли, возмутительного скандалиста Флинта и актера Вуди Харрельсона. Чтобы не оставалось сомнений, про что это всё, отдал главную женскую роль рок-диве Кортни Лав.

Следующая работа Формана, «Человек на Луне», во многом стала повторением «Флинта». Еще одной биографией бунтаря, фрика, чудака. Новым гимном свободе и безумию. «Призраки Гойи», последний фильм режиссера, и у критики, и у зрителей, вызвал недоумение. С одной стороны, всё ясно: новое повторение любимой темы. С другой, уж слишком ходульное и неловкое. Гойя — герой, не укоренившийся в масскульте, в отличие от Моцарта. Его противостояние с обществом и властью — не такое общее место, как битва пылкого гения с рассудочным занудой. Да и вообще, изменились техники, поменялись приоритеты. Кино в новом веке слишком изменилось, патриархам в нём оставалось всё меньше места.

Рок-звезда от кинематографа, Форман попал в тот же капкан, в котором оказалось большинство певцов шума и ярости. Их идеалы ушли слишком быстро. В двадцать первом веке формановский нонконформизм стал казаться перебором, устарел. Настало новое время, в котором бунтарю, исполненному публицистического пафоса, оттепельному идолу не могло быть места. И Форман снова показал, что он — фигура. Ушел по своей воле на покой, перестал работать в кино.

Авторов, решившихся на этот шаг, честно признавших: «Мое время ушло, мой зритель — тоже» — раз-два и обчелся. Это — тоже его уникальное свойство. Таких, как Форман, больше нет. Он был последним в поколении шестидесятников. Наше счастье, что еще и одним из самых ярких.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»

Читайте также:

Хранитель времени: памяти Анджея Вайды

Ленин — трикстер и наш Люк Скайуокер: Музей истории религии открыл выставку к 100-летию со смерти вождя

Казалось бы, где мировые религии и где вождь пролетариата? Однако ГМИР предлагает нетривиальный взгляд на Ильича, отказавшись и от мавзолейной серьезности, и от иронии концепта «Ленин-гриб». Здесь Ленин — «одомашненный» герой мифа. Вы увидите музейные экспонаты («иконы» с Лениным, графику с видами ленинских мест), незаконченную вышивку с Лениным, найденную дома сотрудником музея при подготовке выставки, и редчайшую агитационную эмалированную кастрюлю 1920-х годов. Выясните, что Владимир Ульянов был ироничным любителем гаджетов — технических новшеств своего времени, а псевдоним Ленин выбрал, скорее всего, случайно.

Статьи

>