Светлана Кармалита: Есть чего ждать от «Ленфильма»

17 мая 2016, 12:47

Версия для печати

Tweet

В день 120-летия «Ленфильма» главный редактор студии Светлана Кармалита в студии [Фонтанки.Офис] – о том, почему сегодня студия не снимает великое кино и о тех хороших фильмах, которые стоит ждать в ближайшее время всем, кто верит в возрождение «Ленфильма».

- Сегодня одна из старейших киностудий страны – «Ленфильм» – отмечает 120-летие. И я с удовольствием представляю нашу гостью, главного редактора «Ленфильма» Светлану Игоревну Кармалиту. То, что Светлана Игоревна не отказалась прийти в студию, надеюсь, означает, что ей есть, что рассказать про сегодняшний день «Ленфильма». И это радует, потому что я, например, еще помню, как на нашей славной некогда киностудии бурлила жизнь: я забегала туда студенткой Театральной академии, а по коридорам бродили люди в костюмах из фильма «Трудно быть богом» и актеры, работавшие в других картинах, а потом всё словно вымерло. Действительно ли сейчас можно говорить о возрождении «Ленфильма»?

- Студия действительно как будто бы тогда пережила какую-то тектоническую катастрофу. После замечательных картин, режиссёров, редакторов, актеров, после того, как говорили, похваляясь и с гордостью: «Мы – ленинградская школа» и били себя в грудь, вдруг наступили вот эти вот пустые времена. Они начались раньше, чем «Трудно быть богом». Когда мы с Лешей (выдающийся российский режиссер Алексей Герман-старший, автор картин «Проверка на дорогах», «Мой друг Иван Лапшин», «Двадцать дней без войны» и других. – Прим.ред.) работали над картиной «Хрусталев, машину!», студия уже была пустая, нищая. Мы уже одни снимали на всей студии. Леша ведь всегда работал на студии – и звук писал, и озвучивал. Мы вкручивали лампочки, когда приходили на работу, и выкручивали, когда уходили домой.

Watch video!

- Зачем выкручивали?

- А потому что ночью их кто-то воровал. С нами на студию ходил наш сын, наша собака, которая единственная, по-моему, охраняла студию – охрана куда-то исчезла. Осознать всю эту разруху мы до конца не могли, потому что работали, и работали напряженно. Потом начались реформы связанные с перестройкой, и, мне кажется, никто не отдавал себе отчета, к чему могут привести эти реформы, чем это может закончиться для кино вообще.

- Что стало роковой ошибкой – которой ни в коем случае не должно было случиться? Просто деньги закончились? А куда делись актеры, режиссеры – их же словно ветром сдуло с киностудии.

- Закончились деньги – и закончилось всё. Закончилась, предположим, власть студий над своей продукцией. «Ленфильм», как известно, сейчас не получает денег за показ на телевидении фильмов, которые на студии снимались. А показывают их всё время.

- То есть, в советские времена эти деньги перечислялись студии?

- Да. И вроде бы техническое оборудование сейчас на студии есть.

- Ну вот ваш генеральный директор Эдуард Пичугин уверяет, что оборудование «Ленфильма» соответствует мировым стандартам.

- Конечно, мне трудно сравнивать уровень техники прежней и нынешней – я так просто падаю в обморок, когда вижу все эти бесконечные кнопки, переключатели. Раньше было три кнопки – и озвучивались великие актеры, озвучивались замечательно. На благо ли это кино, пока не могу сказать. А деньги от показа фильмов теперь идут в Госфильмофонд, который режиссерам и сценаристам какие-то деньги отчисляет, а студии – ничего. А ведь студия на эти деньги могла бы снять какой-то дебют, устроить серьезный конкурс сценариев, что сейчас крайне необходимо – я это знаю, это моя профессия.

- А сейчас сценарии, которые приходят на студию, читаете, как я понимаю, вы одна?

- Нет, мы с Нелей Аржаковой. Мы с ней начинали работать еще в 90-е годы – во времена ожидания полного затишья Леша организовал ПиЭФ, киностудию первого и экспериментального фильма. Неля пришла работать туда редактором. И сейчас мы работаем вдвоем: мы – это редакция киностудии «Ленфильм». Мы читаем сценарии, обсуждаем, спорим, влюбляемся в какой-нибудь сценарий, работаем с авторами.

- Но сценарии есть? Сколько их? Как они к вам попадают?

- Во-первых, все-таки существуют какие-то конкурсы, в основном, в Москве. Кроме того, сценарии приходят самотеком. Кроме того, за несколько лет у нас образовался какой-то круг наших авторов, а у авторов за это время выросли их ученики. Так что круг сценаристов достаточно широкий. Но сам сценарий – как данность, необходимая, чтобы сделать картину, – он сейчас подвергается серьезным искушениям. Вот сейчас в министерстве культуры объявлен конкурс, а поскольку этот год в России – вроде как Год кино, то нам пообещали, что за сценарии будут платить чуть больше, чем те нищенские деньги, которые платили в последнее время. Мы с Нелей к этому конкурсу успели подготовиться, прочитав невероятное количество рукописей. Хотя я должна сказать, что многие очень достойные сценарии студии в прошлом году не подучили достаточного количества голосов экспертного совета министерства культуры. И я точно знаю, что некоторые из экспертов наши сценарии даже не читали, ограничились прочтением синопсиса.

- А сколько сценариев вы прочитали с того момента, как «Ленфильм начал возрождаться»? Сотню?

- За три года? Больше, конечно. И книг, которые предлагаются на экранизацию. Так вот, что касается искушений. Существует сейчас такое одно из основных требований – американский формат записи сценария. По-моему, это катастрофа. Вот раньше… Я понимаю, что, когда я говорю эти слова, то хочется отвернуться от экрана – мол, отстань ты со своим «раньше». Но тем не менее, за меня говорит тот высокий уровень сценарного дела, который был раньше, когда студии предлагался литературный вариант сценария. Это очень похоже на прозу, но это не проза. Там больше обращается внимания на вещественное заполнение кадра.

- Как ремарки в пьесе?

- Нет, вот как ремарки в пьесе – это как раз американский вариант, это плохо. Мы сейчас на студии придерживаемся практики литературного сценария – причем, сначала обсуждается его первый вариант, потом второй, потом третий. Так работали мы с Лешей. По такой же схеме, кажется, работает Сергей Сельянов, очень известный петербургский продюсер. И только обсудив три варианта сценария, мы переходим к тому варианту, который необходим, чтобы сценарий приняли на конкурс – американскому формату. Что это такое? Дело происходит там-то, в комнате находятся такие-то предметы – и тут же идут диалоги. То есть, режиссер практически получает пьесу – это то, чего мы пытаемся сейчас избежать на студии, и пока у нас получается. Если нет литературного сценария, режиссер должен придумывать всё с нуля, привносить свои дополнительные смыслы, трактовки. А это очень сложно, когда съемки уже начались. Кино – не театр, где спектакль репетируется месяцами, тем более, сейчас, когда на съемки отводятся такие сроки, что мы бы хохотали, если бы раньше это услышали: четырех-пятисерийная достаточно сложная телевизионная картина, как мне рассказывал мой друг, замечательный, известный всей стране актер, предполагает 20 съемочных дней.

- Ну вот, еще одна очевидная проблема сегодняшнего процесса создания кино – хотя она, очевидно, тоже связана с отсутствием денег.

- Зависит это всё от продюсера – от студии на этапе съемок уже ничего не зависит. На каких-то вещах мы можем настаивать. Например, мы сейчас снова стали отсматривать весь съемочный материал: первый монтаж, второй монтаж и так далее. Вот только что мы с Нелей смотрели второй монтаж картины Саши Касаткина «Ленинградский вальс». Он монтирует в Москве. Съемочный период окочен, впереди озвучание. Сейчас он привез второй монтаж.

- Это сколько часов материала?

- Это уже практически готовая картина – полтора часа, час-сорок. Другое дело, что у режиссера в загашнике есть весь материал, и всегда можно сказать: «Саш, а вот посмотри, тут не хватает – помнишь, что вы хотели, когда вместе работали с автором? У тебя есть еще материал?» Он, допустим, отвечает: да, у меня много. И монтаж меняется. Таких случаев может быть сколько угодно.

- Светлана Игоревна, а не кажется ли вам, что, пока в художественном руководстве студии сидите вы с Нелей – достойные люди с огромным опытом и знаниями – вы будете давать грамотные советы. А если на это место сядет какой-нибудь безграмотный чиновник от культуры, который возомнит, что он тоже может раздавать указания, в частности, идеологического толка, то получится цензура?

- Ну, я надеюсь, что кино все-таки будет развиваться, и такие посты все же будут занимать люди профессиональные прежде всего. А кроме того, этот институт редакторства – он же мало где существует. Я очень редко вижу, чтобы в титрах было большими буквами написано «редактор» – это я не про титры, конечно, говорю, а про то, что, если человек работает на студии редактором, то он отвечает за картину целиком наряду со всеми ее создателями. Такой практики на других киностудиях нет. Но меня, откровенно говоря, больше огорчает другое. Когда мы читаем сценарии, наибольшее сожаление вызывают те из них, по которым видно, что автор способный, но пытается угодить.

- Кому? Власти?

- Власти, министерству культуры, среднестатистическому представлению о том, как должно выглядеть современное кино и так далее. Молодые, например, запуганы понятием «чернуха», и не понимает, что есть еще понятие реализма, и это не одно и то же. И вот эти уши, это желание угодить, если оно есть, торчит из сценария, его не скроешь. Понятно, почему это происходит: сценарист не может писать в стол, он не поэт и не писатель. Он хочет, чтобы для его сценария нашелся режиссер, продюсер.

- Мне кажется, мы достаточно чётко выявили проблемы сегодняшнего кинопроцесса. Есть самоцензура авторов, которые не верят, что искренне и талантливо написанный сценарий может найти продюсеров и режиссера, есть странные эксперты минкульта с непонятными критериями оценки сценариев, есть невозможно короткие сроки съемок. Хотя, насколько я понимаю, ни Алексея Юрьевича Германа, ни, теперь вот, вашего сына никто из продюсеров не подгоняет.

- Лешины (режиссер Алексей Герман-младший, автор фильмов «Гарпастум», «Под электрическими облаками», в данный момент работает над картиной «Довлатов». – Прим.ред.) продюсеры строги, но потогонной системы, конечно, нет.

- Но странно же, что продюсеры не понимают, что потогонная система в кино не будет работать ни при каких обстоятельствах. Кино, как мы уже выяснили, – не театр, где актер приходит за час до спектакля, а до того еще полгода репетирует роль, которая в нем, как зёрнышко прорастает. В кино актер вошел в кадр и вышел. И одним, и даже двумя дублями тут явно не обойтись. Будет халтура.

- Конечно. А как быть, когда актер входит в противоречие с режиссером?

- А как? Пригласить худсовет в качестве третейского судьи?

- Нет, надо позволить актеру снять свой дубль. Так всегда было на «Ленфильме», такова была этика. Но для этого актеру же надо подготовиться. Иногда бывает очень удачно.

С чего началась история "Ленфильма"? В эфире [Фонтанки.Офис] фильм "Уплотнение" 1918 года.

Watch video!

- Давайте теперь поговорим о конкретных фильмах. «Ленинградский вальс» – это что за история?

- Это блокада. То, что было у Даниила Гранина. История о том, как разбомбили лабораторию, в которой выращивали штамы оспы и чумы. Всё это попало в город, и это могло стать началом гибели Ленинграда, но катастрофу удалось остановить. И есть вторая линия – встреча и прожитая за несколько дней личная жизнь героя. Эта картина закончена. И мне хочется, чтобы она скорее вышла на экраны, потому что она мне очень нравится.

Второй фильм, над которым ведется работа на студии – «Птица» – снят по сценарию Ярославы Пулинович.

- Скажу для зрителей, что Ярослава – успешный театральный драматург, пьесы которой идут по всей стране.

- Но из пьесы надо было делать киносценарий. И этим уже занималась, в первую очередь, режиссер Ксения Баскакова. Это история возникшей дружбы – скажу обтекаемо – в соседних больничных палатах.

- Вспомнила. Там история девочки-подростка и взрослого мужчины.

- Это ты сказала. Я не хотела заниматься спойлингом. Третья картина снята по «Рейнеке-лису» Гёте на материале одновременно русских сказок. Тут будет сочетание живых актеров и полукукол. Что такое полукуклы, думайте сами. Я больше ничего не скажу.

- То есть, пока мы ждем только три фильма.

- Да. Но я напоминаю о тех отличных сценариях, которые не получили денег министерства культуры, а они тоже могли превратиться в фильмы. Один из них – совместный проект с Дагестаном, на который сейчас собираются деньги. Но есть еще замечательная история о колонии наших российских моряков в Тунисе – Бизерте, тоже не получившая денег. И есть история про Менделеева.

- Байопик?

- Нет, в том то и дело. Мы бы не хотели снимать биографические картины. Нам это кажется неинтересным.

- А почему именно фигура Менделеева возникла?

- А потому что он – замечательный. И писатель Михаил Кураев уже придумал сюжет про человека, который шел-шел – и придумал водку, шел-шел – и придумал систему мер и весов, шел-шел – и изобрел таблицу химических элементов. Такой удивительный русский изобретатель – мифологический почти тип. Но тут потребуется создать особый жанр, стиль – тут уже автору придется серьезно с материалом поработать. То есть, мы ни от одной из своих идей отказываться не собираемся.

- Так а почему же эти идеи министерству культуры не интересны – есть предположения?

- Это большие деньги. Вот на дагестанскую историю, посвященную осаде крепости Ахульго русским генералом Граббе, мы средства собираем. Сейчас пришел замечательный сценарий, мы все понимаем, что он – замечательный: «Филонов». Написал его Паша Пархоменко, наш с Лешей ученик и по своей первой профессии художник. Есть надежда, что за год к следующему конкурсу мы соберем на этот фильм деньги.

- То есть, даже если конкурс будет выигран, денег не хватит?

- Нет. Деньги там регламентированы. Это не вина минкульта, они ничего не могут с этим поделать. Кроме того, у нас в стране есть семь или восемь компаний, которые имеют право на бОльшие деньги, чем остальные.

- «Ленфильм» в их число не входит? Почему?

- Ну, может, когда-нибудь войдет.

- Судя по тому, что вы рассказываете, вряд ли. «Ленфильм» же не станет снимать силиконовые патриотические фильмы, которые сейчас выдаются за «нашу славную историю», но смотреть которые невозможно.

- Жанна, ну мы же с тобой взрослые, неглупые люди. Первое-то и ключевой слово в твоем вопросе «силиконовые». Кто же откажется от хорошего патриотического сценария?

- По мне так те сценарии, которые вы описали – и про Бизерту, и про Менделеева – и есть основа для настоящих патриотических картин. Так что будем надеяться, что они всё же превратятся в фильмы. Ведь именно это и есть настоящая жизнь киностудии – когда все ждут, что вот эти герои оживут на экране, этот прекрасный сценарий обретет форму. Спасибо вам большое, что согласились прийти и поделится с нашими зрителями планами студии. Может быть, если мы тоже будем их ждать и о них говорить, мы совместными усилиями…

- Двинем вперед! Обязательно. Давайте будем в это верить.

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»