«Чужой. Завет» на экранах: Фассбендер против Фассбендера

18 мая 2017, 17:44

Версия для печати

Tweet

В прокате – «Чужой. Завет», продолжение и перерождение одной из лучших киноэпопей в истории. К тому же, снятое её создателем, Ридли Скоттом. Джордж Лукас возродил «Звездные войны», Джордж Миллер успешно вернул в кино «Безумного Макса». Рано или поздно должны были обрести новую жизнь в новых обстоятельствах и главные кровососущие уроды мирового кино.

Возвращение «Чужого» на экраны именно сейчас выглядит закономерно: все побежали, и Скотт побежал. По степени укорененности в массовом сознании с «Чужими» могут соревноваться разве что «Войны» – но и те, очевидно, уйдут побитыми. Культуре в самом широком смысле сага дала очень и очень много. Один знакомый врач-физиотерапевт рассказывал, что пациентка, насмотревшись «Чужих», билась в истерике, когда ей делали электрофорез. Думала, из нее сейчас всякие гады будут лезть. Чем не признание элементарной убедительности саги – обыватель готов больше верить ей, чем здравому смыслу и собственному врачу?

Такая экстраординарная значимость автоматически ставит в непростое положение нового «Чужого». Любой сиквел всегда будут сравнивать с оригиналом в пользу последнего. Тем более, такой. Мол, чужие не такие страшные, Сигурни Уивер нету, космос не такой холодный, сюжет не такой увлекательный. Ридли Скотт, видимо, из-за страха таких сравнений вернулся к «Чужому» не сразу, со второй попытки. Пять лет назад он уже снял осторожный приквел к «Завету» – «Прометей». Теперь собрался с силами и сразу отметает любые попытки сравнивать новый фильм с чем бы то ни было.

Если что тут и перезапускается – по смыслу – то не тема чужих, которые разлагают своих. Она исчерпана – да и странно в 2017 году что-то подобное создавать, и так ксенофобии хватает. На первый план здесь выходит главный мотив любого фантастического кино – тема искусственного разума, вернее, различий между живыми и мертвыми, роботом и человеком. Сюжет, знакомый по «Одиссее» Кубрика и «Близким контактам третьей степени» Спилберга, вернувшийся в кино, реактуализированный в последнее время в самых разных формах – от исторической драмы про Алана Тьюринга «Игра в имитацию» до недавнего хита «Прибытие».

На первый план в «Завете» выходит фигура андроида Дэвида. Он отправляется в межгалактическое путешествие, следит за состоянием корабля, будит команду, когда происходит авария. Он выводит команду корабля на планету, где та сталкивается с кровососущими уродами. Даже по фассбендеровским меркам эта роль – его персональный бенефис, наглядная демонстрация талантов и возможностей. Андроид – стопроцентно его, пластичного, гибкого, «телесного» актера (кто видел «Стыд» и «Голод» – знает, насколько Фассбендер умеет ловко играть, скажем, задницей, животом или даже мизинцем).

Мало того, «Чужой. Завет» – уникальный случай, когда один и тот же актер играет и главного героя, и его антагониста. Ключевой злодей «Завета» – тоже его персонаж и тоже андроид. Скотт вытягивает из этого приема столько аттракционов, сколько возможно: Фассбендер и Фассбендер дерутся, целуются, учат друг друга играть на флейте. В итоге, последний и главный козырь – неотличимость одного его персонажа от другого – оставляет на сладкое, делает главным детонатором развязки сюжета.

На фоне этого бенефиса Фассбендера все прочие персонажи отходят в тень. Две звезды равного Фассбендеру масштаба – Джеймс Франко и Нуми Рапас – появляются на экране всего на пару секунд, не каждый зритель их и заметит (герой Франко умирает, не успев открыть рот, персонажа Рапас мы и вовсе видим на фотографиях). Остальные актеры попросту теряются на экране. Исполнительница главной роли, похожая на неказистого подростка Кэтрин Уотерсон, не столько сражается с чужими, сколько чудом спасается от них.

Такая расстановка сил и решает драматургию «Завета» в целом: это не про поединок человека с чудовищами. Скотт начинает и заканчивает ленту отрывком из вагнеровского «Золота Рейна» – шествием богов в Валхаллу. «Чужой» – действительно про богов и про то, как жалки и бессильны люди перед их бездушностью. Андроиды и чужие намного колоритнее аморфных астронавтов, врачей и ученых. Пожалуй, впервые поединок живого и мертвого на экране решается настолько беспощадно по отношению к человечеству. Скотт ставит планете Земля самый жирный из возможных нолей, если выражаться кокетливым языком Ренаты Литвиновой. Некоторые люди в поединке с машинами и инопланетянами выживают, но это вовсе не значит, что земляне сильнее, лучше или культурнее. Так, чистая случайность. Нет сомнений: следующий раз чужие обязательно победят.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»