Театральный роман: на экранах «Дама Пик» Лунгина

17 ноября 2016, 13:58

Версия для печати

Tweet

В широкий отечественный прокат вышла «Дама Пик». Фильм знаменует возвращение в прежнюю, сильную режиссерскую форму Павла Лунгина. И, что важнее, – начало нового периода в его творчестве.

Лунгин как минимум дважды менял шкуру. Сначала был контркультурщиком, певцом перемен похлеще Цоя, автором «Луна-парка» и «Такси-блюза». Потом, помявшись немного, перековался в «духовного автора», создателя «Острова» и «Царя»: то-то поклонники ранних фильмов оторопели. А теперь вот случилось редкое для творческих людей явление: Лунгин во второй раз переродился. Изменил тему, с которой работает, почерк, стиль. Спешите видеть: третья жизнь Павла Семеновича.

Хотя, честно говоря, перерождение началось еще в прошлых двух лентах, «Дирижере» и «Ветке сирени» (позорная «Родина» не в счет — о ней разговор отдельный). Но были они, как бы помягче выразиться, не того уровня работы, какого можно было бы ждать от Лунгина. «Ветка» – сырой телемувик про Рахманинова. «Дирижер» – честная попытка вытащить на экран большого театрального актера из Литвы Владаса Багдонаса и лишнее напоминание о том, что делать этого лучше не надо. Что в театре хорошо — пусть остается в театре. На экране все эти «блистательные ансамбли» и «тонкая и умная игра» выглядят нарочито, а, временами, и пошло.

«Дама» кое-что в этих промахах объясняет. Ага, то есть музыкально-театральная тема Лунгина не оставляет. Ага, он пытается эту карту разыграть, ясно-понятно. Фильм представляет собой игру с сюжетом пушкинской повести и оперы Чайковского одновременно. В родной город возвращается большая оперная певица. В рамках возвращения принимается за постановку «Пиковой дамы» Чайковского. Себе приготовила роль графини, понятно, а Германа предлагает петь задрипанному худруку. Хотя молодой и амбициозный солист считает, что роль эта – его. Что и берется доказать заезжей знаменитости.

Эта, третья попытка перерождения получилась во многом потому, что Лунгин здесь оторвался от всех форматов и жанров: послал черту биографические справки, отсылки к классике, тонкую драматургию. Больше ада, как говорится. И попал в десятку. Больше ада, как говорится. Исполненная дурного вкуса, пошлости, водевильных ходов, красивостей, вроде набитых манекенами кофров «Дама» получается ровно тем «кино-театром», который пытался, видимо, конструировать Лунгин в последние годы.

Ну да, угадали, Лунгин снял своего «Черного лебедя». Фильм изначально планировался как англоязычный, главную роль писали для Умы Турман, но ничего не вышло, и «Дама» стала тем, чем стала. Отечественной версией мировой тенденции — клаустрофобического кино про ужасы театрального закулисья.

Ксения Раппопорт, играющая тут главную роль, очевидно пришла в «Даму» из серебренниковского «Юрьева дня». Но то, что в страшилке про русскую жизнь было всерьез, здесь преувеличенно, гротескно, понарошку. Давно было понятно, что Раппопорт выросла из юбочки «русской Анны Маньяни», что это определение ее актерской игре мало. Что она умеет, наконец, сильно больше, чем встряхивать кудрями и выразительно стрелять глазами. Лунгин разнюхал в ней талант клоунессы, умение играть странное и неожиданное.

Второй главный персонаж — юный певец, мечтающий о партии Германа — отдан на откуп куда менее беспроигрышному актеру, Ивану Янковскому. Ход рискованный: понятно, что все шишки будут сыпаться на представителя актерской династии; что ему будут предъявлять претензии — как минимум, в том, что он не так талантлив, как дед. Янковский слащавый, он правда выводит из себя комикованием и преувеличенностью. Но роль это всё допускает. Здешний юный карьерист и должен быть таким — отталкивающим, отдающим маниловщиной.

И, наконец, главная заслуга в том, что у Лунгина «теперь получилось» – у оператора Левана Капанадзе. И в «Ветке», и «Дирижере», соответственно, Андрей Жегалов и Александр Симонов, сильнейшие операторы, только создавали внятное и относительно правдоподобное пространство. Капанадзе, работавший с Лунгиным на «Родине», ничем себя не сдерживает. Не стесняется пошловатых ходов, странных ракурсов, кривого освещения. И получается куда более выразительный портрет кошмаров закулисья (театра или жизнь вообще?), чем у любого мастера света и тени.

В общем, создается ощущение, что после двух неудачных попыток справиться с темой театра по всем правилам, «как надо», Лунгин махнул рукой на условности и пошел против правил. Сделал сугубо своё кино. Да, кошмарное. Да, открывают рот под записи оперных див. Да, кривляются, пучат глаза и падают в обмороки. Да, театральные интриги создатели картины живописуют неприлично яркими красками. А получается куда умнее, точнее, смешнее, чем подделка под реальность. В конце концов, главный ужас сегодняшнего театра — именно в попытке копировать жизнь, которая оборачивается катастрофической искусственностью и неестественностью, которые – куда страшнее интриг, битого стекла в пуантах и самого жестокого коварства.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»